Честь и достоинство

Честь

• Честь - относительное достоинство личности как ее социальная привилегия, налагающая нравственный долг
• Итак, это личное достоинство (грубо говоря, стоимость, цена) человека по архаичной властной – социально- иерархической – шкале. Достоинство места.
• Как сказано, честь каждого относительна: отражает выделенную индивиду социумом часть (честь) суверенной власти.
• Даже если речь всего лишь о служебном продвижении, всякую честь индивиду жалует, в конце концов, высшее лицо всей иерархии («повышает» в чине тот, кому «высшим» дано такое право, и так до самого «верха»).
• Вот почему не говорят о «чести монарха» и даже «честь президента» как-то не звучит – верховная власть социума воплощает уже не честь (часть), а целое (суверен).
• Честь дана избранным, и все же она – номер второй; номер первый – «монаршье достоинство».
• Жалованная таким образом честь может наследоваться – это старинный институт аристократии; может заслуживаться – это более современный институт карьеры.
• …Так что «карьеризм» – это лишь бранная кличка честолюбия, – благородной страсти к чести.
• Пусть и честолюбие имеет свои неприятные крайности, но если бы честью никто не дорожил, разве было бы не хуже?
• Чем бы держалось общество, кто бы стал подчиняться его нравственному целому («порядку»), когда бы никому ничего не было от власти нужно?..
• Честь – именно, по сути, привилегия.
• Чувство чести – это, изначально, развитое сознание своей относительной привилегированности в социуме (когда-то – на фоне так называемых простолюдинов), и – за все дарованное ведь следует быть благодарным – связанного с нею долга.
• («Подлые», то есть простолюдины, этого внутреннего долга, долга благодарности/чести, не имеют; послушными их вынуждает быть божий и земной страх.)
• Потому честь – это и служба. Дорожа честью, дворянин служит «своему государю» и (потом) «Отечеству»; «чего изволите?» – это может быть и лозунг чести, важно, кто спрашивает и кого…
• Честь относительна – и притом абсолютна: священна. Что это значит?
• Каждый по чести выше одних и ниже других, но точно рядом с равными себе.
• Без этого «точно» о чести в полном смысле слова говорить еще не приходится.
• Сдерживая аппетиты самолюбия, честь возводит относительное достоинство каждого в некий абсолют для него; дворянин отправляет свой культ чести, дворовый человек – свой.
• Установленные кодексы чести, разные на разных социальных ступеньках и непреложные для каждой из них, претендуют на то, чтобы быть для человека его святым – нравственным – долгом.
• Скажем лучше: сакральным, квазинравственным.
• …В конце концов, с развитием идеи святости чести, и высшие в иерархиях не смеют обращаться с низшими как заблагорассудится – но строго по чести.
• Когда-то царь, располагая честью своего дворянина, мог поучить его и палкой – затем картина меняется; царь может дворянина заточить в крепость, но не обругать, может послать на смерть, но не на заведомое негодяйство.
• Это момент поворотный. Ибо судьей тому, что честно и бесчестно, приходится уже выступать самой личности – и, значит, образовывать собственные представления о чести.
• Так рождается нечто близкое к абсолютному личному достоинству.
• С давних пор слово честь употребляется и вне прямой зависимости от силовой иерархической шкалы, – очевидно, по аналогии с ней.
• Смысл аналогии в том, что всякий «кодекс чести» – это, так сказать, частная нравственность группы, честь значит ее особый долг.
• Существует честь – частная мораль – дворянства, офицерства, существует и врачебная честь, и купеческая, женская и так далее.
• «Честь врача» то же, что «долг врача» – долг спасать любого, друга или врага; честь/долг солдата требует, ясно, чего-то совсем иного…
• Вопрос в следующем. Дополняет ли эта частная мораль – мораль общую для всех, или может ей противоречить? – Хорошо, когда дополняет, хотя и в этом случае честь и мораль вещи разные.
• Но бывает и так, что идет вразрез, – вразрез даже с традиционной моралью (когда институты, жалующие честь, родились не непосредственно из этой традиции).
• Существует же и воровская честь…
• Архаичный смысл слова «честный» – блюдущий честь, праведный («правильный»), ведущий себя сообразно кодексу нравственности/чести своей социальной группы.
• Например, «честная девушка» – не та, которая никогда не врет и не подводит, а та, которая, как положено, хранит «невинность» до брака.
• В вопросах чести не существует пустяков.
• Все, что хоть отдаленно затрагивает честь, не может быть оставлено человеком чести без внимания.
• Ведь честь – это квазинравственность; как невозможно, чтобы нравственный человек совершил хоть маленькую низость, так и недопустимо, чтобы человек чести стерпел и спустил кому-то хоть маленькое оскорбление.
• Оттого честь так бывает похожа на самолюбивую мелочность…
• Кроме того, в вопросах чести нет видимостей.
• Если людям со стороны кажется, что твоя честь нарушена, значит, она нарушена и требует восстановления: честь ведь дело общественное, а не личное.
• Честь, как дело сверхличностное, не входит в обстоятельства, не интересуется субъективной стороной дела.
• Это вопрос социальный и как таковой – формальный; вопрос процедуры.
• Скажем, «обесчестить» женщину можно и насильно.
• И дворянина также: например переломить, в людном месте, у него над головою шпагу…
• Соответственно, судить о чужой чести и можно и должно.
• Честь демонстративна.
• Ей прятать нечего, и в любую минуту она должна быть готова себя выказать, за себя постоять…
• Честь воинственна.
• То есть жестокость, этот грех против человеческого вообще, когда совершается частной моралью чести, считается необходимой.
• Да, за твоей личной (единичной) честью стоит честь всех тебе равных, и это должно сделать ее бескомпромиссной.
• Защищая свою честь дворянина или офицера (то есть отмщая всякий нанесенный тебе лично ущерб), ты защищаешь общую честь дворянства или офицерства; тут ты не волен решать сам, дело это не личное, а общее, которому личное должно быть без колебаний приносимо в жертву.
• Так, отказавшийся от дуэли офицер не мог быть терпим в своем полку, и т.д.
• Война за честь вплоть до риска жизнью – дело не только самолюбия, но святой долг, «долг чести».
• …Впрочем – если говорить, скажем, о дуэли – за принесенным по форме извинением должно последовать, со стороны человека чести, если не прощение, то отказ от мести.
• И это тоже понятно. Ибо честь дело сугубо общественное и как таковое – формализованное, формальное; если формально честь удовлетворена, личные страсти обязаны отступить.
• Формализм вообще по-своему великодушен.
• Союзник чувства чести в человеке – самолюбие.
• То и другое мерят достоинство в сравнительных единицах, то и другое смотрят на себя чужими глазами, и ревнивы…

Достоинство

Достоинство - абсолютная честь морально автономной личности, с ее естественными правами и обязанностями
• Итак, это бесценная честь человека как такового, сознаваемая в себе личностью, духовно дозревшей до автономии (моральной независимости от любого места в иерархии).
• …Абсолютно, – выражает бесценную уникальность индивида.
• Это достоинство жаловано человеку Богом (я хочу сказать: принадлежит его естеству) и человеческие иерархии тут не при чем.
• Вот почему говорят, хоть иногда и насмешливо, о «царском достоинстве» не только в применении к царям: во всякой автономной («суверенной») личности достоинство – «царское», то есть полной меры.
• Но не говорят о «достоинстве дворянина» или «офицера», о достоинстве высокого чиновника и т.д.: с достоинством может и должен жить и последний в чине.
• Аристократу, чтобы стать аристократом, достаточно, по чьему-то выражению, «лишь дать себе труд родиться»; чтобы обладать всей мерой достоинства – то же самое!
• А вот за попытками выслужить какое-то особое достоинство – скрывается неуверенность в нем.
• …Так что честолюбие – пусть самое благородное – все- таки не больше, чем карьеризм.
• Скажем так: карьеризмом называют честолюбие особо беспринципное.
• Но ведь и всякая честь предлагает свои собственные, а не собственные личности, принципы…
• А что может помочь дурному обществу, больному социальному целому, если не независимый суд отдельно взятых порядочных людей?
• Достоинство – это право.
• Пусть далеко не каждый умеет быть на высоте своего достоинства, но, как право, оно абсолютно в каждом.
• И это открыто чувству – чувству собственного достоинства.
• Как оно проявляется? – Как сознание своих естественных прав в каждой ситуации (иначе именуемое правосознанием), предполагающее, ясно, те же права за другими, то есть налагающее и обязанности.
• Потому достоинство – это независимость, свобода и связанная с ними личная (перед собственной совестью) ответственность.
• Достоинство может потребовать от нас и большего, чем государь, но, дорожа им, «изволим» этого большего только мы сами.
• Достоинство абсолютно в каждой функции, которую исполняет в обществе человек, какой бы относительно значимой или малозаметной она ни была (лишь бы была, именно, достойной, то есть этичной).
• Каждый, в достоинстве, точно равен каждому – и тому кто «выше», и тому, кто «ниже».
• Ибо «выше» и «ниже» относительны, это лишь должности или разные функции социального механизма, отправляемые лицами одного высочайшего титула «человек».
• Каждый делает свое, но долг – нравственный долг – при этом у всех один и тот же: браться лишь за дело доброе и притом быть в нем добросовестным. Это вопрос достоинства.
• Добросовестное исполнение долга в ролях, не обещающих никакой чести (то есть никакого почета) – если только сами роли не бессовестны – вот настоящее начало духовной независимости от иерархизма, абсолютного личного достоинства.
• Лучше – именно достойнее – хорошо мести двор, чем плохо управлять страной.
• Не правда ли: если о дворянине можно сказать – «он ведет себя с честью», то о лакее того больше – «он ведет себя с достоинством».
• Точно так же, как (об этом уже говорилось) можно сказать о царе!
• Все правильно. Достоинство вне и выше чести, и чем меньше честь, тем оно более востребовано.
• Достоинство, или «звание человека», следует беречь в любом положении одинаково, и подлинная мораль - человечность - для любой социальной группы точно та же, что и для любой другой.
• Достоинство – одно из двух оснований, на которых стоит эта подлинная мораль.
• Если то, как следует поступать, определяет «золотое правило», то на вопрос почему отвечает оно и только оно, высшее человеческое достоинство: да просто потому, что я не скот, а человек…
• Традиционная нравственность всякой группы – ее частная нравственность, это тот же «кодекс чести» (имеющих честь принадлежать к живущим в данной традиции); тогда как человечность, разумеется, универсальна.
• Но существует же особый нравственный долг – например, частный долг врача? –
• Да, но достоинство требует того, чтобы всякий «частный» долг лишь расширял, но не сужал или не противоречил долгу человечности.
• «Честный» – правдивый.
• Не в прежнем смысле «праведный», а в прямом «не прибегающий к лжи» (в том числе к обману доверия: а то ведь доносчик тоже мнит себя правдолюбом).
• Правдивость – верное свидетельство достоинства; в достойных целях мы никому не обязаны отчитываться, но уж и трусливо прятать их за вымышленные не будем.
• В абсолютном масштабе достоинства, всякий вопрос самолюбия – выяснения моей и чужой сравнительной чести/цены – сущий пустяк.
• Большинство личных обид суть обиды недооценки и как таковые достоинства не задевают; стать на почву достоинства – значит стать выше самолюбия, – простить великодушно.
• Достоинство – основание подлинной нравственности, и лишь безусловному злу достоинство требует отпора.
• Кроме того, достоинство принципиально не интересуют видимости, но только сущности; «от людей» ему ничего не стыдно, – иначе приходилось бы зачастую стыдиться и добра; оно в отчете лишь перед самим собой.
• Достоинство – дело воистину личное.
• Никакой внешней – насильственной или формальной – процедурой его не заденешь.
• Только живая свободная личность в ее неповторимой ситуации и имеет значение, если мы беремся судить о ее достоинстве в этой ситуации; и это так трудно, что, даже если мы имеем дело с явным проступком, лучше, до последней возможности, не судить.
• Достоинство интимно.
• Больше всего оно дорожит, кажется, «личной жизнью» – сферой непросматриваемого, неподотчетного.
• Достоинство миролюбиво, терпимо, готово искать компромиссы.
• Это необходимо следует уже из определения личного достоинства как достоинства в каждом человеческого вообще.
• Человечность выше любой частной морали (чести), и любым притязаниям последней должен быть положен предел, как только она потребует жестокости.
• Если кто-то скажет, что и достоинство таким образом нетерпимо – нетерпимо к безусловному злу насилия и жестокости, – что ж, он будет прав.
• Эта «нетерпимость» и есть миролюбие.
• Да, перед всяким коллективным принципом должен помещаться разум, который бывает только личным.
• Честь честью, но человеком надо оставаться в любом случае.
• Мстительность – свойство недостойное, ничтожное.
• Достоинство великодушно: дорожа уникальным, оно готово бесконечно долго входить в обстоятельства, и, видя невозможность судить формально- однозначно, прощать «до семижды семи раз».
• Но никакая форма, законность или социальная оправданность не сделает для нее приемлемой бесчеловечность.
• По-своему жестким бывает и достоинство.
• Союзник и наставник чувства собственного достоинства в человеке – зрелость, мудрость.
• То и другая – это невозмутимое сознание истинных ценностей, их подлинного абсолютного масштаба…