Оптимальный вариант проработки - использовать Шаблон №1 без обработчиков
Как проработать тему самостоятельно и более глубоко - Процедура ТЕОС - для проработки своих состояний

***********

Протокол "Невротические искажения отношений" 8. К.Хорни
автор nrisimha-priya (Алиева Марина)

ВЕРХ

Под материалом в данной инструкции имеется в виду:

Все эпизоды настоящего, прошлого (как в этой, так и в прошлых жизнях), а также будущего (как в этой, так и в будущих жизнях), в которых МЫ имели любой из нижеследующего материала независимо от того помним ли МЫ его или нет:
- гордыня отдаляла нас от других, делая нас эгоцентричными, и это не эгоизм или себялюбие в смысле интереса лишь к собственной выгоде.
- мы были эгоцентричны в смысле замкнутости на самих себе.
- мы живем своей личной религией (верой в свой идеальный образ), подчиняемся своим собственным законам (своим Надо) за колючей проволокой своей гордыни и сами себя стережем от опасностей, грозящих снаружи и изнутри.
- мы не только изолированы эмоционально, но нам становится все труднее увидеть в другом человеке личность со своими правами, отличную от нас самих.
- Все наше внимание уходит на главную нашу заботу – на нас самих
- Образы других людей туманятся, хотя еще не искажаются.
- но другие грани нашей гордыни еще более резко препятствуют нам в том, чтобы увидеть других людей такими, как они есть, и отвечают за несомненное искажение наших представлений о них.
- проводится прямая параллель между искаженным видением себя и искаженным видением других.
- Искажения действительности появляются потому, что мы видим других в свете потребностей, порожденных гордыней.
- Эти потребности могут быть направлены на других людей или повлиять на отношение к ним непрямым образом.
- наша потребность в восхищении превращает их в восхищенную публику.
- наша потребность в помощи волшебника наделяет их загадочными магическими способностями.
- наша потребность оказаться правым делает их неправыми и грешными.
- наша потребность в торжестве делит их на последователей и соперников-интриганов.
- наша потребность обижать других, оставаясь безнаказанным, делает их "невротиками".
- наша потребность умалить себя превращает их в гигантов
- мы видели других в свете своего вынесения вовне (проекций).
- мы не воспринимаем своей собственной самоидеализации; вместо этого мы идеализируем других.
- мы не воспринимаем своей собственной тирании; это другие нас тиранят.
- Самую большую роль в отношении к другим играет вынесение вовне ненависти к себе.
- мы склонны видеть других как жалких и ничтожных людишек. Если что-то идет не так, это они виноваты. Они должны быть совершенными. Верить им нельзя. Нужно их изменить и переделать. Поскольку это бедные, заблуждающиеся смертные, мы, как Бог, должны отвечать за них.
- или мы видели других как судей, готовых обвинить нас и вынести приговор. Они держат нас в рабстве, издеваются над нами, принуждают и запугивают нас. Они нас не любят, мы им не нужны. Мы должны их умасливать и соответствовать их ожиданиям
- вынесение вовне более всего искажало наш взгляд на других. И увидеть это у себя нам труднее всего. Мы считали, что другие и есть такие, какими мы видим их в свете своего вынесения вовне, а мы просто отвечаем им в соответствии с тем, что это за люди. Мы не понимаем, что фактически отвечаем тому, что сами сказали за другого
- Вынесение вовне часто смешивается с нашими реакциями на других на почве наших потребностей или фрустрации этих потребностей.
- не все раздражение на других– вынесение вовне нашей злости на себя.
- мы были в ярости на себя, или сердились на других за фрустрацию своих требований
- оба чувства влияли на наше отношение к другим
- мы привносили нечто в наше отношение к другим, нечто, к ним не относящееся, – от такого осознания вынесение вовне еще не прекращалось. Мы могли ослабить его только в той степени, в какой "могли взять его обратно" и могли воспринять происходящий в данном случае свой внутренний процесс
- мы наделяли других свойствами, которыми они не обладали, или обладали в ничтожно малой степени. Мы могли видеть других полностью идеальными, наделяли их богоподобным совершенством и властью. Мы могли видеть их презренными и виноватыми. Мы могли превращать их в гигантов или в карликов
- Вынесение вовне делало нас слепыми к реальным достоинствам или слабостям других.
- мы переносили на них свои собственные (неосознанные) запреты на эксплуатацию или ложь и не видели в них даже кричащих намерений эксплуатировать нас или обмануть.
- удушив свои собственные позитивные чувства, мы были неспособными к осознанию дружеского расположения других или их преданности. Мы считали их притворщиками и следили, как бы "не попасться на эту удочку"
- вынесение вовне делало нас наблюдательными по отношению к определенным качествам других людей
- мы про себя считали, что мы одни обладаем всеми христианскими добродетелями и были слепы к своим выраженным хищническим склонностям, моментально замечали притворство в других, особенно претензии на доброту и любовь.
- мы были предрасположены к чему-либо нелицеприятному, но замечали это только в других
- наш острый глаз на определенные качества других пристрастно косил, поскольку эти качества имели очень важное значение для нас самих. Поэтому они так вырастали, что человек, ими обладающий, исчезал как личность и превращался для нас в символ этих особых, вынесенных нами вовне, наших собственных склонностей или качеств.
- мы так искажали личность другого, что он становился в наших глазах совершенно отличным от оригинала
- это искажение затрудняло другим общение с нами, особенно в близких отношениях. Но мы видели это иначе.
- мы считали наши потребности или требования законными, если они вообще осознавались; мы считали наши реакции на других оправданными;
- поскольку наше вынесение вовне – только ответ на имеющиеся у других установки, то мы обычно не знали о том, как им с нами непросто, считая, что с нами действительно легко жить.
- другие очень старались мирно ужиться с нами. Но наше вынесение вовне воздвигало великую преграду их стараниям.
- Поскольку вынесение вовне имело мало общего с реальным поведением других, то они были беспомощны против нас.
- другие старались примириться с нашей воинственной правотой, не противореча и не критикуя нас, заботясь о нашей одежде и еде в точности так, как мы того желали, и т.п. Но сама горячность их стараний возбуждала в нас самообвинения и мы начинали ненавидеть других, чтобы предотвратить собственное чувство вины
- в результате всех этих искажений чувство небезопасности, которое мы испытывали в связи с другими людьми, значительно усиливалось
- мы считали себя проницательным наблюдателем, знающим людей, могли быть уверены, что всегда правильно оцениваем других
- Наблюдательность и рассудочная критичность не заменяют внутренней уверенности в других, которая свойственна тому, кто реалистично подходит к себе, как к себе, а к другим, как к другим, и кто не колеблется в их оценке под действием всевозможных компульсивных потребностей.
- Несмотря на глубокую неуверенность в других, мы могли достаточно точно описать их поведение.
- Но отсутствие чувства безопасности сказывалось в нашем взаимодействии с другими, если мы испытывали это чувство, вызываемое искажениями образов других.
- мы могли легко настроиться против человека, к которому относились с величайшим уважением, или потерять к нему интерес, и так же легко кто-то новый вдруг возвышался в наших глазах
- мы не знали, как мы относимся к другому человеку, и как тот относится к нам. Мы могли называть его другом, но слово утрачивало при этом свой глубокий смысл. Любой спор, любой слушок, любое недопонимание того, что друг говорит, делает или не делает, могли не только вызвать временные сомнения, но поколебать отношения до основы
- мы чувствовали неопределенность, нерешительность в вопросах доверительности или доверия.
- в глубине души нам было непонятно, в чем другому можно верить, а в чем уже нет. При более сильном чувстве неопределенности становилось непонятным, на что вообще способен и неспособен другой – на какое благородство, на какую подлость; пусть даже он был тесно связан с нами много лет
- в своей неуверенности мы ожидали от других худшего – сознательно или бессознательно, – поскольку наша гордыня усиливала наш страх перед людьми.
- наша неуверенность переплеталась со страхом,
- даже если бы другие на самом деле серьезно угрожали нам, наш страх не был бы так велик, если бы наше представление о других не было так искажено.
- наш страх перед другими зависит, как от их власти причинить нам боль, так и от нашей беспомощности.
- всё это поддерживает наша гордыня.
- насколько наша гордыня создавала задиристую самоуверенность внешне, настолько она ослабляла нашу личность изнутри
- это происходило из-за отчуждения от себя, но участие принимали и презрение к себе и создаваемые гордыней внутренние конфликты, разрывающие нашу личность на части.
- наша уязвимость разрасталась. Мы становились уязвимы с разных сторон.
- легко было задеть нашу гордыню, или вызвать у нас чувство вины или презрения к себе.
- наше равновесие такое хрупкое, что нарушить его ничего не стоит.
- наше вынесение вовне и враждебность к другим, вызванная не только этим, но и многими другими факторами, делала других куда более грозными, чем они были на самом деле.
- наша основная позиция по отношению к другим - оборонительная, неважно, принимает она форму заискивания или более агрессивную форму
- мы испытывали чувство одиночества и беспомощности в потенциально враждебном мире.
- наша гордыня влияла на человеческие взаимоотношения - она усиливала базальную тревогу.
- наша тревога - "с процентами", наросшими за годы протекания внутрипсихических процессов.
- Она стала более сложной установкой по отношению к другим, и состав этой установки определяют более сложные факторы, чем те, которые участвовали изначально.
- будучи ребёнком, вследствие своей базальной тревоги, мы вынуждены были искать особые пути обращения с другими людьми, так и уже взрослыми мы должны найти такие пути.
- раньше мы решали: двинуться к людям, против них или прочь от них
- теперь решаем: смириться, захватить все вокруг или уйти в отставку
- они становились принципиальными решениями внутрипсихических конфликтов
- другие становились сверхважны, просто незаменимы для нас, потому что призваны непосредственно подтвердить ложные ценности, на которые мы претендуем, своим восхищением, одобрением, любовью.
- наше невротическое чувство вины и презрение к себе настойчиво требуют оправданий.
- Но сама ненависть к себе, породившая эту потребность, делает почти невозможным найти эти оправдания в своих собственных глазах. Мы могли найти их только в глазах других. Они должны доказать нам, что мы обладаем теми ценностями, которые стали так важны для нас. Мы должны показать им, какие мы хорошие, удачливые, успешные, способные, интеллигентные, могущественные и что можем с ними или для них сделать
- мы нуждались в других, чтобы защититься от ненависти к себе.
- мы получали от других подтверждение своего идеального образа и возможность самооправдания, что вооружало нас против ненависти к себе.
- мы нуждались в других, чтобы смягчить тревогу, вызываемую приступами ненависти и презрения к себе.
- благодаря другим мы обеспечивали себя самым могучим средство защиты: вынесением вовне
- гордыня приносила нам принципиальную несовместимость с другими: мы чувствовали себя далекими от людей, были неуверенны в них, боялись их, были враждебны к ним, и все-таки они нам были жизненно важны
- всё это мы переносили и на любовные отношения, как только они становились сколько-нибудь продолжительными.
- у нас было ложное убеждение, что любовные отношения будут хорошими, если мы и наш партнер будем получать половое удовлетворение.
- но половые отношения только временно ослабляли напряжение, они не могли оздоровить их.
- любовь для нас имела особый смысл и значимость
- во все наши отношения всегда вмешивалось одно нарушение: глубоко укоренившееся чувство, что нас полюбить невозможно.
- мы были убеждены, что доходило до бессознательной веры, что нас не любит и не мог бы полюбить никто и никогда. Мы могли быть уверены, что другие любят нас за внешность, голос, помощь или за половое удовлетворение, приносимое нами. Но они не любят нас самих, потому что это просто невозможно.
- Если действительность противоречила этому убеждению, мы отбрасывали ее свидетельства, на разном основании. Возможно, этот человек одинок, ищет, к кому бы прислониться, или склонен к благотворительности и т.п.
- мы держались за иллюзию, что когда-нибудь, где-нибудь да встретим "того" человека, который нас полюбит.
- мы приобретали ту же установку, что и по отношению к уверенности в себе: мы считали, что любят независимо от существующих достойных любви качеств. А поскольку мы отделяли возможность полюбить нас от личных качеств, мы не видели возможности что-то изменить в этом плане в ходе своего развития.
- мы были убеждены в том, что нас невозможно любить, и старались взрастить в себе приятные качества, или их видимость.
- мы, с нашей поглощающей заинтересованностью в любви, не понимали, отчего же мы так убеждены в том, что нас невозможно полюбить
- у нас ухудшались способности любить самим, потому что мы слишком погружены в себя, слишком уязвимы, слишком боимся людей и т.д.
- мы признавали связь между чувством, что мы достойны любви, и способностью любить самим, она имела для нас глубокий жизненный смысл.
- Пока мы не принимаем сами себя (считаем себя на самом деле достойными ненависти или презрения), как мы можем поверить, что кто-то другой может нас полюбить?
- мы ждем от любви больше, чем она может дать (ждем "совершенной любви"smiley, или ждем чего-то другого, что она может дать (например, любовь не освободит нас от ненависти к себе). А потому, как бы нас на самом деле ни любили, никакая любовь не выполнит наших ожиданий, и мы чувствуем, что нас не любят "по-настоящему"
- ожидания от любви могли быть самими различными.
- мы ожидали, что любовь удовлетворит многие наши невротические потребности, часто сами по себе противоречивые, или все наши потребности.
- любовь ставилась на службу нашим невротическим потребностям, что делало ее не только желанной, но смертельно необходимой.
- мы находили в любовной жизни ту же несовместимость, которая существует по отношению к людям вообще: преувеличенная потребность в ней и сниженная способность к ней
- при неврозе половое возбуждение или желание чаще отделено от чувства любви, чем связано с ним
- Естественные функции сексуальности – физическое удовлетворение и удовлетворение потребности в близости с другим человеком. Половое функционирование человека повышает его уверенность в себе с разных сторон.
- Но при неврозе все эти функции расширяются и приобретают иную окраску. Половая активность начинает облегчать не только половое напряжение, но и многочисленные неполовые виды психических напряжений.
- Она служит проводником презрения к себе (при мазохизме) или средством отыграть самомучительство, унижая или мучая партнера сексуально (садистская практика). Это самый частый путь смягчения тревоги.
- мы не осознавали таких связей. Мы не осознавали, что испытываем особое напряжение или тревожимся, а чувствовали только половое возбуждение или желание.
- Естественная функция сексуальности – установление близкого контакта с другим человеком, также приобретала преувеличенные пропорции.
- мы бросались в половые отношения с поспешностью, не давая себе подумать, есть ли у нас хоть что-нибудь общее, хоть какой-то шанс понравиться друг другу, понять друг друга.
- была вероятность, что эмоциональная близость могла сложиться у нас позже. Но чаще этого не происходило, потому что обычно первоначальный порыв сам по себе уже знак того, что у нас слишком большие трудности в установлении хороших человеческих отношений
- нормальна связь между сексуальностью и уверенностью в себе, а у нас возникала связь между сексуальностью и гордыней.
- Половое функционирование, привлекательность, желанность, выбор партнера, качество и разнообразие полового опыта – все это становилось не предметом желаний или удовольствия, а предметом гордости.
- Чем больше личный фактор в любви слабел, а половой усиливался, тем больше бессознательная озабоченность по поводу возможности любви к себе сменялась озабоченностью своей привлекательностью
- это приводило к усилению запретов
- сексуальность ставилась на службу нашим невротическим потребностям.
- сексуальность приобретала не подобающую ей важность, в смысле заимствования значимости из несексуальных источников.
- по этой причине нарушались половые функции. Тут и страхи, тут и ворох запретов
- наша половая активность (включая мастурбацию и фантазии) и особенности ее формы определялись невротическими потребностями или запретами, и потому она становилась компульсивной.
- мы вступали в половые отношения не потому, что мы этого хотели, а потому что Надо угодить партнеру; потому что Надо получить знак, что нас хотят или любят; потому что Надо успокоить какую-то тревогу; потому что Надо доказать свою власть или потенцию и т.п.
- наши половые отношения меньше определялись реальными желаниями и чувствами, чем влечением к удовлетворению каких-то компульсивных потребностей.
- Даже если не возникало никакого намерения унизить нас, партнер переставал быть личностью и становится сексуальным "объектом"
- у нас возникали затруднения в любви и сексе
- мы выбирали партнёра, руководствуясь чувством влечения к другому на почве наших неудовлетворенных требований: нашей гордости, нашей потребности властвовать или эксплуатировать, нашей потребности капитулировать и т.п.
- мы вступали в брак, включая гражданский, потому что так положено, и могли быть так отчуждены от самих себя и так далеки от других, что вступали в брак с тем, кого нам случилось узнать чуть получше, или с тем, кто этого хотел.
- наша самооценка из-за презрения к себе была столь низкой, что мы просто не могли подойти к тем лицам противоположного пола, которые привлекали нас, пусть даже по невротическим причинам.
- мы сознательно исключали любовь из своей жизни. Мы умаляли и отрицали ее значение и даже ее существование. Любовь казалась нам не предметом желаний, а, скорее, тем, чего следует избегать или презирать, как самообман слабых
- мы выбрасывали из своей жизни реальную возможность не только любви, но и секса, и жили так, словно их не существует, или они не имеют значения для нас лично.
- К сексуальному опыту других мы не чувствовали ни зависти, ни неодобрения и даже проявляли понимание, если они попадали в трудное положение
- мы имели много связей и сексуального опыта. Но они не пробили броню нашего отчуждения, были не слишком значимы и не оставили после себя желания дальнейших опытов
- мы испытывали приятные сексуальные переживания, но (сознательно или бессознательно) следили за тем, чтобы ни к кому не привязаться.
- мы стремились к половым контактам с лицами, стоящими на более низком общественном или культурном уровне
- в семейных отношениях мы смирялись с ситуацией и пытались выполнять свои обязанности. Но если партнер был слишком агрессивен, неистов или садистичен, чтобы позволить нам скрыться в своей скорлупе, мы разрывали эти отношения
- мы исключали любовь самым воинственным и деструктивным путем. Наша позиция по отношению к любви – пренебрежительная, уничижительная.
- наша половая жизнь была потрясающе бедной – ограничивалась случайными связями, с целью избавиться от физического или психического напряжения;
- мы исключали любовь (а иногда также и секс) из реальной жизни, но отводили им выдающееся место в воображении.
- Любовь тогда становилась такой возвышенной и чистой, что любое ее реальное осуществление казалось мелким и гадким.
- Любовь осуществлялась только в фантазиях.
- мы преувеличивали место любви и секса в реальной жизни.
- Любовь и секс становились главной ценностью в жизни и прославлялись.
- наше влечение к власти сосредоточивалось на любви.
- предмет нашей гордости – быть идеальной любовницей, перед которой никто не устоит. Мужчины, которых легко добиться, нас не привлекали. Мы хотели доказать свою власть, завоевывая тех, которые по тем или иным причинам недоступны. Победа могла состоять только в половом акте, но целью могло быть и полное эмоциональное подчинение. Когда цель была достигнута, интерес пропадал
- мы проявляли признаки идей величия, или повышенную обидчивость, требовали особых привилегий
- если невротик вступает в близкие и продолжительные отношения с относительно здоровым человеком он может избавиться от невроза или значительно ослабить его
- утвердившись в своем способе решения внутренних конфликтов, мы вступали в новые отношения с жестким набором своих требований и своих Надо, со своей правотой и уязвимостью, ненавистью к себе и вынесением вовне, со стремлением к власти, капитуляции или свободе.
- отношения, вместо того чтобы стать отрадой для двоих и средой нашего совместного роста, становились средством удовлетворения невротических потребностей.
- такие отношения уменьшали или снижали наше внутреннее напряжение, в соответствии с удовлетворением или фрустрацией наших потребностей
- мы чувствовали себя лучше, и функционировали лучше, если мы владели ситуацией или были окружены восхищенными учениками.
- мы расцветали, когда мы не были изолированы и чувствовали себя нужными и желанными.
- подходящее окружение позволяло нам почувствовать себя лучше, хотя наш невроз никуда не исчезал

Теги: неврз,проработка неврозов,хорни