Хроническая тревога и стремление к иллюзорной безмятежности

Краткая аннотация

Текст описывает поэтапное разворачивание внутреннего состояния, где центральным ядром выступает хроническая тревога и отказ от ответственности. На уровне телесных и психических переживаний формируется устойчивый цикл: тревога вызывает стремление к безмятежности, но любое действие дискредитируется как ошибка, ответственность приравнивается к боли, а результат воспринимается как «не о’кей».
Развёртывание уровней показывает динамику от иллюзорной безмятежности (уровни 1–2) через обиду и ощущение жизни как тюрьмы (уровень 3), паническое стремление всё восстановить (уровень 4), капризный перенос ответственности на других (уровень 5), ожидание спасителя (уровень 6), иллюзию деятельности (уровень 7) и полное обесценивание мышления (уровень 8). В Центральной точке и Парадигме закрепляется ключевая установка: любая ответственность ведёт к боли, любое решение оборачивается «жопкой», а единственным выходом видится фантазия о детской безответственности.
Документ фиксирует структуру замкнутого цикла: тревога → анализ → отказ от ответственности → иллюзия активности → дискредитация мышления, который удерживает личность в состоянии тупика.

2021_04_14

Уровень 0 – текущее состояние и анализ текущего состояния

Когда я поднимаю этот вопрос «Надо делать. Что мне делать?», сразу становится тяжело: едва начинаю о нём думать — уже нехорошо, будто тело само реагирует, и вместе с этим мгновенно поднимается страх. Страх в том, что с этим придётся жить всегда, без конца, и тогда возникает ощущение тупика: я должна что-то делать, но не могу, и именно это бессилие превращается в приступ паники, которая повторяется и накатывает всё сильнее.
Внутри включается другая линия: если я буду много думать, анализировать, прокручивать каждую деталь, то, может быть, случайно найду выход, придумаю хоть какой-то способ, который позволит вырваться. Поэтому я загоняю себя в бесконечные умственные надрывы, изнуряющие поиски, но всё равно остаётся убеждённость, что на самом деле ничего нельзя сделать, и из этого вырастает чувство полного отчаяния.
Эта безвыходность часто рождает мощную автоагрессию: мне буквально хочется наброситься на себя, наказать, ударить, будто за то, что я такая, что оказалась в этой ситуации. Это проявляется в злости на тело, в ненависти к нему за дискомфорт, особенно к дыханию и груди, в которых живёт ощущение чего-то набитого, грязного, что хочется вырвать и вытрясти силой, вернуть чистоту. В такие моменты ненависть направлена не к себе как личности, а к телесности, к самой плоти, и именно это становится источником нестерпимого напряжения.
Страх в этой точке особенно острый: а вдруг выхода нет вообще, а вдруг никогда не получится ничего исправить, и тогда вся жизнь сводится к непрерывному тащению этой тяжести, к терпению дискомфорта, которое лишает существование смысла. Из этого прорастает обида: так жить нельзя, слишком больно, и это чувство формирует фон, на котором постоянно возникает вопрос — что делать?
Первая реакция звучит как смирение: ничего не поделаешь, придётся терпеть. Но затем появляется мысль, что, может быть, врачи помогут, что где-то всё-таки есть способ. Однако внутри нет веры, нет ощущения, что я иду верной дорогой. Всё, что со мной происходит, лишено ясности, объяснения и достоверности. Я не знаю даже, относится ли это к голове или к телу, к психике или к физиологии. Ассоциации, накопленные за жизнь, только путают картину, и ясность не приходит.
Именно это отсутствие понимания парализует больше всего. Когда хотя бы известно, где искать решение, можно составить план, пусть и примерный. Но здесь нет даже этого: небо или земля, тело или ум, психика или физика. На этом месте поднимается тревога, охватывающая полностью: я не знаю, куда направить усилия, в какой точке действовать, на каком поле искать. Хочется, чтобы кто-то сказал: вот здесь, именно здесь причина.
Но даже врачи не дают ответа. Никто не объяснил мне, почему поворот ребра вызывает психотическую реакцию, почему тело реагирует так странно. Для специалистов это тоже загадка. И тогда страх усиливается: если даже они не понимают, то я, лишённая их знаний и компетенции, оказываюсь в абсолютной беспомощности. Всё, что остаётся, — тревога и тупик, из которых не видно выхода.
Ощущение такое, будто я нахожусь внутри мыльного пузыря, где нет никакой информации, словно в полном информационном вакууме. Всё, что генерирует моя голова, обесценивается, потому что сравнить это не с чем, нет ни одной достоверной опоры, и именно это создаёт чувство полной неопределённости. Внутри рождается ощущение, что всё невероятно загадочно, хотя рационально я понимаю: у любого явления должно быть объяснение, и ничего по-настоящему мистического не существует. Но здесь именно так — как будто всё лишено смысла, и нет ни одного объяснения.
Что с этим делать? Всё чаще приходит ощущение, что жить так невозможно. Психологический предел пройден, хочется плакать, биться ногами, кричать как ребёнок: «Господи, спасите меня от этого, я больше не могу». Сил не хватает переносить эти субъективные симптомы, слишком тяжёлые и мучительные. Особенно пугает мысль оказаться в ситуации без надежды, как моя подруга с астматическим диагнозом, которой сказали, что выхода нет, и всю жизнь придётся бороться с болью. Эта перспектива вызывает во мне ужас.
Я пытаюсь удержать в голове хотя бы крошечную надежду, цепляясь за любые воспоминания о том, что раньше помогало. Держусь зубами за всё, что, как мне кажется, когда-то облегчало состояние: общение с друзьями, встречи, разговоры. Я панически боюсь остаться без этих подпорок. Но одновременно трудно признать, что на самом деле они ничего не решали, а лишь создавали иллюзию облегчения. Даже те самые встречи, из-за которых я мёрзла на улице и провоцировала приступы, в голове воспринимались как спасение, хотя на деле только ухудшали ситуацию.
И здесь возникает переворот восприятия: субъективно мне кажется, что от общения, от внимания, от внешнего вовлечения становится легче, но объективно именно это ведёт к усугублению состояния. И всё равно я продолжаю верить в облегчение, потому что сильнее всего хочу именно этого. Я цепляюсь за каждую возможность, даже если она противоречит фактам, и тем самым снова и снова создаю для себя замкнутый круг: стремлюсь к облегчению, которое разрушает.
Возникает ощущение, будто внутри меня постоянно действует нечто, что переворачивает любые правильные шаги в противоположность. Я говорю себе: «надо идти адекватным путём», но фактически не могу этого позволить, потому что ищу не решение проблемы как таковой, а мгновенное облегчение, пусть даже временное и поверхностное. Мне нужен не путь к исцелению, а быстрый результат, и поэтому всё внимание обращено к внешним источникам — людям, развлечениям, поездкам, книгам, любым способам отвлечься. Словно я верю, что отвлечение может вылечить болезнь, хотя это лишь обман.
В голове снова и снова звучит вопрос: что с этим делать? И ответ всё время один и тот же — надо найти истину, надо перестать сомневаться. Но это становится замкнутым кругом: я мыслю в этом стиле всю жизнь, постоянно ищу объяснение, вместо того чтобы действовать. Когда специалисты говорили мне, что у меня слабая нервная система, которую нужно поддерживать, — спортом, отдыхом, правильным режимом, — я не принимала этого. Хотя опыт показывал: когда я занималась спортом, чувствовала себя гораздо лучше, стресс уходил. Но я всё делала наоборот, словно намеренно загоняла себя в состояние истощения.
Вместо укрепления нервной системы я выбирала постоянное напряжение, бесконечные дела, тревогу, и этим только разрушала себя. То, что реально помогало, я игнорировала, а компетентные мнения специалистов дискредитировала. Я искала достоверность, но отвергала её, потому что мне казалось: это слишком долго, слишком нудно, и результат сомнителен. Гораздо легче было выбрать быстрый и разрушительный путь — новые отношения, очередное бегство в иллюзию мгновенного облегчения.
Именно здесь я чувствую, насколько меня тянет к деструктивному и быстрому. Долгий путь — лечение, регулярные визиты к врачу, гимнастика, режим — воспринимается как нечто невозможное. Внутри сразу всплывает мысль: а вдруг это не приведёт к результату? Хотя головой я понимаю, что приведёт. Любого человека такие шаги постепенно укрепят. Но я всё равно отказываюсь от них, потому что мне нужно быстрое и яркое, даже если оно разрушает.
Я сама дискредитирую всё, что действительно работает. Вместо того чтобы спокойно следовать очевидным и правильным шагам, я каждый раз запускаю процесс поиска «чего-то другого», более лёгкого и короткого пути. Отсюда и бесконечная тяга к паническим решениям, к идее «надо срочно что-то сделать». Это запускает целый деструктивный процесс: поиск лёгких выходов, которые только усугубляют состояние.
А мысль о проработке вызывает отчаяние: если она не сработала сотни раз, почему должна сработать сейчас? Я даже не рассматриваю её как реальный вариант. Мне кажется, что это не психика, а физика, и именно поэтому проработка ничего не даст. И от этого я застреваю ещё глубже: не доверяю внутренним практикам, не доверяю врачам, игнорирую любые длительные пути и цепляюсь за деструктивные короткие решения.
Я всё время возвращаюсь к мысли, что настоящая причина так и не была определена: мы не смогли увидеть, что проблема физическая, и поэтому пытались прорабатывать её только с головы. Отсюда и ощущение бессмысленности самой проработки: если не учтено тело, значит, результат заранее дискредитирован. У меня словно закрепилась парадигма: работа с телом и работа с головой — это два совершенно несвязанных процесса, разделённых непроходимой мембраной. Получается, что тело нужно лечить отдельно, а голова — это нечто другое, как будто у них нет общей структуры.
В реальности же я всё время застреваю в этом разделении: в голове бесконечно «мозгодрочу» психологические объяснения, но к реальному действию — визиту к врачу, диагностике, телесной терапии — не прихожу. Иногда мне кажется, что пользы было бы гораздо больше, если бы я сходила сразу к нескольким специалистам, которые могли бы взглянуть на проблему под разными углами. Возможно, кто-то из них увидел бы то, чего не замечает мой нынешний врач. Но вместо этого я снова и снова гоняю мысли, спорю сама с собой, строю варианты и парадоксальным образом ничего не делаю.
И это «ничего не делать» становится устойчивым состоянием. С одной стороны, я требую от себя найти безупречное решение, чтобы не тратить силы и время напрасно, а с другой — именно это требование парализует и удерживает меня в бездействии. Я как будто выбираю страдание и бесконечное размышление вместо действия. Моё впечатление такое, что именно в этом и заключается основная жизненная стратегия: замыкаться в бесконечном анализе, вместо того чтобы жить.
Да, на физическом уровне я всё-таки что-то делаю: хожу на процедуры, пробую разные методы, и становится немного легче. Но параллельно я тут же обесцениваю эти результаты, потому что гораздо сильнее увлекаюсь процессом размышления. Это парадокс: я отчаянно хочу улучшения, но при этом сама лишаю себя его, удерживая внимание в голове, где можно бесконечно строить объяснения и оправдания.
И самое трудное в том, что за этим стоит страх — страх, что ничего не поможет. Тогда остаётся единственный способ: не действовать, а страдать и размышлять. Это удобнее, чем рискнуть и убедиться, что решение не сработает. Поэтому я застряла в этом вопросе и не ищу реального выхода. Даже когда говорю клиентам: «болезнь в структуре личности», сама я не смотрю на болезнь как на часть своей структуры, а лишь раздуваю вокруг неё бурную ментальную деятельность.
Внутри есть ощущение, что я выбрала мозгодрочение вместо жизни. Это стало моим главным занятием, основной формой существования. И теперь любое состояние, даже условно неплохое, оказывается дискредитировано: есть результаты, но я их обесцениваю, чтобы продолжать размышлять. Получается, что я одновременно хочу изменений и отказываюсь от них, удерживая себя в безопасном тупике анализа.
Иногда у меня возникает ощущение, что я просто играю роль нормального человека: выхожу куда-то, разговариваю с людьми, выполняю внешние действия, но на самом деле живу только в голове, в бесконечном процессе внутреннего анализа. Это состояние становится устойчивым фоном: как будто я держу в руках несуществующие вожжи, которые сама себе придумала, и не могу их отпустить. Всё время повторяется мысль: «надо что-то делать, надо с этим разобраться», и она тянет за собой бесконечный поиск.
Мне кажется, что я как тот извозчик, чья лошадь мчится по камням без дороги, а он отчаянно старается удержать её, хотя на самом деле она никуда и не несётся. Вместо того чтобы направить усилия в реальную сторону — к конкретным шагам и действиям, — я загоняю себя в фиктивное движение, где главным становится сам процесс удерживания. И именно здесь возникает ощущение, что я должна обязательно спросить о помощи, потому что собственные усилия заводят меня в тупик.
На этом месте появляется чувство беспомощности, и тогда я обращаюсь к другим — как будто ищу подтверждения, что со мной действительно что-то происходит, что мои переживания реальны. Но это приводит к замешательству: я начинаю казаться себе странной, даже безумной, потому что понимаю, что выполняю чуждую, автоматическую программу — всё время что-то искать, вечно доказывать самой себе, что «со мной что-то происходит».
В этой программе нет сомнений: если со мной что-то происходит, значит, надо действовать, искать решение, и при этом я полностью исключаю любые другие варианты, даже возможность оставить ситуацию без изменений. И потому у меня рождается страх: если не делать ничего, значит, можно умереть, значит, это конец. Всё внимание сосредоточено на том, чтобы подтверждать необходимость действия, хотя реальных шагов в действительности я не совершаю.
В какой-то момент я начинаю осознавать, что это именно программа, а не реальность, и это вызывает сильное недоумение. Я словно застряла внутри железной связки: со мной что-то происходит — значит, я должна действовать. Любые другие ходы отбрасываются. Так формируется состояние постоянного напряжения, бесконечного движения, которое не приводит к результату.
И всё же здесь появляется важная точка осознания: я выполняю программу, которая сама по себе замыкает меня в иллюзии, что происходящее реально и требует немедленных действий. Но на самом деле это — лишь структура, удерживающая меня внутри бесконечного анализа.

ПРИКАЗываю себе прояснить структуру личности, которая удерживает меня в этой программе.

И это странным образом открывает другой слой: изначально всё начиналось не с безысходности, а с детского любопытства, разрушительного, но живого. Будто мне хотелось сломать что-то и посмотреть, что будет дальше, собрать заново, исследовать. Но вместе с этим шёл страх, и теперь это превратилось в привычную систему: разрушить — испугаться — снова удерживать себя в иллюзии контроля.

Уровень 1

Состояние напоминает пустоту в голове, как будто внутри плавают отдельные льдины или пласты, и я не хочу ни на чём сосредотачиваться. Это похоже на транс, в котором я максимально расслаблена, не думаю и даже если что-то делаю, то без участия мыслей. Просто действую в этом состоянии, пою, двигаюсь, но без внутреннего анализа.
С одной стороны, это ощущение безмятежности, даже приятное, но в тот же момент появляется тревога: так нельзя, так опасно. Порождается мысль, что в этой бездумности я перестаю отвечать за себя, что могу натворить что-то непоправимое, и тогда возникает внутренняя раздвоенность. Одна часть тянется к этому состоянию полной безответственности и свободы, а другая тут же включает гиперконтроль, ловит себя «за хвост», усиливает напряжение, заставляет думать и удерживать себя в рамках.
Эта вторая часть кажется слабее, но именно она вызывает постоянное чувство паники: будто за меня страшно какому-то внутреннему наблюдателю, который боится, что я перестану контролировать себя. В результате я оказываюсь в состоянии внутреннего конфликта: одна часть бездумно несётся за впечатлениями и кайфом, вторая отчаянно старается удерживать контроль и нагнетает тревогу.
Ответственность воспринимается здесь как боль, как тягостное состояние, от которого нужно бежать. Любые обязанности кажутся тяжким грузом, от которого надо избавиться, и тогда всё внимание смещается в сторону поиска впечатлений. Чем они ярче, острее, даже опаснее, тем сильнее ощущение жизни. Именно это становится главным критерием: я ищу не безопасность, не устойчивость, а впечатления, которые позволяют хоть на мгновение раствориться в ощущении кайфа.
Центральная идея этой части проста: растратить ресурс ради удовольствия, ради впечатлений, даже если это разрушает тело и жизнь. Ответственность воспринимается как боль, как что-то неправильно навязанное, а безответственность — как единственный путь к свободе.

Уровень 2
Здесь появляется ощущение одержимости: я стремлюсь к какому-то эталонному состоянию, и всё внимание сосредоточено только на том, чтобы его достичь. Я знаю, что хочу, но не могу получить это, и от этого раздражаюсь, злюсь, маюсь, всё время ощущаю неудовлетворённость. Любой день я оцениваю только по одному критерию — совпал ли он с этим желаемым состоянием или нет. Если нет, то сразу возникает недовольство, раздражение, внутренний протест.
Я начинаю искать, что мешает, и хочется разрушить всё, что стоит на пути. В этом проявляется активность — я стремлюсь устранить любые внешние факторы, которые ограничивают меня, будь то мнения других людей, обязательства или даже собственные внутренние запреты. Появляется капризное желание, чтобы всё происходило только по-моему, и только тогда я смогу оказаться в этом эталонном состоянии.
Фактически эта часть личности живёт по принципу «ничто не должно мешать». Если кто-то или что-то накладывает ограничение, я воспринимаю это как препятствие, которое нужно снести. Даже собственные внутренние установки, этические нормы, социальные обязанности — всё кажется лишним. Хочется их отключить, забыть, стереть, чтобы ничего не мешало свободному получению удовольствия.
И в этом проявляется разрушительный импульс: ведь в других частях меня есть стремление к ответственности, к взрослению, к построению жизни, к сохранению отношений, а здесь словно включается ракета-разрушитель, которая пробивает всё это ради единственной цели — вернуться к состоянию безмятежности и безответственности.
Центральная идея этой точки звучит так: уничтожить в себе все запреты, избавиться от любых ограничений, отказаться от взросления, ответственности и социальных связей, чтобы вернуться в состояние детской безмятежности, где всё контролировалось извне и где любое препятствие легко обходилось.

Уровень 3
Здесь на первый план выходит чувство обиды. Обида за то, что мне не дают получить то, чего я хочу, не дают испытать кайф, которого я жажду. Если в первых точках у меня было ощущение собственной силы — я могла нестись вперёд, разрушать препятствия и уничтожать всё, что мешает, — то здесь возникает столкновение с внешним миром, который сопротивляется. Я начинаю воспринимать его как тюрьму, стены которой не могу проломить.
В этой позиции я уже не ощущаю себя всесильной. Я как будто жду удобного момента, чтобы обмануть систему, найти лазейку, вырваться из ограничений и снова оказаться в состоянии безответственности. Но сама жизнь, взрослые решения, работа, семья, обязанности — всё это ощущается как преграда, которая меня сковывает, и от этого рождается обида и протест.
Возникает стремление сместить ответственность вовне: это муж мешает, это ребёнок ограничивает, это работа отнимает силы, это обстоятельства закрывают путь. Я начинаю видеть окружающих не как результат собственных выборов, а как внешних врагов, которые запретили мне быть счастливой. Отсюда появляется желание манипулировать, обмануть, обойти, найти лазейку.
Внутри рождается восприятие взрослой жизни как сплошной тюрьмы. Всё, что требует усилий и ответственности, воспринимается как ограничение, как источник боли. Моя же собственная позиция, мои решения — работа, отношения, обязательства — становятся стенами этой тюрьмы, но я не признаю их своими. Для этой части всё выглядит так, будто меня заперли, лишили свободы, и я сижу в ожидании случая вырваться.
Центральная идея здесь в том, что жизнь воспринимается как тюрьма: обязанности, решения и связи становятся запретами и стенами, которые мешают вернуться к состоянию безответственной безмятежности.

Уровень 4
Здесь сразу возникает телесная реакция: сжимается горло, появляется чувство удушья, и вместе с этим — осознание, что надо с чем-то справляться. Это уже не просто внешний запрет, а именно моя собственная проблема, что-то внутреннее, что касается напрямую меня. Я ощущаю, что лишаюсь инструментов, с помощью которых получала удовольствие, и именно это вызывает страшное недовольство и ощущение обречённости.
Здесь появляется страх, что я потеряю возможность достичь своей цели — состояния безмятежности. Всё, что я считала неотъемлемыми элементами этого состояния — здоровье, деньги, друзья, возможность развлекаться, чувствовать себя в ресурсе, — оказывается под угрозой. Если это исчезает, то мне кажется, что жизнь теряет смысл. Я начинаю панически собирать этот пазл обратно, пытаясь восстановить всё до исходного состояния, будто от этого зависит само существование.
Каждая поломка, каждая потеря, каждое ограничение воспринимается как катастрофа. Я чувствую, что без этого не смогу вернуться в детскую, безответственную безмятежность, и от этого страх усиливается до грани страха смерти. Внутри закрепляется мысль: если я не верну всё на свои места, счастья уже не будет никогда.
Но в этой точке я не могу реально действовать. Внешне кажется, что я должна что-то делать, что всё внимание сосредоточено на возвращении утраченного, но на деле это остаётся на уровне ментальной суеты, в бесконечном «мозгодрочении». Здесь нет реальных шагов, только бесконечное прокручивание мыслей: как вернуть, что восстановить, как починить.
Центральная идея этой точки: если что-то мешает мне попасть в состояние безмятежности, я обязана приложить все усилия, чтобы это исправить, восстановить или уничтожить препятствие. Любое ограничение воспринимается как сигнал: со мной что-то произошло, и это требует немедленных действий. Но на деле это замыкается в бесконечный ментальный цикл, в котором нет выхода.

Уровень 5
Здесь рождается беспомощная злость, которая выражается в капризности и желании кричать, стучать кулаками по столу, требовать: «Что со мной происходит? Пусть кто-то придёт и поможет!» Это состояние направлено на то, чтобы вызвать в других желание взять на себя мою ответственность и решить мои проблемы.
Я не прошу совета и не ищу поддержки, я как будто требую, чтобы за меня приняли решение, чтобы меня буквально перенесли на руках из одного состояния в другое. «Положите меня в больницу, вылечите и выпишите здоровой», — такова внутренняя установка. Или: «Найдите мне мужчину, придумайте что-то, что сделает меня счастливой». Здесь я ищу тех, кто возьмёт на себя задачу решить за меня то, что я сама решать не хочу и не могу.
Эта позиция активна в одном смысле: я целенаправленно ищу «адептов» — тех, кто готов будет вовлечься в мои проблемы. Но при этом внутри есть желание доказать не себе, а именно другим, что я неспособна справиться. Я собираю свидетельства того, что я уже много лет «бьюсь» безрезультатно, что всё зашло слишком далеко, что я не могу и никогда не смогу. Это становится аргументом для того, чтобы ответственность была переложена на других.
Таким образом формируется установка: всё бесполезно. Всё, что я делаю сама, не приведёт к результату, а значит, нужно доказать невозможность собственных усилий, чтобы кто-то другой взял это на себя. Я драматизирую своё положение, преувеличиваю тяжесть симптомов и глубину проблемы не для себя, а чтобы подтвердить другим: «Смотрите, я не справлюсь, мне необходим спаситель».
Центральная идея этой точки: всё, что я делаю сама, бесполезно, и поэтому единственный путь — доказать невозможность собственных действий, чтобы другие взяли на себя ответственность за мою жизнь.

Уровень 6
Здесь появляется тягостное состояние безысходности, как будто я оказалась в глубокой яме, из которой нет выходов. Голова тяжелеет, дыхание словно замирает, и внутри рождается ощущение полной пустоты. Это не отчаяние в привычном смысле, а признание собственного поражения и беспомощности: я больше ничего не могу сделать, остаётся только лечь на дно и замереть.
В этой точке я полностью убеждаю себя в невозможности решения. Всё выглядит так, будто любая попытка обречена, и единственное, что остаётся, — ждать спасителя. Здесь формируется ожидание чуда: кто-то придёт, возьмёт на себя всю ответственность и решит мои проблемы. Внутренний образ «принца на белом коне» или «волшебника в голубом вертолёте» становится символом надежды, которая поддерживает меня, пока я сама ничего не делаю.
По сути, я перехожу в состояние «stand by»: останавливаюсь, замираю, ничего не предпринимаю, но в то же время жду, что появится внешний спаситель. Потеря спасителя воспринимается как трагедия, потому что тогда приходится снова сталкиваться с безысходностью. Но стоит появиться новому человеку, которого я могу назначить на эту роль, как во мне тут же просыпается энергия: я оживаю, двигаюсь, доказываю себе, что стратегия «дождаться спасения» верна.
Однако это иллюзия. Я не действую сама, а лишь перекладываю ответственность, создавая очередной мифический образ, который будто бы способен изменить мою жизнь. Здесь полностью теряется связь с реальностью, остаётся только ожидание чуда, превращающееся в программу выживания.
Центральная идея этой точки: я бессильна и ничего не могу, но если дождусь спасителя, он возьмёт на себя мою ответственность и решит всё за меня.

Уровень 7
В этой точке в солнечном сплетении сразу поднимается страх, резкий и жёсткий, и внимание начинает цепляться за каждую мелочь. Любая мелочь превращается в проблему, которую необходимо решать, и я нагружаю ими не только себя, но и окружающих.
Здесь работает механизм бесконечного самосаботажа: я сама создаю себе проблемы в голове, и тут же начинаю их решать, формируя иллюзию активности. Мне даже не нужна реальность, чтобы чувствовать себя загруженной, достаточно придумать в уме «глюк» и развернуть вокруг него целый процесс. Это бегство от настоящего поражения, признания того, что достичь безмятежности я не могу. Вместо этого я создаю и разрушаю иллюзорные задачи, и именно в этом процессе появляется ощущение будто бы контроля и возможностей.
Но по сути это движение внутри замкнутого круга: проблема — решение, проблема — решение. Каждая новая выдуманная трудность подтверждает мою беспомощность, потому что ни одна из них не ведёт к изменению. Всё остаётся внутри головы, в воображении, и от этого состояние только усиливает ощущение поражения.
Таким образом рождается тотальная иллюзия деятельности: кажется, что я что-то делаю, что-то решаю, но на самом деле я лишь бегаю по кругу, создавая себе ложное ощущение, что у меня есть выбор и возможность справиться.
Центральная идея этой точки: создавать проблемы и тут же их «решать» на уровне воображения, чтобы поддерживать иллюзию активности и отвлечься от ощущения полного поражения и беспомощности.

Уровень 8
Здесь возникает состояние беспомощного мышления, словно сам процесс думания дискредитирован. Я пытаюсь размышлять, но сразу же обесцениваю любую мысль: «это неправильно», «это глупость», «это всё фигня». Каждая идея отвергается заранее, и я не могу отличить здравое рассуждение от иллюзии. Внутри рождается полное недоверие к себе, к собственному уму, как будто любая мысль по определению ошибочна.
Это не отказ от мышления, а скорее его полная дискредитация: даже если мысль возникает, она не рассматривается как возможный путь, она заранее признаётся неправильной. В результате исчезает сама способность ориентироваться, выбирать направление, принимать решение. Всё превращается в хаотический поток, где нет точки опоры.
Здесь особенно остро проявляется ощущение безысходности: если я не могу доверять даже собственному мышлению, то значит, у меня нет инструмента, с помощью которого можно хоть как-то разобраться. Внутри формируется убеждение, что мой ум — это ненадёжный, бесполезный инструмент, который лишь вводит в заблуждение. Я перестаю верить в свою способность мыслить, анализировать, делать выводы.
Центральная идея этой точки: полное обесценивание ума как средства ориентации и действия. Всё, что рождается в мышлении, заранее воспринимается как ошибка, и потому единственный возможный вывод — я не могу ни думать, ни решать, ни определять направление, я беспомощна даже на уровне мысли.

Центральная точка
В этом состоянии появляется грусть, даже какая-то детская печаль, сопровождаемая ощущением пустоты в голове, словно там пустой шар. Это не эталонное состояние, не то, к чему я стремлюсь, а скорее странная, вязкая тоска. Я словно вылетаю из фокуса, всё время отвлекаюсь, зависаю в пустоте и не могу сосредоточиться на себе. Когда пытаюсь это сделать, то чувствую только недоумение: не знаю, что именно хочу сказать или почувствовать, и даже напрягаться для этого не хочется.
Возникает ощущение, что будто лопнула внутренняя пружина, удерживавшая напряжение. С одной стороны, это похоже на облегчение, но на деле создаёт дискомфорт: я оказываюсь в состоянии «stand by», где ничего не происходит, но тревога остаётся. Она распределяется по телу — холодок в животе, сжатие в груди, общее чувство неспокойствия. Ключевое слово здесь именно «неспокойно»: тревога не уходит, она словно закрепилась внутри, и всё моё состояние окрашено ею.
Эта тревога связана с будущим. Она возникает при мысли о том, что впереди ждут события, с которыми я не хочу сталкиваться, от которых хочется убежать, и именно это рождает досаду и нежелание брать на себя ответственность. Кажется, что путь, на котором я нахожусь, опасен и ведёт не просто в никуда, а в разрушение. Я воспринимаю его как ошибочный выбор, как дорогу, которая несёт трещину и не приведёт к хорошему.
И именно здесь проявляется моё хроническое состояние: ощущение, что я иду не той дорогой, что в любой момент жизни, в любых обстоятельствах я оказываюсь «не там». Сколько бы я ни меняла окружение, профессии, отношения, внутри всегда остаётся это чувство — что всё неправильно, что я опоздала, что упустила момент, в котором нужно было принимать другие решения. Я воспринимаю свою жизнь как череду ошибок, где любой результат заранее дискредитирован.
Отсюда рождается желание избавиться от ответственности: ведь всякий мой выбор приводит к тому, что становится «не о’кей», что я снова оказываюсь в точке, где всё не так. И тогда единственным спасением кажется фантазия о безмятежном детстве, когда ответственность лежала на других, и я могла чувствовать себя свободной. Именно это формирует парадигму: точка А — моя неполноценность, мои ошибки, моя «жопка»; точка Б — идеализированная безмятежность, ассоциирующаяся с полной безответственностью.
Поэтому я отказываюсь от собственных решений и действий, замираю в бездействии, потому что любое действие приравнивается к ошибке, любое проявление ответственности ведёт к боли. Так формируется цикл: я страдаю от того, что ничего не меняется, но одновременно удерживаю себя от изменений, потому что уверена, что всё равно получится плохо. В результате я остаюсь в тупике — между желанием безмятежности и страхом ответственности.

Парадигма

Мне тревожно. Тревожно как будто за завтрашний день, тревога здесь бьёт по полной программе, и я ощущаю её в груди. Обычно я не воспринимаю своё состояние как тревогу, скорее как тоску, напряжение или общий дискомфорт. Но сейчас, когда оно длится уже какое-то время, я ясно чувствую именно тревогу, связанную с будущим, с тем, что мне предстоит. И взаимодействовать с этим будущим мне не хочется совсем. Напротив, возникает желание избежать его, и это нежелание становится настолько сильным, что доходит до тошноты. Мне не нравится то, что меня ждёт завтра, и хочется другой жизни, которой у меня нет и даже образа которой я себе представить не могу.
Тут же появляется досада: «Я не хочу брать за это ответственность, не хочу конкретно делать именно это». Всё происходящее ощущается не просто неправильным, а даже опасным, как будто жизненный путь, по которому я иду, несёт в себе трещину и не приведёт к хорошему. Это не дорога в никуда, а скорее в минус, в разрушение. И я осознаю, что подобное восприятие у меня хроническое: каким бы ни был расклад, я всегда думаю, что он неверный, что перспектива не та, что со мной что-то не так.
Я только сейчас уловила, что это моё постоянное состояние. Всю жизнь я ощущаю себя на неверной дороге. Не территориально, а именно событийно: я делаю не то, что нужно, иду не туда, куда следовало бы. Если разбудить меня среди ночи и спросить: «Ты где?», я отвечу: «Не там, где надо». И тут же добавлю: «Я уже всё упустила, в молодости нужно было принимать другие решения». Это ощущение сопровождает меня всегда — сколько бы я ни меняла обстоятельства, профессии, мужчин, я ни разу не чувствовала, что всё о’кей.
Всегда что-то не так: либо с жизнью, либо со мной самой, либо с окружением, либо с отношениями, либо со статусом. Постоянное чувство: «я не там, где нужно». И это вызывает поток фантазий о том, как могло бы быть, если бы я принимала другие решения. Но даже в этих фантазиях я не нахожу удовлетворения: что бы ни произошло, где бы я ни оказалась, результат всё равно воспринимается как «не о’кей».
По сути, я создала для себя аксиому: всё, что я делаю, любые решения, к которым прихожу, приводят к состоянию «жопка». Пусть это не всегда катастрофа, но всегда дискредитация: всё, что рождается из моей ответственности, в итоге оказывается неверным. И я сама объявляю виновной себя — не обстоятельства, не других людей, а именно себя, ту, которая принимала решения. Парадокс в том, что даже если текущее состояние условно неплохое, я всё равно обесцениваю его заранее. Любой результат кажется дискредитированным.
Отсюда появляется мощное стремление вообще избавиться от ответственности. Потому что раз всё, что я делаю, ведёт к «не о’кей», зачем продолжать пытаться? Лучше ничего не делать, чем снова убедиться, что я ошиблась. Так формируется цикл: точка А — это я, неудачная, виноватая, загнанная в тупик собственными решениями, и точка Б — это фантазия о полной безмятежности, детской безответственности, где все решения принимали родители. В этой иллюзии ответственность снимается, и жизнь кажется лёгкой.
По сути, сейчас я нахожусь именно в этой петле: я зациклилась в голове, ничего не делаю, потому что любое действие — это проявление ответственности, а ответственность для меня равна боли и «жопке». И так я сижу в тупике, где невыносимо оттого, что ничего не меняется, и одновременно я сама удерживаю себя от изменений.

Общее резюме

Документ фиксирует последовательное развертывание внутренней структуры восприятия, где основным ядром является тревога и отказ от ответственности.
На уровне 0 проявляется тупик: любое действие рождает страх, бессилие и панические реакции. Человек загоняет себя в бесконечный анализ, ищет мгновенные облегчения вместо устойчивых шагов, дискредитирует врачей и долгосрочные пути, удерживая себя в иллюзии «мозгодрочения».
Уровень 1 приносит переживание трансовой безмятежности, которое воспринимается как свобода, но тут же вызывает тревогу: за отсутствие контроля может последовать катастрофа. Формируется конфликт между тягой к безответственности и включением гиперконтроля.
Уровень 2 показывает разрушительный импульс: всё внимание сосредоточено на желаемом эталонном состоянии, а любые запреты и ограничения воспринимаются как препятствие, которое нужно уничтожить. Ответственность дискредитируется, а взросление отвергается.
Уровень 3 фиксирует обиду: жизнь воспринимается как тюрьма, где стены — это обязанности и собственные решения, но ответственность перекладывается вовне. Здесь формируется стратегия манипуляции и поиска лазеек.
Уровень 4 активирует паническое стремление всё восстановить: каждая потеря воспринимается как катастрофа, без которой счастье невозможно. Но всё действие остаётся в голове, превращаясь в ментальный цикл бесконечного анализа и суеты.
Уровень 5 выражается в капризной, детской злости: «сделайте за меня, помогите мне». Ответственность демонстративно перекладывается на других через доказательство собственной неспособности.
Уровень 6 усиливает позицию полной беспомощности: здесь появляется ожидание чуда и спасителя. Человек останавливается в состоянии «stand by» и оживает только при появлении внешнего носителя ответственности.
Уровень 7 фиксирует иллюзию активности: проблемы придумываются и тут же решаются в голове, создавая ощущение действия, хотя на деле происходит самосаботаж и бегство от признания поражения.
Уровень 8 доводит этот процесс до предела: само мышление дискредитируется, каждая мысль обесценивается заранее, и человек остаётся без инструмента для выбора и решения. Формируется тотальное недоверие к себе.
В Центральной точке проявляется ключевое состояние: грусть, тревога и чувство, что жизнь идёт неверным путём. Любой результат воспринимается как ошибка, любое действие как «жопка». Ответственность приравнена к боли, а выход ищется в фантазии о детской безмятежности.
Парадигма закрепляет этот цикл: хроническое ощущение «я не там, где нужно», постоянная дискредитация любых результатов, отказ от ответственности и стремление сбежать в иллюзию внешнего контроля. Так формируется замкнутая петля между точкой А — болью, ошибкой, «жопкой» — и точкой Б — иллюзорной безответственной безмятежностью.
Итоговая структура выстраивается как устойчивый цикл: тревога → анализ → отказ от ответственности → фантазия о спасителе → иллюзия активности → дискредитация мышления. Этот цикл удерживает личность в состоянии тупика, где любое действие заранее обесценивается, а любое бездействие оправдывается тревогой.