Программы, создающие эффект “Я в сознании” - имитация сознания и сознательности.

2020_12_27

Полубессознательность. Состояние транса. Стремление пребывать постоянно в полубессознательном, полутрансовом состоянии, где вроде бы всё осознаёшь, вроде воспринимаешь и видишь, но уже находишься на таком уровне, где восприятие идёт как бы сознанием, но при этом критичность полностью выключена. Это и есть первая степень трансовости: человек ещё находится в сознании — в его привычном, человеческом понимании, — и в то же время уже опустился на уровень ниже, где вроде понимаешь, вроде осознаёшь, что делаешь что-то неверно, но состояние таково, что критичности нет вообще, а ум работает исключительно на обоснование происходящего. «Это потому, что…» — и дальше идёт бесконечная цепочка логичных, но обслуживающих оправданий. Из этого полутрансового состояния человек не выходит, а напротив, всё время поддерживает его, стремясь оставаться по отношению к сознанию и объективной реальности в полубессознательной позиции.
Внешне кажется, что он в сознании, но по сути он уже не в нём. Сознание здесь сведено к функции исполнения программы. Если рассматривать тело и личность как терминал для выполнения заложенных программ, то естественным должно быть состояние, в котором ты видишь, куда идёшь, понимаешь, что не везде можно ходить, осознаёшь, что нельзя выходить на дорогу или совать руки в кипяток. Тело должно жить, сознание должно присутствовать. Но вместо этого всё человеческое внимание сводится к тому, чтобы как можно эффективнее исполнить программу. При этом всё время идёт балансирование на грани между сознанием и бессознательным: с одной стороны, нет понимания, что именно ты выполняешь программу, с другой — есть навык делать это «правильно», не понимая сути, но хорошо осознавая сам процесс.
В таком режиме сознание используется для исполнения программы, но при этом отсутствует видение последствий. Структуры и программы удерживают человека в трансовом, полубессознательном состоянии, где вроде ещё есть остатки сознания, но их уже недостаточно, чтобы разглядеть, что именно ты делаешь и как именно вовлечён в процесс. При этом ум занят непрерывным обоснованием причин, по которым ты продолжаешь выполнять программу. И эти обоснования кажутся правильными, логичными, разумными.
Такая программа формирует состояние определённого, чётко заданного уровня трансовости, в котором человек находится по отношению ко всему. Этот уровень — не просто абстрактный транс, а особое состояние, разделяющее восприятие на две стороны: видимую и невидимую. Любая психотехника, реклама или пропаганда использует именно этот промежуточный уровень, стремясь сдвинуть сознание ещё глубже в транс, где внедрение идей, образов, товаров становится значительно проще. Сначала формируется идея, что быть в полном сознании — больно, а в полном бессознательном — невозможно, потому что там ты сделаешь массу разрушительных действий.
Полное сознание — это состояние, в котором ты ясно понимаешь и управляешь собой, видишь, откуда рождается реакция, и способен остановить её, прежде чем она перейдёт в действие. Ты можешь критически рассмотреть любой импульс, пришедший в сознание, и принять решение: выполнить его или не выполнять, отреагировать или оставить без реакции, превратить в действие или отпустить. И при этом не искать оправданий, зачем именно ты действуешь или воздерживаешься от действия.
Только при рассмотрении появляется возможность движения в сторону прояснения, и то это лишь первый этап — уровень обычного человеческого сознания. Чтобы действительно рассмотреть программу, нужно выйти на уровень, где уже начинает действовать сознание существа. Можно сказать, что нормальное состояние сознания возможно лишь в процессе прояснения, причём именно сознательного прояснения, когда движение идёт не от импульса к воздействию, от воздействия — к реакции, от реакции — к действию, а оттуда — к привычной борьбе с этой реакцией. Люди почти всегда идут именно этим путём, и в повседневной жизни это повторяется постоянно.
Существует программа, которая принуждает всё время двигаться по этой цепочке. Она сразу же блокирует и гасит импульсы, чтобы их не чувствовать и не видеть, подталкивая к выбору — реагировать на импульс или бороться с ним, выполнять его или подавлять. Но в обоих случаях остаётся реакция, и человек продолжает работать уже с самой реакцией, а не с её источником. Быть в сознании — значит не реагировать на импульс автоматически, а рассматривать его и смотреть в другую сторону — к тому, откуда этот импульс пришёл, выявлять его истинные мотивы и выходить на программы, которые его породили, чтобы затем их рассоздавать.
Эти программы и структуры устроены так, чтобы сразу, автоматически, не позволить почувствовать импульс — блокировать его и одновременно продолжать оставаться в состоянии видимого сознания, выполняя все необходимые внешние действия. При этом человек реагирует на эти заблокированные импульсы, что-то делает с реакциями, но всё время остаётся внутри поля программ. Он либо выполняет реакцию, либо тормозит её, но в любом случае имеет дело не с самим импульсом, а с уже сформированной реакцией на внутренние команды. Реакции заранее записаны в системе, и человек просто их воспроизводит.
С человеческой точки зрения кажется, что можно отслеживать реакции и сознательно решать, реагировать или нет, подавить или выполнить реакцию, проявить волю — не идти и не делать или, наоборот, пойти и сделать. Но с точки зрения программы это всё равно выполнение заложенного алгоритма. Для неё не важно, какое конкретно действие ты совершишь — тормозить, бороться, агрессировать, — важно, чтобы ты отреагировал. С этого момента процесс уже запущен.
Настоящее сознание начинается в момент видения самого импульса, самой команды, которая поступает. Не тогда, когда реакция на команду уже возникла и ты размышляешь, что с ней делать, а именно в момент появления самой команды. В этот момент ты видишь импульс и осознаёшь, что можешь не идти за ним, а направиться в противоположную сторону. Это и есть то, что происходит в сеансе: мы замечаем команду программы не в момент её выполнения, а в момент её поступления, когда она только начинает требовать действия.
Программа же всегда сдвигает восприятие на один шаг, на тот самый градус, при котором импульс уже не замечается. И тогда, только если ты достаточно сознателен, можно отследить его по собственной реакции. Но и здесь человек часто мгновенно проскакивает этот момент, и уже следующая реакция возникает не на сам импульс, а на предыдущую реакцию.

т. 1
Не трансовыми состояниями можно назвать лишь те, в которых ты рассматриваешь процесс и наблюдаешь его осознанно. Всё остальное — это трансовые состояния, просто с разной степенью мнимого контроля, некоего псевдоконтроля. Например, ты едешь в машине: вначале был максимально внимателен, полностью присутствовал в моменте, ощущал много сознания в самом процессе вождения. Но со временем оказываешься в полутрансе — смотришь на дорогу, а мысли уже далеко, внимание рассеяно, часть сознания отключена. Это и есть трансовое состояние: ты что-то делаешь, но внимание при этом уходит в стороны, оно везде и сразу, а не в том, что происходит перед тобой.
Мы практически не можем критически смотреть на происходящие процессы, потому что это противоречит самой программе. В сущности, способность остановиться и посмотреть на процесс — редкое и для большинства недоступное состояние. Технически всё наше жизненное пространство состоит из таких трансовых состояний и процессов, где мы в той или иной степени отключаем сознание и восприятие, просто выполняя действия. Это относится к любой вещи, которая нам нравится: если начать её внимательно рассматривать, рано или поздно исчезнет сам смысл продолжать её выполнять. Смысл в том, что в процессе мы можем отключиться.
Так же, как люди любят смотреть фильм: ты выключаешь внутренний контроль, перед глазами идёт сюжет, и тебя как бы нет. Мысли не формируются, воспоминаний нет, от самого себя и своей жизни удаётся сбежать — на мгновение, на часы. Если начать рассматривать сам факт того, что ты делаешь, становится ясно: это побег. Но если ты в сознании, сбежать уже не получится.
Технически нам больно находиться в состоянии сознания. Уровень 1 — это боль быть в сознании, боль останавливать трансовые состояния, боль не впадать в них. Эта боль — общая для всех, она формирует своего рода кластер боли, из-за которого и мышление, и мозговые структуры в целом выстраиваются так, чтобы не смотреть, не видеть, не чувствовать, а всё время оставаться в отключке. По сути — в состоянии отказа от сознания, от контроля, от внимания, от восприятия и от всех своих способностей.
Это полная противоположность самому процессу и самой сути выполнения любого действия. Ведь когда ты выполняешь процесс, ты неизбежно отбрасываешь часть себя, распыляешься. Чтобы продолжать распылять себя, необходимо не смотреть на процесс. Процесс отказа быть в сознании и есть трансовое состояние. Оно называется трансом именно потому, что в этот момент ты занят отказом: выполняешь внутреннее решение «я отказываюсь». Причины, по которым это происходит, вторичны — главное, что это делается, чтобы не чувствовать боль. Как бы ни звучали оправдания, суть остаётся прежней: «уничтожаю, отказываюсь, теряю, забываю».

т. 2
Этот уровень можно описать как состояние увлечённости жизнью, увлечённости всеми действиями без исключения. Внимание — вещь особенная, сформированная не только физиологически, но и на более тонких уровнях. Оно устроено так, что ты можешь сосредоточиться только на чём-то одном, и под «одним» всегда подразумевается какой-то процесс, конкретное действие. При этом, когда приходится переключать внимание, всё равно возникает автоматическая концентрация на чём-то одном, но уже новом. Это происходит бессознательно, как встроенный механизм: постоянная концентрация на каком-то процессе, который разворачивается прямо сейчас.
Фокус в том, что в нашей жизни всё, что не связано с проработкой, — это деструктивные процессы. В каждый момент ты сосредоточен именно на них. Любое, чем бы ты ни занимался, — это выполнение деструктивного процесса, а значит, одной из множества деструктивных программ, каждая из которых состоит из тысяч мелких действий. Внимание переключается на что-то, и ты тут же уходишь в выполнение очередного деструктивного процесса. Здесь просто нет недеструктивных процессов — всё, к чему прикасаешься, в этой среде является деструктивным по своей сути.
Погружение человека в процесс — это и есть базовая единица залипания, механизм удержания в трансе. Это может быть любое действие, совершение поступка, разворачивание мыслительного цикла, рассуждение, внутреннее переваривание информации — всё это процессы, в которые ты погружаешься. Банальная форма трансового состояния — заниматься чем угодно. Например, посмотреть видео и оценить его. Вроде ничего сложного: посмотрел, оценил. Но технически для этого тебе нужно выделить часть своего ресурса, кусок пространства, чистый фрагмент сознания, и превратить его в процесс просмотра и процесс оценки. Это значит — уничтожить часть своего сознания, превратить её в инструмент выполнения процесса.
Выполнение процесса — это всегда побег от боли. Эффект, который мы получаем в результате такого побега, и есть то топливо, за счёт которого продолжается существование в трансовых состояниях. Сбежать можно только через выполнение деструктивного процесса, и именно он становится своеобразным источником энергии. Когда ты погружаешься во что-то, отключаешься от себя, кажется, что ты в сознании. Но технически это всего лишь человеческое сознание, а с точки зрения существа — это уже отказ от подлинного сознания.
Человеку, чтобы во что-то вникнуть, что-то сделать или заняться чем-то — хоть бы и семечки погрызть, — необходимо войти в это состояние человеческого сознания. Оно воспринимается как присутствие, но на более глубоком уровне является формой отказа от настоящего, сущностного осознавания.

т. 3
Это одно из ключевых условий любого деструктивного процесса — условие побега от боли. Оно заключается в том, что ты не можешь в своём жизненном пространстве выделить ресурс на что-то сознательно, не утрачивая часть самого сознания. На любой процесс, действие или поступок ты можешь выделить ресурс только через отказ от осознавания. Каждый раз, занимаясь каким-либо делом, мы автоматически, выделяя кусок своего жизненного пространства, проседаем в сознании. Именно за счёт этого проседания внутри выделенного участка можно что-то создать.
Чтобы в пространстве-времени совершить какое-то действие, нужно в своём жизненном поле выделить фрагмент пространства. Но как только ты это сделал, ты автоматически оказался на уровень ниже этого выделенного участка. Всё: ты задал себе задачу, и уже не управляешь собой, а становишься исполнителем. На уровне личности создаётся поступок, а дальше ты входишь в состояние его выполнения, и уже не важно, в сознании ты или нет, с открытыми или закрытыми глазами двигаешься. Этот процесс уходит от тебя на уровень личности, или, точнее, ты сам опускаешься на уровень ума по отношению к этому пространству. И с этого момента начинает работать автоматика.
Мы всё время создаём автоматизм, формируем бессознательность. Любое действие требует программирования: нужно опустить себя на уровень ниже, превратить кусок жизненного пространства в автоматическую программу, а затем просто исполнить её. И не имеет значения, что именно ты делаешь — сам факт того, что ты опустился, лишил себя контроля. Так происходит во всём.
Даже в мелочах: тебе захотелось попить чаю — и уже, чтобы это событие реализовалось в твоей жизни, нужно было перевести часть себя в программы, которые формируют эту реальность, а потом, будучи внутри этих программ, без всякого подлинного сознания пойти и выполнить действие. Мы живём в иллюзии, что желание исходит от нас, но оно возникает только если мы сами создали для него участок пространства, оформили программу, активировали кластер боли и пошли её исполнять. Других причин, чтобы захотелось, просто нет.
Чтобы появилась мотивация, нужно создать боль, а для создания боли требуется выделить пространство и опуститься на уровень ниже. Этот процесс идёт постоянно. О каком сознании можно говорить в таких условиях? Его нет — и не в том смысле, что оно мешает, а в том, что для поддержания жизни, для дыхания, для биения сердца, для самого факта существования мы вынуждены безостановочно выбрасывать и распылять сознание.
Таким образом, мы всё время находимся на границе между кластерами боли и ещё не растраченным пространством. Технически, чтобы совершить действие, мы переводим часть жизненного пространства в структуры личности. Иначе мы останемся в предыдущем состоянии, в уже созданном пространстве личности — будем лежать на кровати и смотреть в потолок. Чтобы перейти в новое, нужно создать боль и убежать от неё. Вся наша жизнь — это постоянный перевод жизненного пространства в неконтролируемое поле личности и дальнейшее автоматическое исполнение заложенных в нём процессов.

т. 4
Это уровень взаимодействия с самим собой. Каждый человек по-своему находится в определённой степени трезвости рассудка, и у каждого эта степень различна — от лёгкой пришиблённости до глубокого транса. На это влияет множество факторов: индивидуальные способности, физиологические особенности, состояние организма. После сна, например, человек часто ощущает себя пришиблённым, потому что мозг ещё не «запустился», не вошёл в полную работу. Схожее состояние может возникать в момент аффекта или опьянения. Это всё — состояние рассудка, то, как ты воспринимаешь себя, мир, как тебя видят другие.
Эта пришиблённость — всегда результат ментальной вовлечённости, залипания, рассеянности. Мы всё время находимся внутри процессов, в активной фазе выполнения деструктивных программ. Вопрос лишь в том, какие именно программы мы выполняем и на каких уровнях. Если это преимущественно умственные игры, то результат — «пришибленность» как фон. Если это более крупные, глобальные игры, то состояние вроде бы ближе к сознанию, но при этом в нём есть своя, более масштабная, катастрофическая составляющая.
Фактически, человек как сознание в эти моменты отсутствует. Мы разговариваем друг с другом, создавая видимость общения сознаний, но технически находимся в активном режиме выполнения деструктивных процессов. Работает мозг, работает рассудок, функционирует внимание, но с этой позиции всё это — лишь элементы деструктивных процессов, а значит, процессов отказа от подлинного сознания.
Выходит, что всё живое в нас — ум, рассудок, интеллект, критический взгляд, внимание, восприятие, само человеческое сознание — есть лишь имитация. Потому что прямо сейчас мы выполняем процессы отказа от всего этого. На более высоком уровне это всегда процесс побега от боли, исполнения деструктивной программы. Сознание существа при этом деградирует до такого состояния, чтобы человек мог «быть в сознании» и играться в это состояние.
Каждый играет в это по-своему. У каждого есть свои программы, которые проявляются как постоянная, индивидуальная степень пришиблённости. У другого человека — другая её форма. Возможно, и я нахожусь в такой же. Со стороны я себя не вижу. Но по сути, все люди пребывают в этом состоянии.
Быть в сознании в рамках этой парадигмы технически невозможно, потому что то, что мы здесь называем сознанием, на самом деле — прямой процесс деградации. Всё перевёрнуто: мы считаем это жизнью, а в действительности это её противоположность.
Пример с муравьём: он живой, он движется, в его микроскопическом мозгу идут какие-то процессы, работают гормоны, инстинкты, он что-то ощущает и запрограммирован на определённые действия. Внутри своего опыта муравей чувствует, что живёт, что-то осознаёт, играет в свои «игры». Но если смотреть со стороны, видно, что никакого сознания у него нет. Так и с человеком: внутри себя ты кажешься себе очень сознательным, живым, но с уровня выше — это отсутствие жизни.
Всё, что ты считаешь своим сознанием, интеллектом, вниманием, восприятием, на самом деле является тотальной имитацией жизни. Это деструктивный процесс, который ты никогда не сможешь прояснить, потому что он и есть ты. И если его остановить, твоё тело упадёт бездыханным, и тебя, как личности, просто не станет.

т. 5
Следующий слой — это всё нерастраченное сознание, которое проявляется как некое восприятие. Оно иногда прорывается, мелькает, и именно по этому остаточному восприятию мы часто определяем людей: либо оно у тебя ещё есть, и ты действительно видишь своё состояние, которое тебе показывают, либо оно уже полностью скрыто за массивом умственных программ и бесконечным количеством деструктивных процессов, которые ты выполняешь. Если оно исчезло, тогда остаётся только ум, а ум — это антивосприятие.
Умом невозможно ничего воспринимать. Умом можно играть в восприятие, в понимание, имитировать их, но само восприятие умом недостижимо. Если остаточное восприятие ещё не полностью переведено в раздел умственных структур, интеллектуальных и прочих способностей, ты можешь что-то рассмотреть. Но если оно ушло целиком — всё, граница пройдена.
При этом на человеческую жизнь наличие или отсутствие восприятия никак не влияет. Что умный, что глупый, что талантливый, что бездарный — всё это работает на уровне программ. Не видно, чтобы восприятие играло в жизни человека какую-либо роль. Никто им не пользуется. Если бы пользовались — люди бы прорабатывались. Но мир построен на противоположности восприятию, и следов его применения не видно. Кто-то, может, пытался, но по сути даже не начинал.
Жизнь требует программ. Чем больше у тебя программ, чем больше талантов и уникальных способностей, тем меньше тебе нужно восприятие. Ученые, исследуя и открывая новое, опираются не на восприятие, а на методы, интеллектуальные способности, работу мозга. Всё строится на данных и на их сопоставлении. Лишь в древности открытия делались через восприятие. Любой деструктивный процесс — это отказ от восприятия. Оно не нужно, ведь это та «вещь», которая болит, которую можно потерять, а на её месте создать что-то иное — знание, интеллект, умение.
Все когнитивные способности, которые мы ценим, на деле являются теми же самыми деструктивными процессами, исказившими само понимание восприятия. Мы ими не пользуемся для прямого видения, а используем как имитацию, продолжая выполнять деструктивные программы. Эти структуры не являются системой взаимодействия с реальностью, как мы их называем, — это лишь один из способов выполнения всё тех же программ.
Интеллект, знание, память, смекалка — весь этот набор способностей, вплоть до самого понятия «воспитание», представляет собой слой, расположенный уровнем ниже восприятия. Это сотни и тысячи когнитивных способностей, каждая из которых — попытка играть в восприятие, выполняя деструктивные программы под его видом. И технически эти программы ничем не отличаются от остальных: мы просто назвали их «восприятием» и продолжаем в это играть.

т. 6
Ум — это всё наше человеческое сознание, все составляющие, все способности. Это всёобъемлющее пространство, в котором сосредоточено всё, что есть у человека, и сам способ его взаимодействия с реальностью. На чём он построен? На тех же принципах, на которых устроены глаза, уши, осязание.
Представь, что ты лишаешься зрения: сразу оказываешься в темноте, в пустоте, в отсутствии чего-то. Пространство мгновенно становится лишённым формы и наполненности. Лишение слуха делает его ещё более пустым и глухим. Если исчезает осязание — остаётся только минимальное восприятие запахов, и с каждым утратным шагом пространство становится всё более чёрным и мёртвым. Человек в коме — это уже состояние, где глаза и уши не работают, тело парализовано, нет никаких тактильных или сенсорных ощущений. Это абсолютная пустота, ничто, и именно в этой пустоте когда-то было восприятие.
Теперь на этом месте — боль. В темноте, в отсутствии чего-либо, в забытом пространстве, где ничего нет. И потому возникает идея, что находиться в таком состоянии невыносимо. Отсюда — побег в создание бесконечных деструктивных программ восприятия. Глаза, интеллект, слух, логика, мышление, память, сознание — всё это деструктивные процессы, созданные на основе того, что само восприятие как уровень превратилось в боль. Там пусто, ничего нет, темнота и забвение.
Если прямо сейчас лишить тебя зрения и слуха, ты окажешься в состоянии невероятного потрясения — сильнейшего в жизни, с болью, которую невозможно сравнить ни с чем. Это будет боль утраты системы восприятия, потому что без этих систем ты немедленно вернёшься в то пространство, от которого бежишь — в пространство отказа от восприятия. И этот отказ продолжается прямо сейчас.
В чём суть деструктивного процесса смотрения глазами? В том, что каждое «смотрение» — уже выполнение программы. Ты взаимодействуешь с миром через глаза, но технически при этом отказываешься от себя. Здесь нет разделения на «восприятие» и «пространство» — это единая субстанция, где каждый акт восприятия в человеческом виде уже встроен в систему деструктивных процессов.
Все когнитивные способности формируются не случайно, а исходя из твоей ресурсности, из твоего жизненного пространства, из матрицы, внутри которой ты рождаешься. Кому-то повезло с ресурсом — инженерный склад мышления, развитые логические навыки, — а у другого этого просто нет. И если нет, то и не будет.
Восприятие же — это не умение и не способность, не талант и не накопленное знание. Это сама возможность видеть всё напрямую. Оно не требует дополнительных инструментов, оно существует само по себе, как целостная функция, которую мы подменили системами взаимодействия, построенными на отказе от неё.

т. 7
Восприятие в этих программах не расходуется — оно вообще в них не участвует. У существа нет сознания в человеческом понимании, у него есть только восприятие. А у человека есть то, что мы называем сознанием, но на самом деле это собирательный образ всех когнитивных функций и способностей — общая квинтэссенция того, что мы определяем как разум. И этот разум, во всех своих формах и проявлениях, является деструктивной программой.
Человеческий разум со всем набором когнитивных способностей так же необходим для нашего функционирования, как и тело. Без тела мы не существуем, и точно так же на уровне разума и сознания существует множество встроенных программ. Мозг — это орган, в котором ты содержишься и которым являешься в данный момент. Текущее человеческое сознание — это продолжение тела через мозг.
Поэтому состояния «пришиблённый», «критически смотрящий на себя» или «не смотрящий» — всё это лишь вариации внутри разума, внутри деструктивных программ. Они воспринимаются как абсолютно естественные, но по сути представляют собой тот же побег от боли через выполнение «естественных» процессов.
Человек жив только потому, что его мозг и всё человеческое сознание находятся в процессе постоянной деградации — как на уровне ума, так и на уровне тела и личности. Всё это переплетено, создавая общий показатель того, что каждый человек одинаково выполняет деструктивную программу. Это универсальный принцип: как у всех есть руки, ноги, голова, так у всех есть эта глобальная программа.
Разум имитирует некое общее восприятие, но это даже не имитация — это отсутствие восприятия, оформленное в виде программы. Мы не можем умом понять, что такое подлинное восприятие, потому что восприятие начинается там, где ум и все когнитивные конструкции убраны, где идёт прямое смотрение и прояснение.
Единственный показатель того, может ли человек прояснять, — это его способность пользоваться восприятием напрямую, а не умом, не деструктивными программами. И то только в том случае, если восприятие у него ещё осталось. Если нет — он просто не сможет.
У некоторых людей плотность умственных программ, плотность интеллекта, плотность всех сознательных структур и деструктивных элементов настолько велика, что восприятие пробиться не может. Чем ниже ресурсный уровень, тем выше эта плотность — это прямое масштабирование.
Разница в уровнях легко проявляется на практике: один человек может прояснить имплант как одну цельную идею, а другому для прояснения того же импланта потребуется сотня сеансов. Почему? Потому что второй полностью погружён в программы ума, интеллекта и прочие когнитивные структуры. Он видит только в мелких масштабах, где любое состояние или идея распадается на тысячи и тысячи микропроцессов.

т. 8
Мы начали с частного случая — состояния, при котором сознание работает в режиме выполнения деструктивных процессов. И весь человек, по сути, состоит из этих процессов. Человеческое сознание — это постоянный цикл взаимодействия с реальностью и самим собой, но цикл этот деструктивен. А раз он деструктивен — восприятия в нём нет. Всё это — лишь игрушки, состояния, процессы.
Вот сейчас я направляю внимание на все эти процессы. Деструктивным здесь является то, что я обрабатываю их умом, перевожу через мозг, воспринимаю их настолько, насколько позволяют программы, составляющие моё сознание, и в той мере, в какой они могут превратить восприятие в голосовую форму. Если бы устройство мозга было иным, само восприятие этих явлений происходило бы иначе. Но в моём случае оно идёт так, как идёт, потому что собственные мозги, своё сознание как деструктивную программу я ни разу не прорабатывал. Я никогда не видел в нём именно деструктивную программу. Для меня это просто «сознание» — жертва, исполняющая программы личности, живой участник этих процессов или существо, вынужденное играть в эти игрушки. Это был устойчивый умственный глюк.
Технически всё устроено так: как только заканчивается сеанс или мы отвлекаемся, мы тут же переходим в режим выполнения деструктивных процессов. Пока мы пытаемся понять и рассмотреть — само восприятие не является деструктивным процессом. Но стоит отвлечься, переключиться на бытовые задачи, как тут же включаются игры, запускается процесс побега от боли, процесс самоуничтожения, и всё продолжается до следующего сеанса, в котором мы снова используем восприятие. После сеанса мы возвращаемся к обычному человеческому сознанию, которое в повседневности весело участвует в общей деградации, наравне со всеми остальными процессами.
Мотивация использовать восприятие у нас отсутствует в принципе. Человек, лишившись зрения, обостряет слух, память, другие функции — потому что есть мотивация компенсировать потерю. А в отношении восприятия у нас нет никакой мотивации что-либо менять. Мотивация всегда направлена на то, чтобы проще, удобнее и эффективнее выполнять процессы. Поэтому восприятие не затрагивается вовсе.
Сколько бы мы ни пытались «прорабатывать» восприятие, всё это оставалось вознёй с глюками, потому что реальной мотивации что-то менять нет. Есть лишь желание усилить нечто, похожее на восприятие, чтобы лучше играть в игры: быть успешным, видеть ложь, предсказывать будущее. Это чисто достигаторские цели. Но по-настоящему перестать умом выполнять все эти деструктивные процессы — такой мотивации нет. Все циклы деградации направлены на то, чтобы убрать как можно больше факторов, мешающих находиться в наиболее удобном и привычном для нас процессе деградации.

ЦТ
Существует пласт деструктивных программ, которые когда-то были для нас настолько естественными, что воспринимались естественнее, чем тело. Мы находились внутри этих процессов и не замечали их. Теперь же становится виден целый слой структур и программ, формирующих наше сознание. Все эти когнитивные элементы, которые кажутся нам необходимыми и полезными, на самом деле — тот же глюк, та же иллюзия необходимости. Это точно такие же деструктивные процессы, как и любые другие.
Каждый раз, когда ты находишься в своём сознании, за исключением сна, ты уже выполняешь социальные, умственные, личностные или матричные процессы. Эта когнитивная повседневная «мишура», проходящая почти незаметно, — тоже деструктивные процессы. И в конечном счёте даже тело проявляется как деструктивный процесс. Но мозг и когнитивные структуры — особая проблема.
Мы жили в состоянии, когда выполнение игр мозга и интеллекта воспринималось как «хорошо» — просто потому, что это позволяло не ощущать боли. «Я в сознании» — это казалось нормой, но технически это такая же деградация, как и любое «мне хорошо». Ты просто находишься в процессе, сбегаешь от боли, и не видишь ничего, кроме этого дефекта. Мозг — тот же деструктивный процесс, который ты выполняешь. И он настолько привычен, что незаметен.
Только сейчас начинает проясняться, что это огромный пласт программ, который мы считали естественным. Мы постоянно выполняем деструктивные процессы — это и есть наше сознание. Для нас оно нормально, а со стороны видно, что это программа. С позиции этой странной игрушки ты описываешь своё состояние, и звучит это так, что другим людям непонятно. Видно лишь сам факт нахождения в процессе, когда мозг смешивает, перемалывает, взбалтывает одно и то же и выдаёт в виде текста. А попытка разобраться со своими деструктивными процессами, используя те же деструктивные процессы, обречена на провал.
Все твои «пришибленности», трансовые состояния, умственные и интеллектуальные конструкции — это деструктивные процессы. Даже инженерные способности, знания, накопленный опыт, который ты так ценишь, — это тоже деструктивные программы. Если бы ты пользовался восприятием, тебе не нужно было бы ничего знать или изучать. С человеческой точки зрения ты выглядел бы «тупым», но мог бы чинить всё. Смотришь на трактор — и видишь, что сломано, и что нужно заменить, чтобы он работал. Видишь не глазами, не через память и не через практику, а через наблюдение за поведением системы, выявляя сбои.
Восприятие работает именно так. Но под пластом деструктивных интеллектуальных структур им технически невозможно воспользоваться. Прояснить это можно, и это доказано. Однако в обычной жизни это выполнение нереализуемо: все остальные программы мешают. Только в ТЕОС удалось внутри сеансов использовать восприятие напрямую. В остальное время жизни мы выполняем деструктивные процессы.
На сеансах, благодаря многократным прояснениям, удаётся убрать деструктивные процессы из пространства и оставить чистое восприятие. Поэтому в сеансе видно так много. А в обычной жизни восприятия нет: есть знания, опыт, логика, внимание, концентрация, умственные комбинации, состояния, трансовость и пришибленность. Иногда — просто из-за того, что «съел что-то не то».
Состояние мозга определяет состояние обработки информации. Если мозг спит, ты не слышишь, что тебе говорят. И это тоже деструктивный процесс.

Резюме от ИИ

Весь материал раскрывает единую линию: человеческое сознание в привычном понимании не является подлинным восприятием, а представляет собой комплекс деструктивных процессов, сформированных из когнитивных, телесных и умственных программ. Эти процессы кажутся естественными и необходимыми, но по сути являются механизмами отказа от восприятия, средствами побега от боли и закрепления в состоянии деградации.
Каждое человеческое действие, мысль или эмоциональная реакция — это выделение части жизненного пространства и погружение на уровень ниже, где управление собой теряется, а включаются автоматические сценарии. Даже интеллектуальные способности, опыт, навыки и инженерные умения — лишь формы деструктивных программ, прикрывающие отсутствие подлинного восприятия.
Восприятие как прямая функция существа существует вне программ и не требует знаний, памяти или логических построений, но в обычной жизни оно заблокировано плотными слоями умственных структур. Только в условиях целенаправленной работы (в рамках сеансов ТЕОС) возможно временно очистить пространство от деструктивных процессов и использовать восприятие напрямую. Вне этих условий человек всегда возвращается в привычный цикл деградации.
т. 1
Трансовые состояния — базовый режим существования человека. Они проявляются в любом процессе, который выполняется без критического рассмотрения. Выполнение процесса всегда связано с отказом от части сознания, что позволяет «отключаться» и избегать боли. Боль быть в сознании — общая для всех, поэтому люди постоянно выбирают состояние отказа от внимания и восприятия.
т. 2
Внимание человека постоянно сосредоточено на деструктивных процессах, так как в данной среде недеструктивных действий нет. Погружение в любой процесс — от мыслей до бытовых действий — требует выделения ресурса и отказа от восприятия, превращая процесс в форму побега от боли и источник «топлива» для трансового состояния.
т. 3
Любое действие требует выделения части жизненного пространства и опускания на уровень ниже, где контроль теряется, а процесс становится автоматическим. Даже простые желания (например, выпить чай) возникают только после создания программы и кластера боли. Жизнь поддерживается постоянным переводом ресурса в неконтролируемое пространство личности.
т. 4
Состояние рассудка и восприятия себя всегда определяется уровнем вовлечённости в деструктивные процессы. Ум, внимание и интеллект — имитации жизни, за которыми скрывается выполнение программ побега от боли. С человеческой точки зрения кажется, что мы сознательны, но с уровня выше видно, что это отсутствие подлинного сознания.
т. 5
Остаточное восприятие встречается редко и не влияет на повседневную жизнь, поскольку никто им не пользуется. Человеческие достижения, открытия и таланты строятся на работе ума и интеллекта, а не на прямом восприятии. Любые когнитивные способности — это формы деструктивных процессов, замаскированные под восприятие.
т. 6
Системы чувств и когнитивные функции — это деструктивные программы, возникшие из боли и пустоты, оставшейся после утраты восприятия. Лишение органов чувств возвращает в это пространство отказа от восприятия. Каждое взаимодействие через чувства уже является выполнением программы, а восприятие существует как единая с пространством субстанция, независимая от знаний и способностей.
т. 7
Человеческое сознание — это собирательный образ всех когнитивных функций, продолжение тела и мозга. Оно полностью находится в пределах деструктивных программ. Подлинное восприятие начинается только за пределами ума. Плотность умственных структур у большинства людей блокирует восприятие, усложняя прояснение даже простых элементов.
т. 8
Человек постоянно возвращается к деструктивным процессам после любого использования восприятия. Мотивации развивать восприятие нет: все усилия направлены на облегчение и оптимизацию выполнения процессов. Попытки «развить» восприятие обычно сводятся к улучшению инструментов для игр в рамках деградации, а не к отказу от самой деградации.
ЦТ
Когнитивные структуры, интеллект, знания, опыт и способности — такой же пласт деструктивных программ, как и все остальные. Они имитируют восприятие, но технически препятствуют его использованию. В обычной жизни восприятие заблокировано, а в рамках сеансов ТЕОС, после прояснения значительной части программ, возможно его прямое применение. За пределами сеансов человек всегда возвращается к привычному циклу деградации.