Протокол "Бедный деточка"
по книге А. Ксендзюка "Человек неведомый"

Автор: equinox
ТЕМА: жалость к себе, жалость к другим, ЧСВ, индульгирование, саморефлексия.

ВЕРХ

Все эпизоды, когда МЫ имели следующий материал:

• МЫ имели внутри себя раздвоение на "того, кто испытывает жалость" и "того, на кого жалость направлена"
• МЫ делились на "наблюдателя" и "наблюдаемого"
• Наблюдатель жалеет наблюдаемого. Это процесс глубоко скрыт от НАШЕГО осознания, он заблокирован и недоступен прямому анализу по простой и такой же социальной причине, внушенной НАМ в раннем детстве: ЖАЛЕТЬ САМОГО СЕБЯ НЕПРИЛИЧНО. ЭТО СВИДЕТЕЛЬСТВО ИЗЛИШНЕГО СЕБЯЛЮБИЯ И ОБЩЕЙ СОЦИАЛЬНОЙ СЛАБОСТИ
• Напротив, жалеть других - хорошо, поскольку это свидетельство альтруизма и, соответственно, "силы"
• Жалость к себе выступает в превращенных формах и не склонна демонстрировать себя открыто.
• МЫ бесконечно лицемерны по отношению к обществу, и по отношению к самим себе
• Одно и то же чувство, просто имеющее два различных модуса (жалость к себе и к другим), оценивается другими и воображаемым "оценщиком" (живущим в нашем затылке) прямо противоположным образом.
• Однако психоэнергетика не может быть лицемерной. Она демонстрирует единый процесс жалости.
• Его основное давление сосредоточено в центре социальных чувств: один жалеет другого.
• Образ себя - вообще формация, которая не терпит пристального внимания.
• НАШ образ себя всегда пребывает в тени, съёживается и деформируется, как только его пытаются разглядеть поближе
• НАШ образ себя - это скопище тайн и признаний, которые не предназначены для посторонних.
• В число посторонних равным образом входит наше сознательное "Я" со своими масками и ролями.
• Зачем НАШЕМУ сознательному "Я" знать, что кто-то (более глубокая часть того же Я) регулярно жалеет самого себя?
• Зачем НАМ знать о себе, настолько МЫ себялюбивы (до мелочности, до пустяков) и насколько МЫ на самом деле слабы?
• Когда НАШЕ осознание проявляет должную настойчивость (в приступе саморефлексии, например), ему позволено знать часть правды (точно так же, как мы иногда позволяем это своим самым близким друзьям), но узнать всю правду можно только на допросе.
• В жалости к себе нет ничего постыдного, унизительного или противоестественного. Это - нормальная часть полноценной социальной личности. Она так же необходима НАМ, как страх смерти и чувство собственной важности.
• И все же - мы не стесняемся проявлять гордыню (в самом широком смысле этого слова), но боимся пожалеть себя без специальных условий и оговорок (таких, как "большое личное горе").
• Чтобы жалеть себя без стеснений, НАМ нужно, например, "хотя бы" попасть в автомобильную катастрофу.
• Жалость к себе для НАС - это образ жизни, способ привлекать к себе внимание, находить комфортное положение в НАШЕМ социальном мирке.
• МЫ всячески эксплуатируют это чувство, если находим жертву, склонную испытывать чувство вины по любому поводу.
• Биологическое начало жалости к себе не подлежит никакой социальной оценке, так как происходит из тривиального инстинкта самосохранения.
• НАША жалости к себе связана с переживанием допустимого предела физических и психических нагрузок.
• Смерть способна подкрадываться к НАМ незаметно, обходя все защитные механизмы страха. Простейшие ситуации такого рода настолько далеки от нашего представления о жалости как эмоциональной разрядке (или чувстве), что биологическое происхождение жалости заметить далеко не просто.
• Чтобы остаться в живых, НАМ надо перебрать все возможные варианты - бежать, нападать, прикидываться мертвым. Если ничто из этого не разрешает ситуацию, остается один выход, самый рискованный, - взять паузу, которая может вернуть силы для продолжения борьбы.
• Переживание вынужденного бессилия стало психическим фоном, на котором выросло НАШЕ могучее чувство жалости к себе.
• Ассоциативно оно связано с болью и страданием. Жалость и страдание неразрывны.
• Поскольку же НАША социальная жизнь сопровождается страданием, то жалость к себе работает практически непрерывно.
• В отличие от животных, которые испытывают страх лишь при виде непосредственной угрозы, МЫ боимся "идеи" смерти, мысли о смерти, из-за чего бессознательно страдаем даже в ситуации полной безопасности.
• По этой простой причине жалость к себе, пребывая где-то на грани осознаваемого внутреннего пространства, ноет внутри НАС без перерывов.
• МЫ давно привыкли к этой почти неосознаваемой тяжести в груди, к тому, что наше солнечное сплетение никогда не расслабляется полностью.
• МЫ готовы страдать и жалеть, жалеть и страдать.
• "Жизнь - это страдание". Очень часто МЫ даже не знаем, почему, но уже жалеем себя.
• Крайний способ самосохранения, который в мире животных используется лишь перед лицом очевидной и неизбежной гибели, стал фоновым чувством человека, ибо МЫ создали максимально агрессивный мир вокруг себя, а потом и внутри себя.
• Жалость к себе, вызванная чувством собственной важности, работает точно так же. МЫ даже не представляем, насколько буквально все понимает НАШЕ подсознательное, бессознательное, а вместе с ним - тело.
• Там, в собственных глубинах, МЫ - по-прежнему приматы, убегающие от хищников, дерущиеся за пищу и самку, требующие исполнения правил, установленных вожаком, и т.д. и т.п. Именно в этих примитивных категориях бессознательное и тело понимают окружающий мир.
• "Опасность" - "безопасность", "нападение" - "защита", "подтверждение" - "неподтверждение". Сложные символы, социальные сигналы и знаки транслируются туда, в фундаментальные слои наследственного тоналя, очень просто - по принципу "хорошо - плохо", "угроза - защита".
• Любое неподтверждение роли, любое посягательство на территорию или иерархию (не только людей, но и мнений, убеждений, ценностей) влечет за собой приступ жалости к себе - иногда короткий, иногда затяжной, более сильный или относительно слабый.
• Когда МЫ действительно прижаты к стене, когда МЫ не можем в силу обстоятельств или иных весомых причин ответить агрессией (бегством) противнику, - здесь НАШЕ переживание острой жалости к себе вполне логично и даже обоснованно (если исходить из модели биологического происхождения этого чувства)
• Однако пристальное самонаблюдение покажет любому, что жалость к себе отзывается в той или иной мере на ВСЕ виды социальных ситуаций неподтверждения (принуждения, ограничения и пр.).
• Это связано с НАШЕЙ способностью прогнозировать, учиться и делать выводы. Животные, в отличие от НАС, наделены этой способностью в гораздо меньшей степени. Правда, они не способны к самотрансформации, но страдают, безусловно, меньше, чем МЫ.
• МЫ быстро усваиваем важный урок - социальный мир никогда не заканчивается, покуда МЫ живы.
• Никогда не заканчиваются проблемы, конфликты, угрозы, посягательства, принуждение. Никогда не заканчивается конкуренция (которая для бессознательного есть синоним "борьбы за выживание").
• Никогда не заканчиваются стрессы, и не существует в тонале способа остановить удушающее давление социальной сети. Сегодняшняя победа важна только сегодня, завтра она может обернуться поражением.
• НАШ тональ непрерывно существует и действует в пространстве Времени - частично МЫ всегда в будущем, частично - в прошлом.
• Сражаясь или убегая, добиваясь удовлетворения или испытывая фрустрацию, МЫ всегда с высокой долей вероятности можем прогнозировать, что рано или поздно наступит такой день, когда никакой способ действия нам не поможет.
• Вот почему чувство жалости к себе никогда полностью не умолкает - просто иногда оно "переходит на шепот".
• Тем более, что МЫ регулярно наблюдаем неудачников и бедолаг, которые уже встретили этот момент, а ведь МЫ мало чем от них отличаемся.
• Поэтому первая маска или проекция жалости к себе (самая очевидная) - это жалость к другим.
• То, что жалость к другим на самом деле направлена на себя, легко заметить по доминирующей пассивности этого чувства.
• Конечно, альтруизм и сострадание давно стали поощряемыми социальными добродетелями. Время от времени МЫ просто обязаны убеждать себя, что действительно жалеем других людей.
• Тогда МЫ совершаем добрые дела - иногда полезные, иногда бесполезные.
• Любопытно, что известное удовлетворение МЫ испытываем в любом случае - даже когда НАШ поступок не принес никакой пользы ближнему. Это лишний раз подтверждает, откуда на самом деле родился НАШ альтруизм.
• МЫ помогаем ближним и способны даже чем-то жертвовать ради них (не только деньгами, но и временем, вниманием, собственными интересами).
• В этом размышлении нет ни малейшего цинизма, как может показаться. Потому что цинизм начинается там, где возникает лицемерие, а здесь имеются в виду поступки, которые люди совершают абсолютно искренне.
• Да и как может быть иначе? МЫ или Любой человек искренне жалеем себя, а потому не менее искренне жалеем других.
• Однако в большинстве случаев МЫ сталкиваемся с характерной динамикой, своего рода психологической пульсацией. Жалость к себе и жалость к другим интересным образом чередуются в НАШЕЙ психической жизни.
• Жалость сменяется черствостью и даже жестокостью, безразличие и погруженность в себя сменяется приступом сострадания. Это типичный маятник, демонстрирующий единый источник энергии, вынуждающей его колебаться.
• Безразличие, черствость и жестокость - это всего лишь фасад жалости к себе. Простой сигнал, обозначающий "Я занят собой, потому что никто другой мною не занят.
• "НАМ себя жалко, но вы этого не увидите - ведь вам нет до меня никакого дела."
• Жалость к другим - обратная сторона: "Я вижу в вас себя. Ведь и мне может быть так плохо. Я вас пожалею."
• Жалость к другим напоминает, что НАС тоже следует пожалеть. Если это некому сделать, МЫ жалеем себя сами, и становимся черствым эгоистом.
• Через некоторое время маятник отклоняется в противоположную сторону - и вот МЫ снова жалеем других.
• Таким образом, жалость исполняет функцию заботы о себе - как биологической, так и социальной.
• Биологическая часть жалости к себе (которую можно считать наиболее продуктивной) - это "бегство от боли".
• В самом широком смысле это то движение энергетических полей, которое делает НАС нетерпеливыми и ленивыми.
• В социальной части жалость к себе - это корень всякого потакания.
• Это страх перемен, страх изменения социального статуса, вечный поиск сиюминутного убежища (что стратегически часто бывает ошибочным).
• Изначально НАША жалость к себе - это инфантилизм, желание вечно оставаться зависимым и безответственным, опекаемым авторитетными фигурами социума.
• МЫ умудряемся сохранить свой инфантилизм до глубокой старости, пряча его за той или иной социальной маской.
• МЫ, взрослея, находим все новые и новые типы убежища. Всякий раз МЫ желаем неподвижности, всякий переход из одного убежища в другое сопровождается мучительным страданием.
• МЫ интенсивно жалеем себя, потому что вынуждены двигаться и развиваться. Это типично для НАС, как для людей с доминирующей жалостью к себе.
• Обычно МЫ испытываем социальную радость, когда приобретает навык или поднимается по лестнице статусов.
• Идеал для НАС, для человека, которым движет чувство собственной важности, - это возрастающая важность.
• Жалость к себе толкает в противоположную сторону. Безопасность и застой, минимум усилий и максимум "утешительных призов" (забота, ласка, подчиненность "ответственным товарищам" и т.д. и т.п.).
• Рефлексия делает эти чувства чрезмерными. Лозунг жалости к себе, которая является реакцией на страх смерти, звучит просто: "Не хочу действовать!"
• Жалость к себе, возникшая от ущемления чувства собственной важности, имеет две формулировки, которые выступают в роли самооправдания: "Я унижен" и "Я недостоин"
• Обе формулы возникают внутри образа себя и являются личностными искажениями, импринтированными в раннем детстве.
• Первая восходит к образу Я для других, вторая - к образу Я для себя.
• Это центральные идеи, которые предпочитают оставаться в глубокой тени бессознательного. МЫ прикрываем их частными и прикладными моментами.
• Например, действие ведет к выходу из убежища и вызывает перемены. Кроме того, напряженное усилие вызывает боль в той или иной степени.
• Самым простым разрешением ситуации является отказ от действия, опирающийся на лень, то есть, нежелание прилагать усилие.
• Синонимы лени - безволие и бесхарактерность. Всякий раз, перепросматривая ситуацию, в которой МЫ выбираем пассивность, ее фундаментальным началом оказывается жалость к себе.
• Это импульс, который требует безоговорочного подчинения автоматизмам, рефлексам, поведенческим программам. Он активно противостоит любой работе по трансформации осознания.
• Специфика жалости к себе заключена в том, что у нее собственная (вполне бессознательная) иерархия усилий. Есть целый ряд многократно повторяемых и привычных усилий, с которыми НАША жалость давно смирилась.
• МЫ способны совершать трудоемкие действия, но если они служат самоповторению тоналя, то жалость молчит, поддерживая позицию терпеливой покорности.
• Стоит НАМ посягнуть на саму сущность проторенных путей ежедневного осознания, как тональ начинает бунтовать, призывая на помощь все ресурсы собственной жалости.
• НАША тональная личность - своего рода "карточный домик". Отказ от привычных реакций влияет на всю систему тонких взаимосвязей, удерживающих эго в стабильном состоянии.
• Достаточно немного повысить интенсивность осознания, и целый поток психических содержаний (прежде тщательно скрытых, вытесненных, замаскированных) начнет влиять на внутреннюю жизнь личности.
• Ибо все связано друг с другом в неразрывном единстве. Стоит перепросмотреть страх смерти, как изменится ряд комплексов, входящий в чувство собственной важности.
• Перепросмотр чувства собственной важности неминуемо повлечет за собой новые переживания и новые отношения к переживаемому. Описание мира преобразится - и довольно существенно.
• Все это - отнюдь не абстракции. Потому что вслед за этими трансформациями потребуется изменить само содержание жизни. Жалость к себе - это, если хотите, система раннего предупреждения о подобной опасности.
• Под маской лени или безволия жалость тщательно оберегает нас от любой процедуры, которая способна по-настоящему изменить уровень нашего осознания и открыть принципиально новый способ жизни.
• Маской жалости к себе, неразрывно связанной с ленью, является такая черта (способ реагирования), как "нетерпение".
• МЫ бессознательно используем терпение как продукт определенного волевого насилия над собой.
• Это результат борьбы, внутренней войны, вытеснения неугодных тоналю содержаний на периферию осознания, а также искусственного отсрочивания реакций, целей, задач и стратегий.
• Иными словами, обычное терпение - просто изощренный самообман (чтобы не делать то, чего МЫ хотим) или издевательство над привычными импульсами, система запретов.
• Такое терпение - совсем не добродетель и ни в малейшей степени не способствует достижению безупречности, т.е. трансформации базальных комплексов.
• Это социальная уловка, одна из стратегий, которая используется индивидом для достижения успеха в роли и в соответствующей поведенческой программе.
• Подлинное, безупречное терпение возникает как следствие трансформации жалости к себе. Она возникает в процессе остановки индульгирования и в результате отказа от ценностей и важностей, детерминирующих самосохранение через жалость.
• Исчезновение страдания по поводу боли и по поводу предпринимаемых усилий вызывает состояние безучастности к текущим переживаниям. Терпение становится фоном.
• Относительность восприятия и существование Реальности-снаружи (казалось бы, философские доктрины) - идеи, вполне допустимые для европейского философского разума - после нескольких эмпирических подтверждений в моменты импринтной уязвимости становятся чувственным опытом, который может пошатнуть все здание базальных комплексов (страх смерти, чувство собственной важности, жалость к себе).
• Комплексы теряют свою безусловность и возвращают себе утраченную относительность. Вместе с относительностью привычного мира восприятия и мира внутренних поведенческих программ приходит относительность угнетающего усилия, приложенного извне.
• Ведь именно мощью внешнего давления обусловлено то терпение, что нам присуще в нормальной жизни. Итак, абстрактные философские доктрины определяют более чем конкретную вещь в нашем поведении - терпение при совершении любых действий (или при воздержании от действий).
• Терпение и отказ от лени обусловливают друг друга, будучи разными аспектами единой силы осознания, осуществляющего личное или безличное намерение.
• Всякая дисгармония в работе по трансформации жалости к себе может незаметно привести к ее инверсии.
• В данном случае, это - агрессия, направленная на себя и других, бессознательное стремление к саморазрушению.
• Ведь мы слишком ригидны и совсем не желаем подчиняться дисциплине. Сосредоточившись на устранении жалости к себе, мы можем легко (а главное, незаметно) впасть в противоположную крайность - возненавидеть себя за лень, слабость, сентиментальность, неспособность к упорядоченному действию и т.д.
• В этом случае мы будем усиленно доказывать себе, что не таковы - подвергать себя различным испытаниям, предаваться специальной аскезе (для которой на самом деле нет причин), более того - подобным же образом воспитывать ближних.
• Ибо чем они лучше нас? Если я могу заставить себя, то и они могут. Как я сказал, это совсем не трансформация жалости к себе, а именно ее инверсия. Мы жалеем себя извращенным, парадоксальным способом.
• Мы словно говорим невидимому наблюдателю: "Видишь, до чего ты меня довел! Видишь, на что я иду ради усиления осознания?" И ненависть кормит сама себя.
• Следующий симптом, непременно сопровождающий жалость к себе, - это индульгирование.
• Именно жалость к себе является триггером большей части процессов индульгирования.
• Биологическая его причина вполне ясна - в основе индульгирования лежит идея реверберации сенсорного или психического сигнала.
• Иными словами, здесь можно говорить об одном из аспектов психодинамики. Такая реверберация совершенно необходима для всех существ с развитой ЦНС и соответствующей системой органов чувств.
• Пребывая в сложной и изменчивой сенсорной среде, МЫ никогда не можем быть в точности уверены, что полученный в данное мгновение сигнал верен, что его интерпретация поистине адекватна описанию, что НАШЕ реагирование на сигнал получает тот единственный отклик внешнего поля, который докажет НАМ, что МЫ правильно выживаем. МЫ нуждаемся в повторном подтверждении и повторном переживании этого подтверждения.
• По мере развития рефлексии МЫ склонны реверберировать сигналы, которые по природе своей не нуждаются в повторном подтверждении. Это касается жалости, грусти, злости, обиды и мн. др.
• Более того, МЫ обретаем способность индульгировать в тех переживаниях, которые лишь предстоят, и в тех, что давным-давно канули в прошлое.
• Эта неуместная избыточность психической деятельности уже никакого отношения к НАШЕЙ биологии не имеет. Это - особенности работы описания мира, репродукции и укрепления конкретного тоналя.
• Здесь, на уровне описания, жалость к себе проявляет себя особенно ярко. МЫ только прогнозируем впечатления, чувства, эмоции, усилия и поступки, МЫ лишь строим в умственном будущем обстоятельства, которые активизируют жалость к себе, но уже испытываем ее - более того, испытываем ее вновь и вновь.
• Мы пребываем в "области индульгирования" по поводу будущего. Абсолютно то же самое происходит, когда МЫ вспоминаем (погружаемся в прошлое).
• Жалость к себе либо предупреждает НАС о грядущих неприятностях, либо напоминает о прошедших.
• Стоит выследить жалость к себе, как индульгирование уходит. МЫ испытываем чувства и эмоции, но они перестают возвращаться.
• С энергетической точки зрения индульгирование - это еще один способ фиксации точки сборки. Повторяя чувства, впечатления и переживания, МЫ заставляетем точку сборки постоянно возвращаться на прежнее место даже в том случае, если перцептивный центр уже приобрел некоторую подвижность.
• Самый яркий пример фиксирующего индульгирования может быть продемонстрирован в случае, если МЫ вдруг начинаем плыть - НАШ сенсориум плавно перестраивается (скажем, в момент глубокого "неделания"), поля восприятия теряют идентификационную точность, а вместе с непривычными перцепциями приходят новые чувства в теле и вокруг него. НАШЕ намерение - в результате данного упражнения добиться остановки внутреннего диалога.
• И тут МЫ пугаемся. НАМ кажется, что тело распадается, осознание меркнет: Словом, МЫ на пороге смерти. Как работает в данном случае индульгирование? Оно начинает повторять и повторять ощущение страха, неопределенности, близости к распаду - пока эти во многом придуманные чувства не приобретают панической интенсивности.
• В результате сосредоточение гаснет, а точка сборки возвращается на привычную позицию. Гомеостазис восстановлен.
• Требуется особое усилие осознания, чтобы разобраться, как именно это произошло. А произошло приблизительно следующее: когда в НАШЕЙ психике впервые повеяло холодком страха, МЫ решили удостовериться, есть ли для него причина.
• Ясной (идентифицированной) причины не нашлось, поскольку то, что МЫ делаем в момент неделания, вообще находится за пределами описания мира.
• Тогда некая заботливая часть НАС решила повторить проверку. Холодок смерти усилился, но ясной причины для него по-прежнему нет.
• И дальше НАШЕ бессознательное стало лихорадочно сканировать пространство, обращаясь то к неясным опасениям, то к самому себе.
• Страх достиг критической точки, когда НАШЕ внимание оказалось не в состоянии поддерживать "режим неделания". И МЫ возвращаемся в исходную позицию.
• Что же включило само индульгирование? Почему вдруг психика стала проверять и перепроверять саму себя до изнеможения, продлевая, таким образом, неприятные и истощающие переживания? Это и есть жалость к себе в виде "системы раннего предупреждения".
• Индульгирование может быть не только "фиксирующим", но и разрушающим - нет, не режим восприятия. Оно может разрушать здоровье, энергетический тонус. Оно может наносить колоссальный вред, хотя изначальная задача этого процесса - самосохранение индивида.
• И практически во всех случаях за началом процесса потакания себе стоит жалость и первая ее личина - лень.
• Через индульгирование МЫ фиксируем свое восприятие, закрепляем чувства и эмоции, способствует бесконечному повторению поведенческих программ.
• После того, как все эти в общем полезные действия совершены, МЫ погружаемся в трясину истощающего индульгирования - причем истощающее индульгирование у взрослого человека отнимает куда больше времени.
• Целая область человеческих действий оказывается продуктом именно этого вида индульгирования.
• Например, МЫ постоянно жаждем подтверждения сигнала "Ты любим" или "Ты добрый", или "Ты умный" и т.д. и т.п. МЫ вновь и вновь отправляемся туда, где МЫ можем получить этот сигнал, где он может сыграть некую подходящую роль.
• Странно, но очень часто на таком индульгировании держится имитация дружбы. Подобно заводной игрушке, МЫ отправляемся в компанию, где уже наготове два-три разинутых рта "Какой ты умный!", "Какой ты оригинальный!", "Какой ты талантливый!"
• Точно так же, на автоматическом "заводе", МЫ уносим ноги от людей, которые говорят "Ты должен измениться!", "Ты плохо и мало работаешь!", "Ты не реализовал себя".
• МЫ не может это слушать. МЫ гневаемся и уходим в придуманное убежище. А потом (о, индульгирование!) МЫ начинаем мысленно отвечать неприятным собеседникам, доказывать НАШУ безусловную правоту, приводить оправдания и аргументы.
• МЫ впадаем в состояние мрачной обиды на весь свет и доводим себя до такой степени угнетенности, что погружаемся в подлинную депрессию.
• Бывают настолько чрезмерные случаи, что даже спустя месяц индульгирующий МЫ не можем выйти из мрачного настроения.
• НАШЕ осознание максимально сужено, оно бесконечно повторяет "Меня обидели", "меня обидели", "меня обидели": Разумеется, обидели несправедливо.
• Для НАШЕГО эго "справедливых" обид просто не бывает. Жалость к себе никогда не допустит, чтобы посягнули на основы чувства собственной важности. Ведь они - близнецы-братья, у них общая цель.
• Жалость к себе, объединившись с индульгированием, никогда ни в чем не уверена до конца. ПОДТВЕРДИТЕ! - вот ее девиз. А затем еще раз подтвердите.
• Поэтому МЫ постоянно нуждаемся в помощи и утешении - физическом, моральном, психологическом, каком угодно.
• Мы постоянно стремимся опереться на чьи-то плечи. Родители, близкие, друзья - все должны гладить НАС по головке и говорить: "Что бы там ни было, а ТЫ ЛУЧШЕ ВСЕХ!"
• Принимать помощь и нуждаться в ней - разные вещи. Точно так же бывает необходимо принять утешение.
• МЫ устроены так, что порой через утешение ближнего реализуем собственную воображаемую ценность.
• Пока МЫ находимся в социуме, всегда найдутся люди, которые чувствуют настоятельную необходимость кого-то утешать.
• Если МЫ культивируем противоестественную бесчувственность, МЫ впадаем в еще одну инверсионную разновидность жалости к себе.
• "Не смейте жалеть меня, не смейте утешать, - мысленно говорим МЫ. - Я не нуждаюсь в вашем крохотном мирке. Вы не заманите меня своими притворными вздохами!"
• Но окружающие люди ни в чем не виноваты. Они так же порабощены социальным гипнозом и не умеют иначе выражать сочувствие.
• Они нуждаются в выражении сочувствия, чтобы думать о себе хорошо.
• Все вышесказанное не означает, что МЫ можем полностью и всесторонне отказаться от жалости к себе. Это так же неверно, как отказаться от страха смерти.
• Жалость - это регулятор наших усилий. Безупречный воин ставит его под контроль.
• МЫ должны знать, когда жалость к себе останавливает наше развитие, когда - исполняет возложенную на него функцию самосохранения существа.
• Есть экстремальные позиции восприятия, когда МЫ просто узнаем, что такое - быть "безжалостным". Это необходимый опыт "временного отключения программы".
• То же самое происходит с восприятием, когда МЫ достигаем "остановки мира". В таком состоянии невозможно пребывать долго, в нем нельзя полноценно функционировать.
• "Остановка мира" способна убить упорядоченное осознание, а полное устранение жалости к себе может погубить НАШЕ тело. Никто и ничто не остановит безжалостного воина, ибо у него не осталось рефлексов, оберегающих от физического и энергетического истощения.
• Жалость" затуманивает наш взор и ставит перед нами несуществующие границы. В результате мы убеждены, что нуждаемся в обществе себе подобных, в утешении, в привычных формах для воспринимаемого мира, в поклонении кому-то или в признательности.
• НАМИ всегда движут либо биологические программы выживания и размножения, либо социальные - программы роли, статуса и реализации. Поскольку каждая конкретная ситуация взаимодействия НАС и мира часто включает в себя элементы животного и общественного, МЫ движемся путем сложных компромиссов, словно пытаясь усидеть на двух стульях одновременно.
• Отсюда проблема выбора (как реагировать и как поступать) встает перед НАМИ предельно часто.
• Независимо от степени осознанности МЫ выбираем, следуя частным и общим психологическим законам. Это и можно назвать в широком смысле "человеческой рациональностью", жизнью внутри описания и по законам описания.
• Всякая личность (даже "высокодуховная") держится грузом фикций, суждений и обусловленностей. Эти абстрактные символы и слова, надежды, верования и смыслы, будучи совершенно бесплотными и чудовищно далекими от Реального Мира, творят иллюзию опоры, обеспечивают воображаемые пути и "называют" свершения.
• Оставшись без этого груза, МЫ испытываем ужасающее чувство потерянности.
• Бесконечность без красивых слов о ней не вызывает у НАС ничего, кроме ощущения своей ничтожности и отчаяния.
• МЫ страдаем не столько от боли, сколько по поводу боли, не от голода, а по поводу голода.

НИЗ

Теги: бедный деточка