Бродяжничество

Скитания, вечные поиски "себя", избегание социума, проблемы в работе и пр. Нарушения
идентификаций личности.

У НАС было стремление к нищебродству, бродяжничеству, отсутствию денег вообще.
МЫ мечтали стать бродягой
МЫ мечтали стать беспризорным подростком
МЫ хотели скрыться от наших родителей, куда глаза глядят
МЫ мечтали не ночевать дома
МЫ мечтали жить на улице, не иметь своего дома
МЫ хотели отомстить родителям за жестокое отношение с НАМи
МЫ мечтали таким способом выделиться
МЫ хотели жить особенно, не так, как все
МЫ старались избежать наказания, и убегали, уезжали из дома
МЫ уехали из дома, чтобы не жить с родителями
МЫ приняли решение, что больше дома у НАС нет
МЫ мечтали скрыться от родителей
МЫ хотели таким способом привлечь внимание к НАШИМ семейным проблемам
МЫ желали всё бросить и уехать
МЫ не хотели нигде оседать
МЫ старались нигде надолго не задерживаться и ни с кем не заводить крепких стабильных отношений
МЫ боялись привязанностей
МЫ прогуливали школу
МЫ специально заболевали и не посещали работу
НАС пугала стабильность и определённость
МЫ были мало привязаны к семье
МЫ вообще не хотели быть привязанными к семье
МЫ ненавидели НАШУ семью за порушенные ценности, разногласия и противоречия
МЫ ассоциировали семейную жизнь наших родителей с войной
МЫ избегали разговоров о семье
МЫ страшились поделиться с кем-либо НАШИМи подлинными чувствами и переживаниями о семье
МЫ хотели странствовать, скитаться .
МЫ не хотели иметь собственного дома вообще.
МЫ не хотели заводить семью.
МЫ не хотели устраиваться на работу.
МЫ никак не могли усидеть дома.
У НАС не было своего жилья.
МЫ решали, что НАМ не нужны деньги вообще.
МЫ не хотели ничего реализовывать с помощью денег, потому что не хотели реализовываться вообще.
МЫ боялись ограничить НАШУ свободу.
МЫ считали, что деньги ограничивают НАШУ свободу.
МЫ думали, что никто не вправе ограничивать НАШУ свободу.
НАС тяготила работа.
МЫ боялись устраиваться на работу, потому что боялись, что люди НАС не примут.
МЫ боялись состояния привязанности, несвободы.
МЫ не хотели вступать в социальные игры.
МЫ предпочитали находиться в стороне от социума.
НАС отталкивала обывательская жизнь.
НАМ не важна была финансовая защищённость.
МЫ стремились уединиться, удалиться от социальной жизни.
МЫ не могли в полную силу играть в социальной жизни.
МЫ постоянно испытывали провалы на финансовом и социальном уровнях?
МЫ не могли себя заставить устроиться на работу.
За НАШИМ страхом трудоустройства скрывались ещ более глубокие страхи.
МЫ пытались избежать болезненных переживаний, связанных с устройством на работу.
МЫ ограничивали наше трудоустройство и социальные успехи.
МЫ стремились к социальному неуспеху.
МЫ довольствовались случайными заработками.
МЫ хотели оставаться избранными, исключительными и не хотели для себя хорошей работы.
МЫ мечтали стать бродягой
МЫ мечтали стать беспризорным подростком
МЫ хотели скрыться от наших родителей, куда глаза глядят
МЫ мечтали не ночевать дома
МЫ мечтали жить на улице, не иметь своего дома
МЫ хотели отомстить родителям за жестокое отношение с НАМи
МЫ мечтали таким способом выделиться
МЫ хотели жить особенно, не так, как все
МЫ старались избежать наказания, и убегали, уезжали из дома
МЫ уехали из дома, чтобы не жить с родителями
МЫ приняли решение, что больше дома у НАС нет
МЫ мечтали скрыться от родителей
МЫ хотели таким способом привлечь внимание к НАШИМ семейным проблемам
МЫ желали всё бросить и уехать
МЫ не хотели нигде оседать
МЫ старались нигде надолго не задерживаться и ни с кем не заводить крепких стабильных отношений
МЫ боялись привязанностей
МЫ прогуливали школу
МЫ специально заболевали и не посещали работу
НАС пугала стабильность и определённость
МЫ были мало привязаны к семье
МЫ вообще не хотели быть привязанными к семье
МЫ ненавидели НАШУ семью за порушенные ценности, разногласия и противоречия
МЫ ассоциировали семейную жизнь наших родителей с войной
МЫ избегали разговоров о семье
МЫ страшились поделиться с кем-либо НАШИМИ подлинными чувствами и переживаниями о семье
МЫ не хотел посвящать наших друзей, близких в дела НАШЕЙ семьи
МЫ чётко отделили НАШУ семью от всех остальных областей НАШЕЙ жизни и не допускали взаимопроникновения в принципе
МЫ боялись дурного влияния НАШЕЙ семьи на НАШУ личную жизнь
МЫ пугались расспросов о НАШЕЙ семьи
МЫ зажимались и уходисли в глухую несознанку, когда НАС спрашивали о наших взаимоотношениях с родителями
Любые откровенные разговоры о семье вызывали у НАС слёзы
МЫ постоянно меняли место НАШЕГО проживания
МЫ постоянно меняли место работы
МЫ сами не могли понять, почему так часто меняем работу
Частая смена места работы служила поводом шуток для наших друзей
МЫ нехотели принимать участия в коллективном труде
МЫ уклонялись от коллективного решения задач в принципе
НАС бесило работать с кем-то в паре
МЫ месяцами не могли найти себе подходящей работы
НАМ приходилось силой заставлять себя трудоустраиваться
МЫ не были включены в эмоциональную структуру НАШЕЙ семьи
МЫ плохо ощущали НАС в коллективе
В любом коллективе МЫ чувствовали НАС белой вороной
МЫ постоянно испытывали отчуждение от общества
Для НАС важно было испытывать отчуждение.
Отчуждение было для НАС привычной фоновой эмоцией.
МЫ не хотели излечивать НАШУ травму отчуждения.
МЫ желали испытывать отчуждение
Отчуждение было привычным комфортным состоянием для НАС
Любые социальные контакты вызывали у НАС боль и стресс
МЫ не прошли в детстве процесс социализации
НАМ было сложно адаптироваться в трудовых отношениях
МЫ не могли адаптироваться и "закрепиться" в НАШЕЙ первой малой группе - в семье наших родителей
С детства МЫ воспроизводили один и тот же сценарий взаимоотношений НАС и малой группы - тесное близкое общение, переживаемые НАМИ болезненные мучения, которые МЫ тщательно скрывали, и неожиданный для всех, но не для НАС, разрыв.
Даже если всё было хорошо, МЫ бессознательно создавали себе условия для страдания, чтобы как-то оправдать намеченный, запланированный НАМИ разрыв
МЫ не могли "закрепиться" в какой-либо малой группе
МЫ не могли адаптироваться в трудовых, дружеских и иных социальных группах
МЫ не хотели идентифицироваться с членами любой малой группы
МЫ не хотели причислять НАС к какой-либо малой группе в принципе
МЫ хотели уйти, сбежать из какой-либо малой группы - семьи, коллектива, класса
МЫ рвали отношения с малой группой окончательно и бесповоротно
Любые наши отношения в группе МЫ заканчивали полным и окончательным разрывом
МЫ не оставляли друзей со старых мест работы
МЫ переставали общаться с людьми, с которыми когда-то имели тёплые отношения
МЫ избегали стабильных, надёжных взаимоотношений
МЫ тяготели к свободе и бродяжничеству
МЫ хотели быть "никем" и "ни чьей"
МЫ мечтали принадлежать никому
МЫ рвали отношения, бежали из отношений, сломя голову
МЫ постоянно носили маску "Беглец"
МЫ воспроизводили травму Отверженный
МЫ не могли руководить своей жизнью сами, но доверить её тоже никому бы не позволили
МЫ с трудом заводили семейные отношения
МЫ не поддерживали отношения с НАШИМи родственниками
МЫ избегали сохранения старых контактов, связей
МЫ не поддерживали старых контактов
НАМ тяжело давались близкие, интимные отношения
МЫ избегали коллективного труда, коллективной деятельности
МЫ стремились к праздному, паразитическому существованию
Наше праздное существование было порождено эмоциональным отверганием родителей в детстве
МЫ вели праздный образ жизни
МЫ стремились выйти из микросреды, освободившись тем саМЫм от основных человеческих обязанностей
У НАС периодически возникала настойчивая потребность в резкой смене социального окружения
МЫ нигде не могли надолго зацепиться
У НАС отсутствовало постоянное место работы
МЫ не имели стабильного дохода
МЫ имели нестабильный доход, постоянно попадали в финансовые яМЫ
МЫ были плохо приспособлены к установлению партнёрских отношений
Для НАС была характерна поведенческая ригидность
МЫ были неспособны полноценно интегрироваться в группах членства
МЫ были предрасположены к асоциальной активности
МЫ входили в какое-либо «молодёжное неформальное объединение», начиная с «хиппи» и заканчивая «фашиками» (сюда же смело можно отнести всех пресловутых «металлистов», «панков», «люберов», «рэпперов», «фанатов», «бритоголовых», другие молодёжные экстремистские группы, а также тех эйфоризирующих юношей и подростков, которые с бравадой «пробавляются» лёгкими наркотиками).
У НАС отсутствовала мотивация достижения
МЫ были одержимы идеей путешествовать и убегать из дома
НАМ не сиделось дома
У наз была низкая социальная активность
МЫ стремились удалиться из семьи, где назрела конфликтная ситуация.
МЫ были брошены на “общественное воспитание”, т. е. воспитание улицы.
МЫ стремились приобщиться к “уличному племени”, где есть свои нравы, обычаи, привычки, нормы и закономерности поведения.
В связи с НАШИМ перемещением на улицу МЫ усваивали новые нормы, ценности, менялось наше нравственное и правовое сознание.
МЫ меняли субъектов НАШЕЙ идентификации на уличных главарей.
МЫ вступали в уличныке сообщества, и наши контакты ограничивались контактами с подобными НАШЕЙ группировками.
Поэтому компенсация значимых для НАС контактов оказалась чрезвычайно трудной.

Причиной НАШЕЙ социальной неустроенности являлось патологическое психосоциальное развитие в детстве.
Степень НАШЕГО доверия определялась самым ранним НАШИМ детским опытом.
Степень НАШЕГО доверия зависела от качеств наших связей с матерью.
МЫ находились в ситуации дефицита внимания со стороны наших родителей.
В НАШЕЙ семье не хватало времени на совместный отдых, общение, игры.
МЫ находились в ситуации неудовлетворенной эмоциональной близости с родителями, которая затем трансформировалась в отчуждение и полную изоляцию.
У наших родителей недоставало теплоты и нежности при общении с НАМИ.
Наши родители не понимали НАШИХ основных потребностей, возрастных и индивидуальных особенностей.
Родители не способны были поддерживать НАШУ витальность* через установления отношений и способов взаимодействия, адекватных актуальным потребностям развития.
НАШИ потребности в теплом и неформальном общении с родителями МЫ начинали удовлетворять в неформальном общении со сверстниками, что создавало к НАС условия для формирования асоциального и антисоциального поведения.
МЫ негативно разрешали базисный конфликт "доверие против недоверия".
Как следствие этого, МЫ утрачивали временную перспективы, создавали временную спутанность.
В нашем восприятии каждая отсрочка становилась обманом, каждое ожидание — переживанием бессилия, каждая надежда — опасностью, каждый план — катастрофой, каждый возможный помощник — потенциальным изменником".
МЫ психологически "цеплялись" за прошлое, пытались проживать его заново,как бы поворачивая время вспять.
МЫ стремились "законсервировать" настоящее, чтобы избежать неисчислимых и неизбежных опасностей и неприятностей, затаившихся в будущем.
МЫ патологически фиксировались на будущем.
Будущее не выступало для НАС как естественное продолжение настоящего момента в рамках единого жизненного цикла.
МЫ воспринимали будущее как отдаленную абстрактную возможность, оторванную от текущей реальности.
МЫ бежали от реальности.
МЫ фиксировались на прошлом и одновременно стремились "заморозить" НАСтоящее.
МЫ создавали параллельные миры, в которых искали убежища от опасностей и дискомфорта.
МЫ считали, что реальный мир не заслуживает НАШЕГО доверия.
МЫ были совершенно не способны к реальной близости.
МЫ не могли установить сколько-нибудь стабильных межличностных отношений.
МЫ не могли установить подлинно партнёрских отношений.
У НАС формировалось болезненное самоосознование.
МЫ не обладали свободной волей и уверенностью в себе.
МЫ фиксировали противоречия между НАШЕЙ самооценкой, НАШИМ образом “я” и образом НАС в глазах окружающих.
У НАС преобладали чувства стыда и сомнения.
НАША самооценка была "заморожена" на предельно низком уровне.
МЫ яростно отвергали любое мнение о НАС со стороны социального окружения.
Тотальное разрушение самооценки у НАС резко контрастировало с нарциссическим и снобистским презрением к мнению других.
Спутанна идентичность личности позволяла НАМ сохранить шаткую уверенность в себе в противовес чувству сомнения и стыда.
МЫ были не способны устанавливать полноценные партнерские отношения.
МЫ привносили в любой вопрос личностно-аффективное содержание.
МЫ сомневались в доверии НАШИМ родителям в отрочестве.
МЫ не ощущали надёжности в период НАШЕГО детства
МЫ не доверяли социуму.
У НАС была гипертрофированная тяга к идентификации с группой.
Недостаточную уверенность в себе МЫ на на время замаскировывали “групповой” уверенностью".
МЫ были неспособны найти приемлемый баланс между самооценкой и восприятием себя другими членами группы, поэтому принимали лишь внешнюю групповую атрибутику в сочетании с формальными групповыми нормами.
НАША адаптация в группе проходила лишь частично.
В результате наступало быстрое взаимное разочарование и отвержение.
МЫ превращались в "вечного странника", бесконечно ищущего приемлемую социальную нишу и не способного ее найти.
МЫ разрешали кризис "инициатива против вины" в пользу вины.
НАМ была свойственна тотальная ролевая фиксация.
У НАС не было здорового чувства цели.
МЫ не обладали способностью к свободному ролевому экспериментированию.
Во время разрешения третьего кризиса детства, у НАС происходила регрессия к тотальному кризису доверия.
Выбор саморазрушительной роли стал единственной приемлемой формой инициативы на пути назад и наверх,
МЫ полностью отказались от амбиций, что позволило НАМ полностью избежать чувства вины.
МЫ сформировали у себя установку на полный отказ от мотивации достижения.
МЫ стали тотальным приверженцем позиции "маленького человека", от которого "мало что зависит".
МЫ были склонны к демонстративному, часто аффективному поведению, обычно направленному на "обыгрывание" темы "несчастливой судьбы".
Для НАС была характерна крайняя интеллектуальная и поведенческая ригидность.
МЫ разрешали четвертый кризис психосоциального развития в пользу неуспешности.
МЫ были неспособны работать.
Стагнации действия у НАС являлась логическим следствием глубокого чувства неадекватности собственных общих возможностей.
МЫ ограничивали наш потенциал в плане перспектив карьерного роста, самореализации в профессиональной деятельности.
У НАС была полностью парализована всякая созидательная активность личности.
Компенсаторная реакция на это проявлялась у НАС в форме агрессивных и социопатических действий.
МЫ не доверяли самим себе, не верили в возможность когда-нибудь совершить что-либо полезное.
В подростковом возрасте у НАС формировалась спутанная идентичность либо негативная идентичность.
Спутанная идентичность толкала НАС к бесконечным скитаниям в поисках ответа на жизненно важный вопрос "Кто я?".
Негативная идентичность толкала НАС к асоциальной и антисоциальной активности.
НАША неспособность найти свое место в жизни базировалась на предшествующих сильных сомнениях в своей этнической и сексуальной идентичности
Ролевая спутанность соединялась у НАС с застарелым чувством безнадежности.
МЫ были не способны к установлению адекватных отношений близости и подменяли их симбиотической зависимостью, либо истерическим отвержением,
Для НАС была характерна диффузия временной перспективы и диффузия трудолюбия.
У НАС не было внутренних средств для овладения приемлемыми ролями.
МЫ идентифицировались с тем, кем меньше всего должны были стать, вместо того, чтоб бороться за ощущение реальности приемлемых ролей.
МЫ жестко фиксировались на ролях и идентификациях, отвергаемых или осуждаемых обществом.
МЫ переживали кризис, связанный с необходимостью самоопределения
НАМ не удавалось своевременно разрешить задачи социальных и личностных выборов, идентификаций.
МЫ обладали Диффузной, размытой идентичностью: еще не сделали ответственного выбора профессии или мировоззрения.
НАШ образ Я был расплывчатым и неопределённым.
МЫ принимали определенную идентичность под влиянием извне или по готовым стандартам.
МЫ миновали сложный и мучительный процесс самоанализа и включились в систему взрослых отношений, но НАШ выбор был сделан не сознательно.
МЫ были привязаны к НАШИМ родителям, но образ отца не совпадал с
образом героя-мужчины (или образ матери с образом сексапильной женщины).
У НАС не было стержня, на который можно нанизать все свои идентификации.
МЫ находили убежище в негативной идентичности.
НАША идентификация шла от противного.
Подростком МЫ испытывали состояние нескладывания (несклеивания) Я-концепции:
«Ты учишь меня быть скромной женщиной, а сама не нашла счастья в жизни».
«Ты учишь меня работать, а сам не можешь заработать честным трудом».
«Вы требуете от меня правильного поведения дома и в школе, а сами изводите друг друга придирками».
«Вы знаете, какую профессию выбрать мне, а сами остались недовольны своим выбором».
В основе НАШЕЙ идентичности лежало осознанное желание быть непохожим на родителей.
В тяжёлого быта и конфликтных взаимоотношений в семье у НАС сложилась негативная идентификация.
МЫ хотели дать пощечину прозе жизни.
МЫ протестовали против отсутствия романтики и духовности.
МЫ делали НАШ выбор в пользу деструктивного после продолжительной и бессМЫсленной конструктивной работы.
МЫ преодолевали НАШУ ущербность, незащищенность, неуверенность посредством эпатажа и распущенности.
МЫ зафиксировались в состоянии оппозиции.
У НАС были разрушены способности к продуктивной работе.
У НАС было разМЫто чувство времени, МЫ не желали строить планы на будущее.
МЫ пытались хоть как-то изжить фрагментарные представления о себе.
МЫ пытались собрать НАС воедино (что-то представлять собой).
МЫ не понимали, кто МЫ такие и какой среде принадлежим.
МЫ пытались, но не могли обрести себя.
МЫ следовали девизам «Веди себя так, чтобы вызывать отвращение», «Я — извращенец», «Мир — дерьмо», «Будущего нет», "Make love not war" и пр.
МЫ хотели быть как все - пили, курили, употребляли наркотики.
-МЫ ориентировались на «общепринятое», подчинялись требованию «быть как все».
МЫ подозрительно относились к высоким или идеальным мотивам, интерпретировали их как замаскированные низменные и порочные.
Для НАС характерно было двуличие, двоемыслие.
МЫ были недовольны другими и собой

МЫ идентифицировались с криминальными сообществами.
МЫ идентифицировались с сексуальными меньшинствами.
МЫ идентифицировались с алкоголиками.
МЫ идентифицировались с наркомаНАМи.
МЫ идентифицировались с ворами.
МЫ идентифицировались с убийцами.
МЫ идентифицировались с ворами.
МЫ идентифицировались с бродягами.
МЫ идентифицировались с бездомными.
МЫ идентифицировались с попрошайками.
МЫ идентифицировались с проститутками, шлюхами, шалавами.
МЫ принимали роли правозащитника, диссидента, реформатора.

МЫ идентифицировались с НАШЕЙ мамой.
МЫ идентифицировались с НАШИМ папой.
МЫ идентифицировались с НАШЕЙ бабушкой.
МЫ идентифицировались с НАШЕЙ учительницей.
МЫ идентифицировались с папиным другом.
МЫ идентифицировались с маминой подругой.

*Витальность - паттерн поведения, характеризующийся энергией, энтузиазмом и выносливость

Вопросы по теме:

Откуда у НАС взялось стремление к нищебродству, бродяжничеству, отсутствию денег вообще?
Хотели ли МЫ быть бродягой?
Мечтали ли МЫ быть бродягой?
Почему МЫ не хотели иметь собственного дома?
Для чего НАМ было странствовать, скитаться?
Почему МЫ никак не могли усидеть дома?
Почему у НАС не было своего жилья?
Что для НАС значит "дом"?
Нужны ли НАМ деньги вообще?
Для чего НАМ нужны деньги?
Что МЫ хотим реализовать при помощи денег?
Что МЫ получаем в связи с отсутствием денег?
Почему МЫ боимся ограничить НАШУ свободу?
Как деньги ограничивают НАШУ свободу?
Какие запреты и ограничения МЫ накладываем на деньги в НАШЕЙ жизни?
Для чего МЫ отказываемся от денег?
Почему МЫ считаем, что деньги НАМ не нужны?
Когда МЫ научились с радостью терять деньги?
Когда МЫ научились жить в долг?
Почему МЫ не хотели устраиваться на работу?
Чем тяготила НАС работа?
Почему МЫ боялись состояния привязанности, несвободы?
Почему искали успокоения в бродяжничестве?
Почему МЫ не хотели вступать в социальные игры?
Почему МЫ предпочитали резвиться вне социума?
Чем отталкивала НАС обывательская жизнь?
Почему НАМ не важна была финансовая защищённость?
К чему МЫ тайно стремились, не зарабатывая денег?
Чего МЫ избегали, устраиваясь на работу?
Почему МЫ так боялись, что люди НАС не примут?
Почему МЫ стремились уединиться, удалиться от социальной жизни?
Что мешало НАМ в полную силу играть в социальной жизни?
Что приводило к НАШИМ провалам на финансовом и социальном уровнях?
Какую боль МЫ пытались скрыть от других и потому не шли работать?
Почему МЫ не могли себя завтавить устроиться на работу?
Какие страхи скрывались за НАШИМ страхом трудоустройства?
Каких болезненных переживаний МЫ пытались избежать?
Что ограничивало наше трудоустройство и социальные успехи?
Почему МЫ стремились к социальному неуспеху?
Почему МЫ довольствовались случайными заработками?
Почему МЫ считали НАС избранными, исключительными и не хотели для себя хорошей работы?
Почему для НАС важно было испытывать отчуждение?
Почему отчуждение было для НАС привычной фоновой эмоцией?
Почему МЫ не хотели излечивать НАШУ травму отчуждения?