Бегство от реалий жизни в иллюзию собственной офигенности.
Быть офигенным, чтобы сбежать от страха и боли никчёмности.
Текущее состояние - эпизод:
Злость, обида, стыд за пережитое унижение. Я закрылся, я не хочу признавать и верить, что этот человек прав. Меня опустили с небес на землю. Со мной уже не нянчатся родители, которые верят и убеждают, что я молодец. А я тут возьми да и столкнись с реальной жизнью, с реальной ситуацией, и вся моя офигенность рухнула. Со мною обошлись грубо, ударили меня лбом о твёрдую землю. Показали, что я ничего не знаю и не умею, помимо того, что придумал. Так хотелось верить, что я офигенный, потому что не было еще проверок в реальности, я и дрался первый раз из этой позиции, что я офигенный. И эта офигенность не была основана на прожитой реальности, она была выдумана, так хотелось думать о себе. И тут на тебе, жизненная ситуация показывает, что я вообще не готов, не умею, что понимаю неверно: ни себя, ни жизнь, ни свои способности. И я закрываюсь, доказывая миру свою офигенность, ища подтверждения, избегая опровержения.
Пространство:
1. Не может быть, что все не так, я не хочу это принимать, признавать. Я же офигенный, я же привык к этой мысли. И я отказываюсь такую реальность принимать, признавать, учиться у нее. Я ее закрываю, обижаюсь, блокирую, чтобы сохранить привычные картинки о себе. Я все сделаю, чтобы не просто эти картинки сохранить, но также чтобы еще и доказать, убедить себя и всех, что я прав, а не реальность. Обиды, что реальность меня не ценит, не понимает, не отвечает на мой образ о себе. Сильнейший страх, что это не так, что я не такой, что я бракованный, что я не так хорош. Тут из крайности в крайность, либо быть офигенным во всем, либо признавать себя полным ничтожеством. Малейшее несоответствие «офигенности», некоей безупречности, активирует боль полного ничтожества, обреченности, руки опускаются, я снова в позиции, что у меня ничего не получается, и я ничего не могу. И сразу полное бессилие и обреченность. И сразу отключка и боль себя никчемного. Страх это чувство испытать, пережить эти состояния. И желание быть безошибочным, идеальным, и вера в то, что так и есть.
Я отказываюсь принимать и признавать свое ничтожество, эту позицию, что я ничтожен, что я ничего не могу, что я вообще никто и звать меня никак. Это слишком больно, обреченно, слишком безысходно и нет смысла дальше жить, если оно так. Хочется ведь верить в себя, надеяться на лучшее. И чтобы эту боль больше не переживать, я создал в отключке пространство, в котором я офигенен, и всячески это поддерживаю и защищаю. Например, предпочитаю много говорить, и мало делать, ибо во время делания выяснится обязательно, что все совсем про меня те так.
По сути, я сначала признал эту ничтожность, занял эту позицию, и стало незачем жить дальше, жить такую жизнь. И я сбежал от этого в противоположный полюс. Полюса «ничтожность и бессилие» <–> «офигенность и непогрешимость».
2. Не хочу думать. Голова кружится, не хочу соображать, не хочу держать связь с реальностью на уровне понимания таковой. Хочется спрятаться и ни о чем не думать, не сталкиваться с реальностью. Сильная тошнота, глаза хочется закрыть. Я не могу, не хочу начинать думать, соображать. Если я буду понимать, соображать, то снова будет боль, поэтому у меня отвращение. Если я подумаю и пойму, я снова окажусь в ситуации боли, в ситуации, которую я так не хочу. Не хочу я понимать, что происходит. Не хочу анализировать, осознавать на уровне соображалки. Отвращение, тошнота, я это не приму, не признаю. Я, делая что-то, буду удерживать образ своей исключительной удачливости и безошибочности, т.к. мне совершенно невыносимо и недопустимо сталкиваться с реальностью, в которой я далеко не так офигенен. В которой придется по-настоящему проходить что-то, признав в себе дурака и ничтожество. Не хочу это понимать, чтобы не проходить, не проживать это. Убиваю в себе способность мыслить, понимать реальные ситуации, чтобы не проживать их и не проходить.
3. Я делаю что-то, полностью без сознания, потому что иначе идея, что обязательно выяснится, что все не так, и я снова столкнусь с болью и безысходностью реальности, в действительности. Я же помню, что я сам от себя бегу, что я себя обманываю своей офигенностью. В этой парадигме «ничтожество – офигенность» я принял что ничтожество – это правда, а офигенность – это самообман, бегство от правды, чтобы боль этой правды и позиции не проживать.
Я держусь за позицию своей офигенности и крутости, я принял это как постулат. И буду вокруг этого накручивать фантазии, буду держаться за это, стоять на этом. В полном отрыве от реальности. И если я и делаю что-то, то стараюсь не смотреть, не воспринимать, проскочить, не понимать, не помнить, не осознавать, потому что в этом всегда угроза моей позиции.
Чтобы удержать картинку офигенности я отказываюсь от способности осознавать реальность, я испытваваю к реальности отвращение, потому что там снова и сразу выясниться, что я – ни на что не гожусь.
Я буду офигенным, буду себе таким казаться, во что бы то ни стало, и я отказываюсь видеть факты реальности, которые этому мешают.
4. Я еще сильнее сжался, уже ничего не понимаю, уже ничего не вижу. И только пытаюсь в сознании удерживать позицию и образ офигенности, и жить, исходя из этого. Я берусь делать, но делаю это без сознания, и заменив сознание картинкой офигенности, я прям верю даже, что делаю офигенно и я прав.
Я всего вокруг боюсь, от всего зажался. Дикое желание доказать, убедить, что я офигенный, чтобы ничего этому не противоречило. Я избегаю реального делания, потому что оно как бы вскроет правду. Я полностью игнорирую делание в действительности, гордыня, лень, тщеславие, обесцениваение труда, все, чтобы не делать ручками. Это не мое, и то не мое. И я все ищу «свое», тем самым просто бегу от того, чтобы начать что-то делать.
Я все больше сжимаюсь, все больше поражений, все больше рассеившихся иллюзий о себе в процессе реального взаимодействия с жизнью и людьми. И я от всего этого тоже бегу, забываю, не вижу, засыпаю, чтобы исключить из сознания все факты несоответствия выдуманной офигенности реальным фактам.
Я сижу и делать не начинаю, я ничего не буду делать. Мне нельзя делать, потому что это меня выдаст, это покажет, что я противоположен офигенности. Ведь в основе – позиция, что я ничего не могу, что я бессилен и ничтожен.
5. Я точно знаю, что я ничего не могу. Я точно знаю, что у меня ничего не получится. Я как будто здесь наконец-то признаю правду, некий основополагающий факт этой позиции и пространства. Сбежать из никчемности в офигенность, и доказывать последнее. Боль бессилия. Изначальная беспомощность и обреченность. Я признаю бессилие, заранее, чтобы не проживать боль от несоответствия выдуманной офигенности фактам. Я признаю, что моя офигенность выдумана, что на самом деле, ничего не получается. Я себя не меняю, я отказался понимать, почему не получается, я с собой не работаю, я себя в действительности не корректирую. По идее надо делать реальный шаг, реально его оценивать, и по необходимости реально корректировать, исходя из цели. Я же просто заранее в позиции бессилия и беспомощности, чтобы заранее признать поражение, чтобы не проживать боль от несоответствия.
Мне нельзя мочь, чтобы не приходилось действовать. Отказ от «могу» дает свободу от «делаю» и, тем самым, спасает от фактов реальности о себе и своей боли. Лечь в бессилии, и отключиться от этой реальности вовсе, чтобы перейти на следующий этап.
Я заранее не буду мочь, позиция ребенка и бессилия, их которой можно не делать, она дает право не делать. У меня есть причина не делать, я не могу (по разным причинам).
6. Свобода, радость, счастье полной независимости от реального мира. Теперь уж я точно сбежал от боли, ведь я решил, что вообще без сознания буду жить, я как бы отказываюсь от сознания в рамках изначального отказа от сознания в рамках этой игры. Это позволит мне никак не соотносить фантазии с реальностью, вот теперь можно разгуляться. Теперь здесь полная свобода иллюзий и фантазий, а, стало быть, все реально, любые мои идеи. Я докажу, что я был прав! Я найду какие-то очень странные способы и идеи воплотить свою «офигенность», и прийти к ней, минуя реальные ситуации, в которых выясняется, что все не так.
Я целиком без сознания, в фантазиях, я целиком увлечен какими-то представлениями, идеями, которые сулят подтверждение моей офигенности.
7. Я уже никак не готов даже ощущать реальный мир, даже признавать его наличие. Мне, чтобы остаться в полной «тишине», необходимо отказаться от способности быть причастным, быть связанным с неким реальным миром. С происходящим вокруг, что вроде как еще есть, я его как-то ощущаю, но уже не понимаю, без сознания, не вижу. А оно еще есть. Но я уже никак не способен с этим контактировать и взаимодейтвовать. Т.е. оно как бы есть как некий абстрактный факт, который есть, но его не должно быть. Уже ничего не хочу, уже страшно, что мир есть, а я с ним не могу совладать, и, стало быть, его нужно отрезать, убрать.
8. Я не буду прояснять, я ничего не буду делать. Все просто, я отказываюсь продолжать поддерживать какие-то действия, и заботиться о будущем в этом мире, в этом пространстве. Я просто не буду тут жить. Я все как можно быстрее уничтожу, откажусь, отрежу, смою в унитаз, разрушу. Чтобы ничего не осталось. НИЧЕГО. Я буду разрушать все, что есть, что еще остается. Пока ни уничтожу себя таким образом. Обида и разные другие причины отказа от жизни в этом мире. Мир обвинить, что не признал моей уникальности, талантов и офигенности. Это мир виноват. Отвращение к миру, к действительности. Я еще докажу, но теперь в следующий раз. Если этот мир меня не признал, я его уничтожу, я построю новый мир, я докажу свою офигенность. Я в целом от жизни отказываюсь, от мира, как от того, что является помехой моей игре в офигенность. Я отказываюсь любым образом быть и жить в этом пространстве, чтобы никак не проявляться, не выражать себя, оберегая игру в офигенность.
9. Центральная точка:
Я всегда буду при своих – буду верить и знать, что я крут и офигенен. Я отказываюсь от реальности, которая так и норовит это опровергнуть. И если в реальности будет хотя бы малейший намек, что я не идеален, что я не самый безупречный и непогрешимый, то моментально активируется боль моего ничтожества, никчёмности, безысходности, обреченности. В основе – идея, что если хоть что-то хотя бы маленько не так, то это просто напомнит мне о том, что руки мои опущены, и что жить далее нет смысла. Позиция бессилия и никчёмности. А вот эта позиция – здесь не обсуждается, не рассматривается, она как данность, как факт.
Я игнорирую, обесцениваю реальность – я ищу способны и оправдания туда не ходить, я зациклен, замкнут в своих фантазиях о себе. Я исключаю и отказываюсь от всего, что может угрожать этому постулату, этой позиции.
Когда реальность показала, что я не так хорош, как думал о себе, я выбрал оставить себя в фантазиях, и реальность победить, под себя ее переделать. А это возможно только без сознания, в отключке.
Чтобы не испытывать боль и отчаяние беспомощности, и даже не беспомощности, а скорее ущербности, неправильности, самоуничижения. Я упал с небес лбом на твёрдую землю, было больно, и я признал себя ничтожеством, если не мочь, то вообще все. Какую-то боль и поражение я экстраполировал на всего себя, и признал себя полным ничтожеством. Типа, раз уж я здесь обосрался, то я вообще никто и звать меня никак. Я вообще отказываюсь мочь, чтобы впредь не переживать такой боли от несоответствия представлений о себе и фактов обо мне.
Я никогда не признаю факты и буду жить иллюзиями о непогрешимости. Я так привык к ним, что совершенно не готов с ними прощаться. На построено много из моей личности – того, что я о себе думаю, и транслирую это себе и людям.
И я напрочь отказываюсь проживать, проходить что-то в реальности, дабы не умирало созданное мною представление о себе.
Я отказываюсь знать и помнить правду, видеть ее. Идея, что правда – это моя никчёмность. Что реальность сама по себе так и стремиться мне указать на мою никчёмность, хотя это, возможно, было не так часто, или в том самом эпизоде, в котором я все это создал.
Я отказываюсь верить реальности, что я никчёмный, я докажу себе и всем, что это не так. В эту игру я и играю.
--
Быть офигенным, чтобы сбежать от страха и боли никчёмности.
--
Сама боль никчемности связана с идеей и состоянием, что мне не на что опереться. Что я опирался на некие представления о себе, своих способностях, в том числе, подогреваемых словами родителей. И тут выяснилось, что я не такой, что все хуже, что то, что я о себе думал, это не так. И все рухнуло, все опоры рухнули. И если все не так, и никчемный, то страшно и жутко, я как будто себя теряю, теряя о себе все представления. И тогда было решение представления сохранить, и доказать миру, что я прав на счет себя, чтобы эти опоры все сохранить. И я отказался от способности быть в реальности, взаимодействовать с настоящим, потому что идея, что оно разрушит мои опоры и представления о себе.
Мне слишком страшно и больно осознавать правду о себе, она все рушит, она указывает мне, что я ни на что не годен.
Оказавшись в некоем внешнем враждебном мире, за пределами опеки родителей, и созданного с их участием образа меня, я вдруг оказался в ситуации, что меня оценивают объективно. Что я нафиг там не нужен никому оберегать меня, и мне сказали как есть, показали, причем очень жестко и грубо, что я ничего не могу, не правильно делаю конкретно какую-то штуку. И было очень больно и я обижался, и злился, а мне все продолжали указывать, что я бездарь. И мне стало еще больнее, и я больше не мог оставаться в этой ситуации. Решения, что я прав, а не они на счет меня самого, я обесценил, я решил, что буду доказывать и т.д.
