Отказ от воли, сознания и субъектности - стремление превратить себя в бессознательный элемент систем и структур

Краткая аннотация

Документ представляет собой последовательное исследование деградационных уровней восприятия и сознания — от инфантильного откладывания и бегства в фантазийные пространства до полного растворения в программных конструкциях, где субъект превращается в обезличенный элемент общей схемы. Каждый уровень описывает отдельный аспект этого процесса: беспомощность, сопротивление восприятию, отказ от интеллекта, автоматизацию действий, поиск иллюзорных облегчений, обнуление памяти и стирание связей с реальностью.
В центре анализа выявляется динамика самоуничтожения: вместо опоры на сознание и волю человек всё глубже погружается в программы, которые воспроизводят сами себя и формируют новые, ещё более низкоресурсные состояния. Центральная точка фиксирует главную угрозу — полное уничтожение субъектности через согласие жить как программный элемент, утративший способность к самостоятельному действию и взаимодействию с реальностью.

2021_04_09

Уровень 0
Состояние «хотел перенести сеанс» вызывает вопрос: что именно здесь сработало?
Я ясно вижу привычный и часто проявляющийся механизм откладывания, коренящийся в моей глобальной инфантильности. При столкновении с чем-то сложным я стремлюсь отложить это на потом, поместить в абстрактное будущее, как будто таким образом удастся сохранить ресурсы и не тратить их прямо сейчас. Это базовое движение — уход от трудности в некую неопределённую перспективу, где всё якобы решится само собой.
Приказываю себе найти и проявить пространство, в котором я выполняю все эти процессы.
Это пространство никак адекватно не связано с реальностью. Оно напоминает образ маленького принца или ребёнка, строящего мнимые абстрактные замки и парящего в отключённом состоянии, отрезанном от любого сознательного восприятия. Со всех сторон там глухота: до меня невозможно достучаться, и сам я себя в этом состоянии не слышу. Возникает сильная вера в исключительность и важность этого положения, сцепка с состояниями ранимости и уязвимости, то есть с позицией ребёнка. Здесь проявляется полный инфантилизм, в котором мои собственные гипотезы даже не соприкасаются с реальностью, а только накладываются требования и ожидания, что всё должно происходить так, как я хочу, без реального участия и соотнесения с объективностью.

Уровень 1
Ощущение, в котором я нахожусь, — это глубокая опустошённость и пустота, пространство кажется тёмным, мрачным и тоскливым, в нём преобладает низкочастотная плотность переживаний, окрашенных пессимизмом, унынием и ощущением безысходности. Возникает сильное желание избежать этого состояния, отлепиться, отклеиться, выйти из него любыми реакциями и усилиями. Все эти процессы разыгрываются внутри моей головы: я сижу в собственной черепной коробке, думаю, глючу, визуализирую и проецирую, создавая бесчисленные слои проекций бессознательных и подсознательных образов на реальность, как проектор, который не осознаёт ни того, что именно он проецирует, ни целей, ради которых это происходит.
В этом процессе полностью отключается критическое восприятие. Как ребёнок, я воспринимаю всё на веру, за чистую монету, не сомневаюсь ни в чём. Внутри ощущается нервозность, локализованная в области груди, я чувствую себя маленьким, уязвимым, неприспособленным, одиноким. Пространство кажется глухим, невосприимчивым к любым эмоциям, воздействиям и влияниям извне. Всё видится сквозь слой волшебных красок, словно через розовые фильтры. В голове звучит голос — внушение матери о том, что нужно остепениться, повзрослеть, и моё активное сопротивление этому импланту. Я противлюсь давлению вырасти, стать взрослым, сбежать из детства в абстрактную взрослость с её условными атрибутами, и в этой точке сопротивляюсь изо всех сил — руками и ногами, застревая на месте, чтобы меня невозможно было сдвинуть. Фактически я саботирую самого себя: любые зрелые импульсы к действию, любые намерения и стремления я сам же обесцениваю и блокирую.
Пространство, в котором я нахожусь, наполнено эфемерностью, воздушностью и мнимой лёгкостью, никак не связанной с объективной реальностью. Здесь мне тесно, скучно, неинтересно, рутинно и однообразно. Важную роль играет сцепка ребёнка с этим состоянием: я либо должен себя развлекать, либо меня должны развлекать другие. В этом ощущается претензия к миру, к жизни и к другим людям. Моё отношение потребительское: я не восприимчив к собственным ресурсам, намеренно помещаю себя на низкоресурсный уровень, словно в точку невозможного, отталкиваясь от этого как от оправдания. Это и есть позиция ребёнка — как будто у меня нет ресурсов, и потому я предъявляю претензии, ожидаю, что что-то должно происходить извне, а затем разочаровываюсь, страдаю, драматизирую, болею и в итоге отказываюсь от себя.
Я играю в демонстративные и показные игры, ощущая важность своего детского состояния и ограниченность собственного восприятия. В этом положении я словно сижу на шее у реальности, удерживая мнимое ощущение контроля, и одновременно боюсь, что реальность сбросит меня. Робкий голос во мне хочет обладать контролем, но страх признаться в этом сильнее. Детская позиция помогает действовать косвенно, изобретая обходные способы воздействия на реальность. Я становлюсь невидимым для самой реальности и непроницаемым для собственного внимания, воспринимая это как должное, как набор заранее данных настроек, от которых должен отталкиваться.
Здесь фиксируется сильная жертвенная позиция: я не вступаю в реальные дела, а погружаюсь в механизмы их раскручивания. Часть внимания удерживается на уровне, который я определяю как подсознательное, где я намеренно формирую область без сознания и надеюсь, что из неё возникнет чудо. Всё это служит побегу от реальности, в которой я ощущаю себя инвалидом, неспособным к взрослой материальной жизни и взаимодействию с ней. В этом состоянии есть и стыд, и робость, и страх говорить о себе.
Кроме образа ребёнка, возникает ещё одно состояние — мрачного подростка, всё с тем же детским фундаментом, пассивного и уязвимого, живущего результатами и ресурсами других людей, не видящего собственных способностей. Я продолжаю учиться быть беспомощным, и всё моё мышление направлено именно на это. Моя творческая энергия и способность к креативу уходят на изобретение способов оставаться слабым, болезненным, пассивным и отключённым. Я формирую целый набор атрибутов беспомощности, а все потоки информации из реальности воспринимаю через призму: пригодится ли это, чтобы сделать себя жертвой, или нет.
Частично я осознаю информацию, но она искажается и преломляется, доходя до уровня псевдоосознания. Всё сводится к главному вопросу: поможет ли это сделать меня жертвой.
ЦИ
Я не могу делать сам. Я не могу делать самостоятельно. Я отказываюсь делать сам. Я отказываюсь делать самостоятельно.

Уровень 2
Я чувствую себя умалишённым, состояние напоминает безумие, в нём присутствует сильная возбужденность, постоянная невозможность дышать спокойно, дыхание прерывистое, словно я одновременно бегу и сплю на ходу. Я не хочу ничего конкретного знать о себе, избегаю отдавать отчёт в собственных движениях в пространстве и бессознательно стремлюсь к бегству. Это побег не только из реальности, где мне больно, но и побег от самого факта моего побега.
Я смотрю на людей вокруг, вижу, что они делают что-то сами, могут самостоятельно действовать, и это причиняет мне боль, потому что я так не могу. В ответ я начинаю бежать ещё быстрее, истощая себя, включая множество процессов, стремясь как можно скорее исчерпать остатки ресурса. Этот форсаж убегания превращается в соперничество с самим собой, где цель — довести себя до полного истощения, до состояния, в котором единственным возможным действием останется закрыть глаза и перестать воспринимать.
Таким образом, моя цель — довести себя до состояния, в котором я не чувствую себя и не воспринимаю ничего из окружающей реальности, даже самых очевидных вещей. Я бегу от самого факта восприятия, и в сознании всё время мерцает идея: перестать видеть, перестать воспринимать, обесчувствиться, уйти по кругу в это же движение.
Реакции на происходящее вокруг людей и событий окрашены грустью, печалью, горечью. Эта горечь переживается как болезненная правда обо мне самом, как знание, что я не могу так, как другие. Но, сталкиваясь с этой правдой, я стремлюсь обесчувствиться, перестать знать о себе что-либо, не чувствовать этой травмы. В этой точке я становлюсь невосприимчивым к собственным чувствам и состояниям, к самому факту своей связи с реальностью.
Общее ощущение — это висящая на глазах пелена, резь и болезненное восприятие правды, словно смотреть становится физически больно. Я стремлюсь не анализировать, не разбирать происходящее, а тупо и прямолинейно фиксировать в себе знание: так есть. В этом состоянии восприятие и знание сливаются в один процесс, но процесс разрушительный.
Я начинаю производить многочисленные помехи и препятствия своему восприятию, создаю пространства манипуляций с самим восприятием, заменяя естественное восприятие искусственными слоями. Таким образом я фактически убиваю в себе саму способность воспринимать, прячу её за множеством мнимых пространств и созданных эффектов.
Корень всего этого процесса в том, что я выдаю уничтожение восприятия за его восстановление, прикрываю разрушение попытками создать новые формы восприятия, которые на деле лишь заполняют пространство ложными структурами.
ЦИ
Я отказываюсь воспринимать способность к восприятию реальности.

Уровень 3
Я чувствую себя загнанным в угол, словно изгоем, и это восприятие окрашено тонкой болезненностью, ощущением изолированности и обречённости. При этом я понимаю, что в угол загоняю себя сам, и это осознание лишь усиливает боль и тошноту. В горле накапливается множество застывших переживаний — недосказанных слов, невыраженных слёз, и напряжение концентрируется вокруг глаз, делая взгляд тяжёлым, застывшим. Всё это создаёт общее состояние остановки, будто я намеренно останавливаю себя, пытаюсь замереть, прекратить движение.
Я замечаю, что многие процессы внутри меня выворачиваются наизнанку, превращаясь в слепые зоны и искажённые слепки памяти, которые я затем использую для прогнозирования и манипуляции с реальностью. Но каждый раз эти попытки обречены на провал, и я сам это знаю, выполняя их без азарта, почти по инерции. В результате создаётся состояние «я ослеп»: я сижу в собственной слепоте, погружённый в пассивность, глухоту и невосприимчивость.
Мои мысли образуют непрерывный поток разрозненной информации, неконтролируемой и хаотичной, и этот шум становится для меня средой существования. Я делаю себя жертвой собственного мышления, воспринимая его как автономный процесс, отделяющий меня от реальности. Внутри создаётся вихрь, который засасывает меня, и в то же время я как будто пытаюсь измерять своё мышление линейкой, оценивая его параметры, качество, аналитические способности. Но результатом становится лишь нагромождение схем, клише и искажений, которые постепенно делают мысли всё более тяжёлыми, ригидными, теряющими текучесть и пластичность.
Фоном висит идея, что заниматься аналитикой больно, что любые попытки анализировать и осмыслять сопряжены с болезненностью и бесполезностью. Всё, что я делаю в этой точке, — это разворачиваю мышление внутрь самого себя, в ум, и создаю новые нейронные связи, которые усиливают замкнутость этого процесса. Мой интеллект начинает казаться мне угрожающим, я боюсь его, бегу от собственных мыслей, превращаясь в жертву своей аналитической способности.
На внешнюю информацию у меня не остаётся ни времени, ни внимания: всё поглощается процессами инверсии мышления, его разворота внутрь себя. Вместо естественного взаимодействия с реальностью я всё глубже погружаюсь в изоляцию ума, и результатом становится деградация способности мыслить осознанно и ясно. В этой точке интеллект подменяется набором клише, которые в реальности приносят мне признание и даже материальное вознаграждение, но фактически лишь закрепляют искажения.
Я продолжаю взаимодействовать с объективной информацией, но делаю это так, что сам же создаю себе боль, головную тяжесть и иллюзию невосприимчивости к реальности. Играю в игры освобождения от ума, но на самом деле отказываюсь от интеллекта и блокирую его в себе, создавая иллюзию, что моя неспособность мыслить — это естественное состояние.
ЦИ
Я отказываюсь от своего интеллекта.

Уровень 4
В этой точке возникает идея, обращённая к самому себе: «а не сошёл ли я с ума?». Я что-то делаю, но не вижу, что именно, и внутри появляется постоянное вопрошание — не превратилось ли моё поведение в абсурд. С одной стороны, я не уверен в своей способности действовать, с другой — сам себя поражаю, удивляюсь факту, что могу делать хоть что-то. Я словно зависаю в состоянии бесконечного удивления, детского изумления, в котором всё воспринимается с открытым ртом.
Это удивление и постоянная внутренняя растерянность поглощают огромное количество моего внимания и ресурсов, но не дают никакой пользы. Оно не направлено на реальность, а существует как отдельная умственная игра, эфемерная конструкция, лишённая практического содержания. При этом меня удерживает идея пользы — всё должно быть с пользой, любое действие, любое созерцание или движение. Но сама «польза» становится абстрактным фоном, висящей идеей, которая не реализуется ни в чём конкретном, кроме выполнения программ.
Я не ощущаю сознательных усилий, не вижу связи со своими подлинными намерениями, все действия воспринимаются как автоматические и чужие. Я словно действую на ощупь, под влиянием внешних целей, которые мне навязаны, и именно их я принимаю как руководство. Внутренние источники мотивации и целей оказываются для меня недоступны, и я не могу к ним проникнуть вниманием. Поэтому я начинаю программировать самого себя, превращать в робота, который должен действовать автоматически, отказываясь от собственной вовлечённости и сознательности.
Эта цель — действовать автономно, без участия себя как сознания — подкупала меня ранее своей кажущейся лёгкостью и экзотичностью. Я создавал в себе иллюзию, что так проще жить, ведь винтики и шестерёнки могут крутиться сами, без моего присутствия. В реальности это превращается в процесс уничтожения самого себя как источника действия, в отказ от собственной воли и способности влиять на реальность напрямую.
Постепенно я начинаю ощущать себя самозванцем: я совершаю усилия, что-то делаю, но меня в этом всём становится всё меньше и меньше. Я стараюсь не замечать этого факта, но итог всегда один и тот же — мои действия ведут лишь к уменьшению моей вовлечённости и осознанности. И хотя я не могу совсем отказаться от движения, программа вынуждает меня действовать, но эти действия не имеют опоры в реальности и не дают мне настоящего присутствия.
Собственная динамика здесь — это уничтожение в себе способности быть деятелем, превращение в бездействующую единицу, которая лишь откликается на происходящее, но не вносит в него собственных усилий. Я чувствую тесноту и неудобство от такого положения, но одновременно продолжаю идти по линии отказа от себя. Все мои размышления о том, что значит действовать, какие смыслы вложены в действие, исходят из изначальной призмы разделённости: есть я и есть действие, отделённое от меня. В результате любое действие оказывается искажено, нагружено ложными смыслами и концепциями.
ЦИ
Я отказываюсь воспринимать окружающую реальность как реальность, чтобы с ней не взаимодействовать. Для меня она превращается в иллюзию, в мой глюк, в вымышленную проекцию.

Уровень 5
Я воспринимаю себя как эхо, уходящее в даль, словно отголосок, который постепенно угасает и теряет связь с самим источником. Всё моё существование ощущается как это эхо — предсмертные вздохи, драматизированные охи и ахи, в которых я растворяюсь. Драматизм становится искусством, а вся моя жизнь в этой точке превращается в паническую реакцию на невозможность взаимодействовать с реальностью. Я задыхаюсь от этой неспособности, внутри всё пережато, словно органы и системы восприятия сдавлены и парализованы.
Я ощущаю боль и стремлюсь разогнаться, используя остаточные импульсы, отголоски своих прошлых действий, чтобы ускориться и уйти от этого состояния. Но любое ускорение оказывается фикцией, я лишь пытаюсь не воспринимать собственное сжатие и дискомфорт. Всё тело и сознание словно сдавливает со всех сторон, и единственным выходом кажется уход из себя, из этого состояния. Здесь активируются мои идеи о выходе из тела, о выходе в позицию наблюдателя, о попытке абстрагироваться от реальности, которая ещё едва различимо ощущается.
Чем сильнее я абстрагируюсь, тем меньше чувствую боль, и это движение воспринимается как расширение, но расширение исключительно ментальное, бесплотное и иллюзорное. Оно носит судорожный и хаотичный характер: чем быстрее, чем изощрённее, тем лучше, потому что в этот момент я меньше ощущаю себя и одновременно испытываю эйфорию от самой процедуры абстрагирования. Я становлюсь наркоманом, ищущим дозу, и боль внутри превращается в товар, который я готов обменять на мимолётный эффект облегчения.
Но эти эффекты оказываются ничтожны. В лучшем случае это краткий выдох, мгновение освобождения, которое мгновенно исчезает на фоне общей тяжести и сдавленности. Поэтому я вынужден создавать миллионы процессов, чтобы компенсировать боль, расходуя ресурсы до полного истощения. Постепенно я дохожу до состояния нуля, где всё внутри обессилено, и от этого мне ещё больнее, потому что больше не остаётся ресурса даже на поддержание собственных иллюзий.
В этой точке я продолжаю сталкиваться с болью напрямую. Она никуда не уходит, а наоборот становится явнее, потому что исчезает возможность отвлечься на умственные игры. Это и есть финальная цель — стать полностью неспособным, инвалидом, лишённым ресурса не только для реальности, но и для самого процесса фантазирования.
Я создаю множественные реакции на боль, словно нанизываю умственные игры на паттерны привычных реакций, и это создаёт видимость разнообразия. На самом деле динамика одна и та же: отказ от ответственности за собственные болевые участки, уход в жертвенную позицию. Всё живое, что остаётся во мне, я превращаю в материал для игр и манипуляций, чтобы избежать прямой встречи с реальностью и своей ответственностью в ней.
ЦИ
Я отказываюсь быть способным отвечать за что-либо, быть результативным в реальности, и переношу всю активность в ум, в воображаемый и фантазийный мир.

Уровень 6
Я переживаю это состояние как сплошную метастазу в головном мозгу — как нескончаемые колебания и вибрации, распространяющиеся по области головы и захватывающие все уровни восприятия; эти бессознательные волны запускают одна другую, и уже не я являюсь инициатором процесса, а лишь наблюдаю (или не наблюдаю) их автоматическое течение. Мне кажется, что меня здесь нет ни как сознающего, ни как наблюдателя, ни как субъекта восприятия; остаются лишь непрерывные вибрации, проходящие через тело и системы восприятия, задевающие органы чувств и превращающие любую попытку осознать что-то в невозможную задачу.
Все движения и взаимодействия с реальностью происходят автоматически, как механический алгоритм: тела двигаются, реакции срабатывают, механизмы функционируют, но внутри отсутствует тот, кто мог бы всё это осмыслить и придать смысла происходящему. Здесь присутствует абсолютная автоматизация, механистичность и пустота, словно я стал частью биомеханического процесса, где шестерёнки крутятся сами по себе, а сознание отключено. Волны не подчиняются какой-то видимой закономерности, они то возникают, то утихают, и я не в состоянии отследить их причинно-следственные связи или повлиять на их структуру.
Это ощущение превращает меня в подобие симулякра: внутри создаётся виртуальная реальность, которая порождает очередную виртуальность, и между ними исчезают границы осознанности. С внешней стороны взаимодействие с миром может выглядеть интенсивным и активным, но во внутреннем поле отсутствует присутствие — все действия выполняются без участия сознания. Такой процесс вызывает ужас: осознание того, что многие люди живут в подобном состоянии, и что различить их внешне невозможно, добавляет холод и отчуждение.
В основе этого процесса лежит систематическое сжигание ресурсов — бессознательное расходование оставшихся запасов внимания, энергии и воли; всё живое, что ещё осталось внутри, постепенно сгорает ради поддержания инерционных колебаний, необходимых для продолжения программной активности. Это непрерывный отказ от сознания, превращение в инерционный механизм, где отсутствует целенаправленное управление и присутствие, и где единственная функция — поддерживать движение систем за счёт остаточных ресурсов.
ЦИ
Я отказываюсь быть в сознании.

Уровень 7
Моё состояние напоминает бесконечное фантазирование: изнутри, словно из случайных щелей, вырываются фонтаны абстрактных образов, один поток сменяется другим, щель закрывается, возникает следующая, и я чувствую себя полностью бессознательным в этом пространстве. Моё ощущение себя становится облачным, туманным, эфемерным, оно лишено плотности и постепенно растворяется, будто просеивается сквозь сито. Всё твёрдое, что ещё присутствует во мне, превращается в камушки, которые нужно стереть, растворить, уничтожить, чтобы достичь состояния однородного тумана, где не остаётся никаких различий и колебаний.
В этом растворении присутствует ощущение наркотической эйфории: каждое исчезновение какой-то части себя приносит приятное чувство, но вместе с тем возникает мощное устремление к жестокости, насилию, грубому уничтожению любой плотности, любого воспоминания или блока информации, которые ещё сохраняются во мне. Чем плотнее оказывается эта часть, тем сильнее импульс разрушить её, превратить в ничто. Я стремлюсь к состоянию полного штиля, к уничтожению всего, что связывает меня с реальностью, чтобы осталась только гладкая и бесплотная поверхность, лишённая любых данных и связей.
Это состояние похоже на обнуление перед тем, как микросхема вставляется на своё место: я хочу, чтобы ни одна шероховатость, ни один след информации не мешали вращению общей схемы. Всё должно быть стерто, доведено до абсолютной пустоты. Моё устремление — стать бесплотным пространством, стереть всё, что связано с личностью, оставить лишь духовную сущность, вращающуюся внутри общей программы, где не существует сознания и действуют иные законы.
В этом процессе я целенаправленно отказываюсь от всего, что связывает меня с собой и с реальностью, превращая своё существование в пространство разуплотнения и исчезновения, где нет ни памяти, ни восприятия, ни связи с жизнью.
ЦИ
Я отказываюсь от всего, что связывает меня с оставшимися взаимосвязями с реальностью.

Уровень 8
Я нахожу себя здесь как слепок ощущений, которые когда-то существовали, — словно кирпичик, сотканный из следов прошлых переживаний, собранных по периметру, и этот кирпичик встраивается в некую конструкцию, которая уже служит общему процессу воспроизводства пространства. Он становится частью мультипликации, которая создаёт саму себя на более низком уровне, подобно мультику, бесконечно повторяющему собственные кадры. Здесь уже нет личностных воспоминаний, остаётся лишь информация, существующая в обезличенном виде, как отголосок, как байт, включённый в коллективную историю.
Такое существование ощущается абсолютно нейтральным, безличным, не несущим в себе никакой индивидуальной окраски. Единственная перспектива, которая открывается, — это движение дальше, но движение вниз, в ещё более низкоресурсное пространство. Оно кажется единственно возможным «светом в конце тоннеля», но этот свет ведёт к ещё более ограниченному и жёсткому миру, где правила функционирования становятся всё более суровыми, а уровень свободы и ресурса ещё ниже.
Я понимаю, что моё стремление уйти от ответственности за собственное существование не приносит освобождения, а наоборот погружает меня в более жёсткую кабалу. Каждое действие здесь включает в себя две стороны: с одной стороны, продолжение существования на этом уровне, но без смысла и движения, а с другой — переход в ещё более узкое пространство, где сопротивление становится невозможным. В этой динамике я как будто сам создаю условия для того, чтобы программа продолжала работать, собирая кирпичики в стены, стены в конструкции, а конструкции — в деструктивные личности, встроенные в глобальный процесс деградации.
Так я становлюсь маленьким винтиком в огромной схеме, всё более пассивным, всё менее способным сопротивляться и всё легче уступающим движению программы. Сопротивление исчезает, и мне проще согласиться на бессознательное участие, чем пытаться удержать свою точку зрения или границу.
ЦИ
Я отказываюсь существовать как часть этой реальности. Я отказываюсь существовать на этом уровне реальности.

Центральная точка
Пространство для создания пространства — это структура, порождающая программы, и сама по себе эта структура функционирует как механизм, который организует условия для последующего воспроизведения всё более низкоресурсных уровней; реализуя эту программу, я фактически формирую каркас, служащий платформой для следующих итераций, и эти следующие всегда оказываются шагом вниз по шкале ресурсности, что приводит к постепенной утрате возможности сопротивления и к систематическому снижению критического анализа, необходимого для осмысления происходящего.
Я вижу, что вся моя жизненная организация начинает выстраиваться вокруг поддержки этой программной цели: я конструирую окружение, расписываю поведенческие сценарии, выбираю удобные для выполнения алгоритмы и тем самым способствую углублению собственной вовлечённости в процесс рассоздания себя как автономного деятеля, поскольку основная функция этой структуры — снижающая сопротивление к выполнению программ и, как следствие, уменьшающая долю сознательного участия в мотивировании и выборе целей. Воля и сознательная целенаправленность воспринимаются как непропорционально дорогостоящие ресурсы, поэтому вся система подталкивает к простым, быстрым и минимально требующим усилий решениям, которые легко включаются в программные сценарии и не требуют реальной ответственности за последствия.
В этом смысле программа выступает как инструмент разрушения способности быть самим собой в действии: она создает удобный маршрут ухода от личной ответственности, подменяет реальную мотивацию внешними «предложениями» и тем самым облегчает переход к модели, в которой я — не источник действий, а лишь элемент, откликающийся на внешние импульсы; такое устройство постепенно стирает границы между мной как субъектом и механикой выполняемых операций, и в результате цельность и устойчивость моей включённости в реальность начинают распадаться.
Понимая это, я фиксирую ключевую дилемму: либо я сознательно принимаю участие в развертывании этой программы и продолжаю структурировать своё пространство в соответствии с её логикой, тем самым усиливая тенденцию деградации и снижая собственную способность к самостоятельному действию; либо я признаю факт существования программы как отдельного процесса и направляю ресурсы на восстановление условий, в которых возможно сознательное сопротивление — то есть возвращение способности ставить собственные цели, анализировать причинно-следственные связи и не подменять ответственность за свои действия внешней удобной логикой.
Практическая следствие этого осознания состоит в необходимости вернуть себе место источника: восстановить способность задавать себе вопросы о мотивации своих действий, отделять свои подлинные намерения от навязанных программных целей и реконструировать систему жизненных ориентиров таким образом, чтобы она поддерживала не автоматическое выполнение сценариев, а сознательное соизмерение ресурсов и целей. Только при условии такого реструктурирования возможно постепенно снизить эффект мультиплицирования низкоресурсных уровней и перестать создавать вокруг себя «кирпичики», которые затем складываются в конструкции, усиливающие деградацию.
В итоге центральная точка проявляется как вызов: признать, что процесс создания пространств и программ стал самоцелью, и выбрать целенаправленную работу по реконструкции своей вовлечённости в реальность — работу, требующую сохранения сознания, восстановления воли и способности не только откликаться, но и инициировать действие, нести ответственность и создавать устойчивые, ресурсосберегающие контуры бытия.

Общее резюме
Весь документ фиксирует постепенное погружение в пространство программ, чья основная динамика направлена на отказ от собственной субъектности, от сознания и от воли к действию. Каждая часть текста — от уровня 0 до Центральной точки — отражает отдельный аспект этого процесса: от инфантильного откладывания и иллюзорной фантазийности, до структурного стирания памяти, восприятия и способности мыслить или действовать самостоятельно.
Уровни выстраиваются в логическую последовательность, где каждый следующий шаг демонстрирует всё более плотное сцепление с программной логикой и всё меньшее присутствие сознания. В начале выявляется детская позиция — склонность уходить от трудностей в мнимые абстрактные конструкции, которые дают иллюзию исключительности и защищённости. Далее усиливается чувство беспомощности и неспособности действовать, рождается бегство от боли и от самой реальности. На последующих уровнях формируется сопротивление восприятию, превращающееся в слепоту, глухоту и отказ от интеллекта.
Эта линия продолжается в отказе от собственного действия, в стремлении автоматизировать жизнь и превратить себя в механический элемент без сознательного участия. Усиливается жертвенная динамика, поиск краткосрочных облегчений и абстрактных эффектов, которые лишь закрепляют состояние беспомощности. В конечных уровнях появляется стремление к полному растворению, к стиранию любых связей с реальностью, к состоянию эфемерного тумана или обезличенного «кирпичика», встроенного в коллективную деградационную конструкцию.
Центральная точка подводит итог: ядром этого процесса является программа, создающая пространства для дальнейшего воспроизведения самой себя, всегда ведущего к более низкоресурсным и менее осознанным состояниям. Основная угроза заключается в том, что жизненное пространство начинает структурироваться вокруг этой программы, лишая человека способности быть источником действий и удерживать собственную позицию в реальности.
Таким образом, документ описывает целостную траекторию деградации сознания — от инфантильного отказа от трудностей до полного отказа от воли и взаимодействия с реальностью. Главный вызов, зафиксированный в тексте, — это необходимость вернуть себе место источника, восстановить способность к осознанному действию и перестать воспроизводить механизмы, которые ведут к структурному исчезновению субъекта.

Краткое резюме по уровням
Уровень 0
Фиксируется инфантильное стремление откладывать трудное, уходить в абстрактное будущее и фантазийные пространства, где нет связи с реальностью. Состояние ребёнка, уязвимость, вера в исключительность.
Уровень 1
Ощущение глубокой опустошённости, тоски и глухоты. Детская позиция с потребительским отношением к жизни: ожидание, что мир будет развлекать и обеспечивать. Саботаж собственных действий, фиксация на жертвенности.
Уровень 2
Состояние непрерывного бегства от реальности и от боли, истощение ресурса до полной невозможности воспринимать. Стремление обесчувствиться, создать помехи восприятию и заменить его искусственными пространствами.
Уровень 3
Чувство загнанности в угол и слепоты. Поток мыслей становится хаотичным и неконтролируемым. Интеллект используется против себя: вместо осознанного мышления формируется замкнутая система, отделяющая от реальности.
Уровень 4
Состояние постоянного изумления и пустых игр пользы. Автоматизация действий, подмена собственных целей внешними программными, отказ от себя как источника действия.
Уровень 5
Самовосприятие как эха, уходящего в небытие. Драматизм и паника, попытки абстрагироваться от боли через умственные игры и фантазии. Поиск краткосрочного облегчения, которое ведёт к полному истощению.
Уровень 6
Полная автоматизация, существование как механического процесса. Сознание выключено, остаются лишь колебания и вибрации. Сжигание остатков ресурса ради поддержания программы.
Уровень 7
Фантазийные фонтаны абстракций, растворение в тумане, стремление к стиранию любой плотности. Насильственное уничтожение всех связей с реальностью, подготовка к полному обнулению.
Уровень 8
Существование как слепок, обезличенный кирпичик, встроенный в общую конструкцию деградации. Потеря индивидуальности, переход на всё более низкоресурсные уровни, исчезновение сопротивления.
Центральная точка
Фиксируется главный механизм: программа создаёт пространства ради воспроизводства самой себя, формируя всё более низкие уровни, где исчезают сопротивление, сознание и воля. Основная угроза — структурное уничтожение субъекта через согласие быть лишь элементом программной схемы.