Внутренний диктатор  и тотальный самокритицизм - отказ от принятия себя.

Краткая аннотация

Документ представляет собой поток осознания, в котором исследуется механизм внутреннего саморазрушения, формирующийся из детского опыта непринятия и внешней критики. Автор описывает, как внутренний диктатор — совокупность родительских установок, перфекционизма и страха ошибки — превращает жизнь в непрерывное испытание, где каждое действие оценивается, а любое несовершенство воспринимается как поражение.
Текст выстраивает постепенное движение от внешнего давления и тревоги к осознанию глубинного источника боли — собственного отношения к себе. Центральная идея фиксирует осознание замкнутого цикла: стремление к совершенству рождает новые страдания, а внутренний контроль заменяет собой жизнь. Завершается работа формулировкой состояния «пространство изгадить себе жизнь», где всё, включая саму личность, теряет ценность под воздействием тотального самокритицизма и отказа от принятия настоящего.

2021_06_03

Текущее состояние
Боль. Мне плохо. Это состояние безысходности, будто я иду в никуда или бегу на месте, не двигаясь ни на шаг. Кажется, что движение есть, но оно не приводит ни к какой точке, как если бы путь растянулся в бесконечность, и мне предстоит идти по нему без конца. Это ощущение неприятно само по себе, потому что внешне события продолжаются, но я не чувствую их происходящими. То, что происходит, не совпадает с тем, чего я ожидала, и потому всё кажется бессмысленным. Я словно сдаю позиции из-за того, что реальность развивается не так, как я хочу, и в этом вновь ощущаю потерю контроля — будто что-то выскальзывает из рук, хотя если задуматься, не было ли это ощущение контроля просто иллюзией, которую невозможно потерять, потому что она изначально не принадлежала мне.
Вроде бы внешние обстоятельства изменились к лучшему, но глубинно ничего не поменялось. Всё так же, как и раньше, я нахожусь в состоянии вязкости, словно в паутине: ни шаг вперёд, ни шаг назад. Я будто застываю во времени, и хотя вокруг мелькают кадры — события, люди, движения — на внутреннем уровне остаётся ощущение неподвижности. Мои цели и желания продолжают оставаться где-то вдалеке, и я всё так же цепляюсь за них, не понимая, что именно нужно, чтобы почувствовать себя хорошо. Это состояние неудовлетворённости становится постоянным фоном, который окрашивает восприятие, создаёт неприятие момента и рождает нежелание быть здесь. Я всё время ищу способ убежать — отключиться, отвлечься, убедить себя, что со мной всё в порядке, что я чувствую себя хорошо, даже если это не так.
Я придумываю себе занятия, чтобы заполнить внутренние пустоты, потому что они пугают меня. Эти зияющие пространства кажутся чем-то враждебным, чужим, тем, что не должно существовать. Я стараюсь не смотреть туда, но чем сильнее отворачиваюсь, тем ощутимее становится страх и беспомощность. Мне кажется, что я не знаю, что с этим делать, и от этого хочется просто исчезнуть, раствориться, чтобы не чувствовать. Всё вроде бы внешне нормально, но это ощущение усталости и внутренней беспомощности стало для меня привычным, как форма существования, в которой боль становится естественным состоянием, а жизнь — бесконечным движением без направления.

Уровень 1
Состояние тяжёлое, меня буквально корёжит изнутри. Вроде понимаю, что нужно что-то спланировать, куда-то съездить, но всё время откладываю, и чем больше откладываю, тем сильнее усиливается внутреннее сопротивление. Это ощущение принуждения — как будто кто-то заставляет делать то, чего я не хочу, — становится удушающим. Я не хочу ни думать, ни разбираться, просто хочу отвлечься, уйти от всего этого. Но жизнь словно подталкивает вперёд, заставляя двигаться в определённом направлении, и я чувствую давление, будто на меня наваливается необходимость быть в постоянном движении, независимо от того, хочу я этого или нет. Это ощущение зависимости и внутреннего насилия подавляет и угнетает.
Мысль о предстоящих делах, даже о чём-то приятном вроде отпуска, не вызывает радости. Вместо этого появляется раздражение и тревога — я думаю о деньгах, о хлопотах, о потерянном спокойствии. Всё это представляется как череда тяжестей, как необходимость постоянно что-то преодолевать. Мне хочется сбежать от этого, не участвовать, спрятаться. Но планирование нарушается, всё непредсказуемо, не получается учесть всё до конца, и от этого тревога только усиливается. Я начинаю воображать возможные сложности, заранее бояться того, чего ещё не произошло. Это напоминает внутреннюю драку, от которой я отказываюсь, потому что чувствую, что в любом случае получу удар. Такое состояние преследует меня давно — не только в личных делах, но и на работе, где месяцами не заканчивается проект. Он висит надо мной, как дамоклов меч, и давит чувством ответственности, которое превращается в тягость.
Я ощущаю эти ситуации как враждебные, словно кто-то принуждает меня сжать зубы и идти вперёд через вязкую, бесконечную тягомотину. С одной стороны, я боюсь осложнений, с другой — устала настолько, что любое действие кажется бессмысленным. Всё вызывает раздражение, внутренний протест, желание спрятаться хотя бы на несколько дней, чтобы ничего не решать и просто не видеть этого всего. Но даже там, в этом укрытии, я чувствую вину, страх, ощущение тупика.
В личной жизни всё неясно и неопределённо. Я пытаюсь простроить путь в будущее, но вижу, как всё рушится, как будто всё валится из рук. Я стараюсь контролировать, прогнозировать, удерживать, но чувствую себя бессильной, словно упираюсь в стену, через которую невозможно пройти. Всё идёт наперекосяк, в разные стороны, и это рождает внутреннюю панику. Я пытаюсь подавить её, убежать в другие занятия, делать вид, что всё хорошо, но это самообман. Я начинаю преувеличивать трудности, остро реагировать на свои ошибки, обвинять себя даже за мелочи, и постепенно запутываюсь окончательно.
Всё это ощущается как вязкая паутина, в которой я застряла, не зная, за какую нить потянуть, чтобы выбраться. Я борюсь с самой собой, отрицаю очевидное, боюсь увидеть, что всё идёт не туда. Этот страх становится постоянным фоном. Я откладываю решения, стараюсь не думать, запрещаю себе думать, а потом, когда уже некуда откладывать, осознаю, что оказалась в тупике. Возникает паника, раздражение, внутренние взрывы, ощущение загнанности в угол, где нет ни выхода, ни возможности остановиться. Я пытаюсь расслабиться, отвлечься, убедить себя, что всё под контролем, но это лишь усиливает внутреннее напряжение.
ЦИ
Я заглушаю себя разговорами, убеждаю, что всё в порядке, хотя чувствую, что это ложь. Загоняю внутренние процессы глубоко в подсознание, отодвигаю на задний план, не предпринимаю ничего для реального разрешения ситуаций, а лишь создаю видимость спокойствия. Так накапливается внутреннее напряжение — будто давление растёт изнутри, доводя до состояния на грани истерики. Я снова убеждаю себя, что всё хорошо, что всё под контролем, но внутри чувствую, как нарастающее кипение грозит разорвать эту тонкую оболочку самообмана.

Уровень 2
Я воспринимаю всё происходящее как страшилку. Почти любое событие вызывает у меня тревогу, даже если оно совершенно решаемо и, по сути, не представляет угрозы. Я знаю, что всё можно спокойно уладить, но внутри создаю напряжение, нагнетаю и пугаю сама себя. Кажется, что это уже стало привычкой — привычкой драматизировать, усиливать тревогу, будто бы без внутреннего ужаса я не чувствую себя живой. Когда что-то выходит из-под контроля, я начинаю дёргаться, воображать худшее, сердце бьётся сильнее, поднимается давление, и вот уже паника. В такие моменты мне хочется упасть в истерику — раньше я именно так и поступала. Теперь же я стараюсь перевести себя в состояние равнодушия, притворного пофигизма: мол, какая разница, всё равно не важно. Но под этим внешним спокойствием скрывается внутренний крик ужаса, немой вопль, который невозможно заглушить.
Внешне я выгляжу размеренной и доброжелательной, коллеги видят во мне спокойного человека, а внутри всё кипит. Это внутреннее напряжение я тщательно скрываю — и от других, и от самой себя, стараюсь не смотреть туда, загнать, спрятать, замять. Иногда мне становится страшно от собственных реакций, потому что я понимаю, что не всегда могу с ними справиться. Всё это приводит к истощению, депрессии, внутренним срывам. Когда тревога накапливается, я не выдерживаю, и всё, что пыталась подавить, выходит наружу.
Моя первая, автоматическая реакция на любую ситуацию, которая идёт не по плану, — страх, паника, неприятие. Это мгновенное преувеличение угрозы. Я начинаю представлять апокалиптические картины, накручиваю себя, вижу будущее в самых мрачных тонах, будто бы всё уже рухнуло, хотя на самом деле ничего ещё не произошло. Я думаю об этом снова и снова — по тысяче раз проигрываю одни и те же сценарии, каждый раз испытывая всю гамму страхов и боли, независимо от того, случится это в реальности или нет. Это постоянное внутреннее воспроизведение катастрофы разрушает меня, лишает сил.
В глубине сидит страх самой жизни. Я не всегда могу даже назвать его причину — будто бояться нечего, но всё равно нужно испугаться. Нужен объект, чтобы оправдать это чувство, и тогда любое отклонение от привычного сценария становится угрозой. Если события развиваются не по плану, я воспринимаю это как катастрофу, почти как смерть. Когда я не знаю, куда всё движется и чем закончится, я не могу расслабиться, потому что потеря контроля для меня — невыносимое состояние.
Я начинаю напрягаться, дёргаться, лихорадочно искать способы повлиять на ход событий, хотя не знаю, что именно могу сделать. Особенно тяжело, когда исход зависит от других людей — я чувствую полную зависимость и беспомощность. Остаётся только ждать, но ожидание оказывается ещё страшнее. Пока я жду, я проживаю в воображении все возможные варианты, снова и снова проигрываю их, наделяя каждый страхом и болью. Это превращается в изнуряющий цикл: ожидание, напряжение, страх, попытка успокоиться — и новый виток.
С одной стороны, я хочу, чтобы ситуация поскорее разрешилась, чтобы всё закончилось, но с другой — боюсь завершения. Ведь конец может принести боль, разочарование, ошибку. Поэтому я сознательно затягиваю, откладываю решения, будто продлеваю свою боль, чтобы избежать возможного нового удара. И чем дольше тяну, тем сильнее нарастают тревога и раздражение. Я сама создаю это состояние, но не могу выйти из него, потому что ожидание кажется безопаснее, чем столкновение с правдой.
Так я остаюсь в боли ожидания, предпочитая тянуть время, чем получить результат, который может оказаться неправильным. Но в этом есть парадокс: чтобы прекратить боль ожидания, нужно пройти через боль разрешения, а я не решаюсь. Поэтому продолжаю жить в этом застывшем пространстве, где всё бесконечно откладывается. И чем ближе момент развязки, тем сильнее страх, что всё закончится не так. Процессы множатся, давят, накапливаются, и каждый из них я проживаю заново, будто раскручиваю внутреннюю спираль тревоги, из которой не вижу выхода.
ЦИ
Страх неблагоприятного разрешения ситуаций создаёт привычку затягивать процессы и растягивать собственную боль. Это постоянное откладывание, желание не столкнуться с результатом, чтобы избежать боли ошибки или поражения. Я всё время придаю преувеличенное значение каждому событию, реагирую слишком серьёзно, создаю из мелочей драму и наполняю пространство бесконечными циклами ожидания, тревоги и внутреннего напряжения, которое становится способом удерживать себя в ощущении жизни, даже если это ощущение основано на страхе.

Уровень 3
Поднимается сильная эмоция — я не могу сразу определить, что это именно, но чувствую страх, плотный и вязкий, почти физический. Страх того, что всё пойдёт наперекосяк и я совершу серьёзную ошибку. И одновременно страх, что это уже случилось, что я уже всё испортила, но просто пока об этом не знаю. В такие моменты появляется желание действовать силой, применить давление, сорваться, накричать, сбросить внутреннее напряжение через вспышку агрессии. Хочется на кого-то накричать, выместить ярость, разрушить всё вокруг, чтобы стало легче, но это запрещено. Такие способы разрядки не допускаются, и потому напряжению некуда деваться. Оно находит выход в мелочах: в раздражении, в ругани, в бессмысленных вспышках злости на предметы. Когда я сижу за компьютером и что-то не работает, я начинаю ругаться вслух, кричать на вещи, будто они виноваты. И за этим стоит ощущение, что весь мир идёт наперекосяк, что не работает ничего, что всё сопротивляется. Даже мелочи — медленно двигающаяся мышка, не нажимающаяся кнопка, исчезающее слово — каждая вызывает внутренний взрыв.
Эта ярость поднимается изнутри, как клубок ядовитых змей, и я понимаю, что объективных причин нет, но с точки зрения моего восприятия их более чем достаточно, чтобы полностью потерять самообладание. И в этот момент всё вокруг кажется чуждым, бессмысленным, враждебным. Всё сводится к мысли о смерти, потому что только она приносит ощущение покоя. Эта мысль не пугает, а наоборот — успокаивает. Кажется, что вот там, за пределом, наконец наступит тишина, умиротворение, отсутствие всех этих процессов, ожиданий, тревог, раздражений. Мне хочется просто, чтобы всё прекратилось, чтобы не было ни меня, ни боли, ни напряжения, ни этой бесконечной внутренней борьбы.
Иногда я понимаю, что все эти переживания мелки по сравнению с вечностью, но поскольку моё внимание зафиксировано на отдельных точках — конкретных ситуациях, деталях, обязанностях — я не могу оторваться, не могу подняться выше. Я вновь и вновь возвращаюсь мыслями туда, в эти точки, где застряла, и начинаю ментально пережёвывать одно и то же, эмоционировать, разматывать внутренний клубок тревог. Я как будто перескакиваю из одного пространства в другое: процесс работы, дела, которые нужно сделать, личная жизнь, планы, обязательства — каждое из них тянет часть моего внимания. И поскольку их несколько, кажется, что ничего страшного не происходит, ведь я распределяю энергию между ними. Но на деле я просто дроблю себя, рассеиваю внимание, не бывая по-настоящему ни в одном из процессов.
Эта постоянная смена фокуса кажется спасением, но на самом деле делает только хуже. Я залипаю сразу в нескольких пространствах — в работе, в быту, в отношениях, в планах на развитие — и каждое из них требует колоссальных ресурсов. Всё это раздражает, выматывает, провоцирует страх, а страх множится и становится основным содержанием моего внутреннего поля. Я не могу полностью отключиться, потому что страх живёт во мне постоянно. Он как фоновый шум, присутствующий всегда, грызущий изнутри. Страх, что что-то пойдёт не так, что случится катастрофа, что произойдёт нечто ужасное, что потолок рухнет, что всё разрушится.
Я осознаю, что это длится годами. Вспоминаю, как в прошлом подобные состояния создавались жизненными ситуациями, например, когда я не поступила в университет. Целый год после этого я жила в напряжении, в ожидании следующей попытки, постоянно готовилась, училась, не позволяла себе расслабиться ни на минуту. Я чувствовала, что если не поступлю во второй раз, то это конец, катастрофа. Я запретила себе отдых, запретила гулять, встречаться с подругами, просто посидеть и ничего не делать. Каждый день был борьбой, принуждением, давлением. Я училась до изнеможения, пока сознание не переставало воспринимать текст, пока слова переставали иметь смысл.
Такое же состояние я ощущаю и сейчас — когда внутренний запрет на расслабление, на удовольствие, на простое присутствие не даёт мне дышать. Всё сводится к постоянному напряжению, к бесконечной подготовке к чему-то, что, возможно, никогда не произойдёт, но требует от меня всего.

Я запрещаю себе отвлекаться от дела, которое считаю важным. Я заставляю себя двигаться строго в заданных рамках, добровольно создаю ограничения, в которых должна существовать, и требую от себя полной включённости в процесс. Я загоняю себя в эти рамки и принуждаю делать то, что считаю правильным, нужным, обязательным для достижения результата. В этом состоянии я перестаю жить. Всё остальное перестаёт существовать. Учёба, работа, цель становятся единственным смыслом, а всё, что не относится к ним, теряет значение.
Процесс, который я начинаю, становится моей вселенной: я в нём живу, страдаю, ожидаю, напрягаюсь, вкладываюсь всеми силами. Всё остальное кажется неважным, лишним, отвлекающим. Я отбрасываю другие стороны жизни, забывая, что они тоже нужны, ведь именно из них состоит движение, дыхание, само ощущение жизни. Но я всё бросаю на одну точку — на тот процесс, который считаю жизненно важным, и придаю ему чрезмерное значение. Моё внимание сжимается до предела, концентрируясь в этой одной точке, и я живу в состоянии напряжения, страха, постоянного ожидания разрешения. И когда процесс наконец заканчивается, я нахожу себе новую точку, к которой приковываюсь.
Так жизнь превращается в бесконечную цепочку залипаний — от одной точки к другой, от одного процесса к следующему. Каждая новая цель становится ареной, где я вновь проживаю тот же эмоциональный накал, то же напряжение, ту же борьбу. Проблемы сменяют друг друга, создавая иллюзию движения, но по сути я просто перескакиваю из одной ловушки в другую. Решаю одно — появляется другое. Снова включаюсь, снова дергаюсь, снова переживаю. И хотя кажется, что с опытом должно становиться легче, я всё равно нахожу ситуации, которые задевают глубже, чем предыдущие, и в которые я вовлекаюсь с той же изнуряющей силой.
Я накручиваю себя, мобилизую все ресурсы, концентрируюсь на одной задаче, выстраивая вокруг неё целую систему напряжения. Моё внимание постоянно следит за ситуацией, я как будто живу в режиме мониторинга — отслеживаю каждый шаг, каждую деталь, думаю, как лучше поступить, когда настал момент, как предугадать, что произойдёт дальше. Даже когда внешне я ничем не занята, внутри продолжается бесконечный процесс — подспудное напряжение, которое длится годами.
Это — процесс постоянного поддержания внутреннего давления. Я фиксирую себя в одной точке, создаю в ней огромное напряжение и не позволяю себе расслабиться. Стоит чуть ослабить хватку, как тут же вспоминаю, что ещё не сделано, что в понедельник предстоит, что нужно подготовить, проверить, завершить. Постоянное подстёгивание, внутренний контроль, прогнозирование, стремление удерживать ситуацию в поле внимания. И вместо того чтобы просто сделать и отпустить, я откладываю, но мысленно всё время возвращаюсь к этому. Откладывая, я не освобождаюсь — я удерживаю, растягиваю напряжение, будто боюсь разрешения, боюсь, что всё закончится не так, как нужно.
Я создаю себе постоянное давление, растягиваю его во времени, искусственно поддерживаю. Часть меня словно хочет, чтобы это состояние длилось дольше, чтобы тревога не исчезала — ведь без неё наступает пугающая пустота. Постоянное напряжение изматывает, забирает силы, лишает способности дышать. Ситуации не завершаются, проекты тянутся месяцами, а я с каждым днём чувствую, как внутри всё сжимается. Я живу в ожидании конца, и от этого ожидания уже невозможно избавиться.
То же самое происходит и в личной жизни. Отношения становятся хроническими, растянутыми, пропитанными тем же механизмом затягивания, удерживания, ожидания. Всё повторяется по одному и тому же алгоритму: чем значимее проблема, тем сильнее я боюсь её решения. Тогда я либо замираю, впадая в ступор, либо продолжаю вкладывать туда силы, время, внимание. И чем дольше это длится, тем больше я истощаюсь.
Я постоянно нахожусь между страхом и усилием, между желанием закончить и невозможностью отпустить. Пытаюсь отвлечься, но снова возвращаюсь. Пытаюсь расслабиться, но внутри остаётся ощущение вины и недоделанности. Я сама создаю себе пространство, в котором страдание становится формой контроля. Оно кажется необходимым, потому что без него жизнь будто теряет смысл. Я изматываю себя этим подходом, создаю трудности, которых нет, усложняю всё до предела, потому что не могу позволить себе просто быть.
ЦИ
Перфекционизм, доведённый до крайности, превращает жизнь в непрерывное усилие, в череду задач, которые никогда не завершаются. Я лишаю себя возможности расслабиться, радоваться, чувствовать лёгкость. Постоянное напряжение, поддерживаемое внутренними процессами, становится привычным фоном, который искажает всё восприятие. Даже когда появляется что-то хорошее, в ложке мёда всегда присутствует капля дегтя — следствие той системы, которую я сама создала и в которой нахожусь уже слишком долго.

Уровень 4
Волна напряжения накрывает меня снова. Возникает желание плакать, зевота, желание просто расслабиться и отпустить всё, но внутри всё наполнено эмоциями, сжатыми в узел. Это ощущение — как драматическая перегрузка, когда кажется, что всё делаешь не так, что каждый шаг — ошибка. Приходит осознание, что я часто бываю гиперответственной, чрезмерно включённой в то, что, возможно, не требует такого усилия. Иногда я делаю не так уж много, но переживаю так, словно на мне держится весь мир.
Перед глазами всплывают болезненные воспоминания: годы, когда приходилось каждый день тратить часы на дорогу, делать множество пересадок, добираться до работы и обратно. Вся жизнь тогда сводилась к механическому выживанию: доехать, отработать, вернуться домой и просто упасть без сил. В этом существовании не было ничего хорошего — только ощущение, что ты винтик, деталь чужого механизма, которая должна вращаться бесконечно, пока не износится. Жизнь казалась катастрофой, сплошным рабством, где нет ни радости, ни отдыха, ни смысла.
Я жила в состоянии хронической суеты, внутреннего рабства, ощущала себя мелкой, незначительной, бесполезной. Как будто кто-то сверху установил правило: если у тебя нет машины, значит, ты никто, ты не состоялся, ты беден. И даже если у тебя образование, опыт, знание языков — всё это обесценено, потому что ты едешь в набитом автобусе. Это удар по самооценке, по ощущению себя в мире. И в какой-то момент становится всё равно, сколько усилий ты вкладываешь: всё выглядит так, будто ты навсегда останешься рабом собственной жизни.
Каждый день казался мучением, и всё вокруг выглядело враждебным. Жизнь не стоила тех усилий, которые приходилось тратить. На фоне личных травм это превращалось в сплошную безысходность. Сформировалась установка: жизнь — тяжёлая штука, это постоянная борьба, вечная работа ради выживания, а не ради себя. Я чувствовала себя застрявшей, как будто меня забросили в этот механизм, и я просто вращаюсь внутри него без права выйти.
Это породило устойчивое ощущение разочарования, неспособность видеть хорошее. Я замечаю только негатив, словно подсознательно ищу его во всём. Малейшая неприятность разрастается до размеров катастрофы, и я фокусируюсь только на ней, будто через увеличительное стекло. Я увеличиваю боль, проживаю её снова и снова, концентрируюсь на неприятном, как будто это единственный доступный мне способ чувствовать жизнь.
Когда я вижу, что у других всё будто бы хорошо, меня пронзает волна зависти и самоунижения. Кажется, что я живу на тёмной стороне Луны, где нет света, и что это никогда не изменится. В такие периоды я ощущаю, что мне не везёт, что судьба обошлась особенно жестоко, и что моя доля — самая тяжёлая. Конечно, были объективные причины, внешние обстоятельства, но со временем всё это слилось в устойчивое восприятие реальности как враждебной. Малейший сигнал опасности мгновенно активирует это состояние, включается автоматическая реакция страха и боли, потому что я привыкла жить именно так.
И самое странное — я боюсь этого состояния, но одновременно бегу в него. Оно становится привычным убежищем, знакомым болотом, куда легко провалиться. Всё, что я делаю, все попытки развиваться, двигаться, осознать — это по сути бегство из состояния «мне плохо» в состояние «всё хорошо». Из точки боли в точку иллюзорного благополучия. Я создаю себе внутренние полюса: один — «плохо», другой — «всё нормально», и постоянно перемещаюсь между ними, не находя равновесия.
Когда хватает сил, я стараюсь удерживать состояние «всё хорошо», растянуть его на всю жизнь, но оно всегда ускользает. Я снова падаю в противоположный полюс, где боль, усталость, апатия. Иногда даже не замечаю, как это происходит — просто просыпаюсь и понимаю, что снова внутри тьмы. В итоге вся жизнь превращается в бесконечное колебание между двумя состояниями, а между ними — почти ничего. Почти нет пространства для жизни как таковой, без цели, без борьбы, без драматизма.
Я всё время возвращаюсь к точкам негатива: к прошлому, к будущим целям, которые становятся новыми центрами напряжения. Я двигаюсь от одной точки к другой, по ниточке, по маршруту страдания. От одной ситуации к следующей, с очередным разочарованием, с очередным ожиданием, которое не оправдывается. Даже если достигаю цели — облегчения нет, потому что сразу появляется новая. Жизнь становится цепочкой точек боли и ожидания, где всё подчинено процессу движения, а не самому существованию.
Почему я не умею наслаждаться каждым моментом? Почему не могу просто быть, не ожидая, не добиваясь, не страдая? Возможно, потому что всё кажется слишком напряжённым, или потому что я сама делаю всё напряжённым. Я создаю цели, превращаю их в смысл и ползу от одной к другой, не замечая, как подчиняю себе всю жизнь этому безрадостному движению. И в какой-то момент понимаю, что вся моя жизнь превратилась в вязкую массу, в бесконечную кашу, в которой я медленно ползу от одной точки к другой, теряя вкус к самому существованию.

Мне снова тяжело. Я чувствую, как начинаю драматизировать, проживать всё с избыточной эмоциональностью, снова сваливаюсь в привычное состояние внутреннего накала. Я ограничиваю свою жизнь панелями, по которым двигаюсь к целям, которые сама себе придумала. Эти панели как тоннели со стенками — непрозрачными, глухими. Я ничего не вижу по сторонам, не ощущаю, что за ними есть пространство. Я сама загоняю себя в эти коридоры, ползу по ним, влачу безрадостное существование. Большую часть времени я именно ползу — медленно, тяжело, в постоянном напряжении. Иногда оглядываюсь, но нечасто, и всё равно снова возвращаюсь к движению вперёд, от одного процесса к другому.
Я создаю себе цели, ставлю метки, цепляюсь за них вниманием, тянусь к ним из настоящего момента. Каждое утро сверяю своё положение относительно воображаемого плана, оцениваю, насколько приблизилась, что не так, что нужно исправить. Я привязываю себя к этим точкам, боюсь их потерять, потому что если исчезнут они — не останется и меня. Тогда некуда будет двигаться, и это кажется страшнее всего. Я словно прокладываю путь от настоящего момента к концу своей жизни — по цепочке целей, как по узкой дороге, где каждая новая точка становится продолжением предыдущей.
По-другому я не умею жить. Мне нужно постоянно двигаться — от чего-то к чему-то, от одного состояния к другому. Короткие мгновения расслабления быстро сменяются мобилизацией, я поднимаю себя, заставляю соответствовать собственным представлениям, действовать, контролировать, проверять. Весь мой внутренний процесс — это зависание на этих целях, постоянное удерживание себя в ментальном и эмоциональном напряжении.
Я нахожусь в зависимости от этого состояния. Оно ментально, психически и эмоционально удерживает меня в пространстве, где достижение цели кажется важнее жизни. И это пространство создаётся как будто специально — тяжёлое, трудное, без радости. Мой путь к цели всегда наполнен опасениями: что-то может пойти не так, что-то может разрушиться, и тогда я окажусь под обломками собственного здания. Я всегда настороже, с широко открытыми глазами, всё время проверяю, контролирую, возвращаюсь мыслями к процессу, чтобы не потерять бдительность. Расслабление кажется опасным.
Это постоянное внутреннее слежение за собой, вечная настороженность, тяжесть, которая становится привычной. Я сама её создаю — пугаю себя, чтобы мобилизовать силы, чтобы не дать себе заснуть, чтобы заставить действовать. Я подстёгиваю себя страхом, чтобы не расслабиться, чтобы остаться собранной, и тем самым всё глубже привязываю себя к этим процессам.
Со временем я начинаю идентифицировать себя с ними, становлюсь их частью. Цели и задачи начинают казаться чем-то более важным, чем я сама. Я подчиняю им свою жизнь, свои ощущения, своё восприятие мира. Мне кажется, что без этих процессов меня не существует. Я позволяю им управлять мной, делать меня зависимой, лишать свободы. Они становятся рамой, в которой я живу, — и я не знаю, как выйти за её пределы.
ЦИ
Я создаю цели и процессы их достижения, и они определяют мою жизнь. Они становятся моей структурой, моим содержанием, моим смыслом. Я завишу от них, подчиняюсь им, не могу от них отключиться. Всё моё существование превращается в цепочку процессов, где я постоянно на чеку, в напряжении, в ожидании, что всё может пойти не так. Эти цели и процессы, созданные мною, порабощают меня, формируют моё восприятие и определяют границы моего мира.

Уровень 5
Я оцениваю себя по степени успешности выполнения поставленных задач. Моё отношение к себе, самооценка, чувство собственной значимости полностью зависят от того, достигаю ли я целей, которые себе поставила. Возможно, когда-то эти цели определяли другие, но теперь я их формулирую сама. И как только они появляются, я мгновенно привязываюсь к ним, цепляюсь мёртвой хваткой, делаю их центром своей жизни. С этого момента цель становится не просто ориентиром — она начинает определять, хорошая я или плохая, успешная или неудачница, достойна я или нет.
Если что-то идёт не по плану, если результат не совпадает с ожиданием, я мгновенно проваливаюсь во фрустрацию, начинаю считать, что жизнь не удалась, что всё потеряно. Возникают мысли о смерти, о выключении, о побеге из этой действительности. Всё кажется бессмысленным, хотя критерии этой «успешности» ведь я же сама и придумала. Я создаю для себя правила, а потом страдаю от того, что не соответствую им. Сама загоняю себя в тупик, придумывая, что «надо именно так», и если не так — значит, плохо.
Я становлюсь своим собственным судьёй, критиком, палачом. Постоянно оцениваю, правильно ли я поступаю, достаточно ли делаю, адекватно ли реагирую. И если нет — осуждаю себя. Мне кажется, что другие тоже оценивают меня по тем же меркам, и я живу в страхе оказаться глупой, неуместной, неадекватной, неподходящей. Этот страх делает меня зависимой от внешнего взгляда. Даже если я понимаю, что люди видят всё иначе, внутри остаётся ощущение, будто весь мир готов подтвердить мою собственную внутреннюю критику.
Я ищу проблему прежде всего в себе. Я всё время пытаюсь понять, что со мной не так, почему я не такая, как должна быть, и кто вообще решил, какой я должна быть. Мой внутренний мир строится вокруг искусственно созданных критериев, которые не имеют ко мне отношения, но я всё равно измеряю себя их мерками. Я пытаюсь смотреть на себя со стороны, глазами, созданными мной же самой, и оцениваю собственную «правильность», «достаточность», «успешность». Всё превращается в бесконечное сравнение — с другими, с идеальными образами, с собой прежней, с тем, кем я могла бы быть.
Это постоянная борьба, принуждение, движение вперёд под давлением. Я заставляю себя развиваться, расти, не останавливаться. Мне кажется, что если я хоть на мгновение остановлюсь, перестану двигаться к цели, то начнётся деградация. Остановка воспринимается как поражение, как неправильно прожитая жизнь. Поэтому я сама себя подгоняю, создаю напряжение, придумываю всё новые задачи, новые направления, новые обязательства. Становлюсь собственным надсмотрщиком, наездником, который не позволяет расслабиться и требует результатов.
Я создаю себе рамки и живу внутри них, не замечая, как постепенно превращаюсь в узницу этих конструкций. Каждое несоответствие между ожиданием и реальностью рождает бурю эмоций, раздражение, боль. Я пытаюсь «загнать» реальность в свои логические структуры, но она не поддаётся. Она не вписывается, не подчиняется, и это вызывает фрустрацию, разочарование, внутренний срыв. Тогда я начинаю нервничать, теряться, обвинять себя, ощущать беспомощность. Возникает внутренний хаос — раздрай, когда я не понимаю, чего хочу, куда иду, зачем.
Чтобы не погружаться в боль слишком глубоко, я дроблю внимание на множество мелких задач, отвлекаюсь на второстепенные процессы, создаю видимость активности. Это позволяет немного приглушить страдание, сделать вид, что не всё так плохо. Но на самом деле я просто бегу от боли, не решая её, не проживая. Я нахожу оправдания, переношу сроки, изменяю критерии, обманываю себя, будто процесс идёт, хотя он стоит на месте.
Я нахожусь в состоянии внутреннего конфликта — одновременно двигаюсь к цели и бегу от неё, создаю напряжение и стараюсь его избежать. Внутри постоянный диалог, который не прекращается: оценка, самокритика, сравнение, сомнение, попытка удержать контроль. Это отнимает колоссальное количество энергии. На фоне всех внешних дел у меня всегда работает внутренний механизм самооценки, непрерывный процесс проверки — где я, правильно ли я живу, что я делаю не так. И ни на один из этих вопросов нет ответа.
Так я довожу себя до истощения. Делаю жизнь невыносимой, наполняю её бесконечными оценками и переживаниями. Всё время нахожусь в процессе внутреннего анализа, разбирательства, самообвинения, и из этого не выхожу. Это становится формой существования — бесконечное пережёвывание одних и тех же мыслей, где я одновременно обвинитель, судья и жертва.
ЦИ
Я создаю в себе постоянный источник переживаний, в который сливаю силы, энергию, внимание. Я поддерживаю этот источник искусственно, подпитывая его мыслями, сравнениями, страхами, и он становится частью моей идентичности. Так я превращаю свою жизнь в непрерывный процесс оценки, тревоги и внутренней борьбы, где вся энергия уходит на поддержание боли, которую я сама создаю.

Уровень 6
Во мне снова включается внутренний дурак — ощущение, что всё сказано, всё пройдено, ничего нового уже не будет. Эта мысль, как отголосок детства, возвращает меня к тому состоянию, когда меня бесконечно дёргала мать. Ей всё во мне казалось неправильным: я сидела не так, говорила не так, одевалась не так, грызла ногти — и каждое проявление воспринималось как ошибка. Тогда во мне сформировалось устойчивое ощущение, что я неправильная, что всё, что я делаю, нужно делать по-другому. И теперь, даже не общаясь с матерью, я продолжаю жить с её голосом внутри.
Эта внутренняя мать, ставшая частью меня, не замолкает. Я сама себя дёргаю, поправляю, оцениваю, грожу себе пальцем, говорю: «Опять не так», «Нужно было по-другому». Я превращаюсь в собственного надсмотрщика, который непрерывно следит за тем, чтобы я была другой — идеальной, улучшенной, правильной. Я всё время стремлюсь исправить себя, сделать версию, которая будет заслуживать одобрения. Та, у которой всё получается, которая всё контролирует, у которой жизнь идёт гладко. Но эта «другая я» — иллюзия, проекция, светлое будущее, которое никогда не наступает.
Иногда я замечаю, что действительно меняюсь, реагирую иначе, чем раньше, и тогда испытываю гордость. Но это не радость от живого изменения, а лишь удовлетворение внутреннего контролёра: «Вот теперь ты стала лучше». Большая часть моей жизни — это бесконечный процесс самосовершенствования, попытка достичь уровня, где я смогу себя принять, восхищаться собой, почувствовать, что я наконец достойна. За этим стоит не внутреннее развитие, а потребность заслужить одобрение — своё и чужое.
Моя оценка себя зависит от внешних обстоятельств: если происходит что-то хорошее, я решаю, что заслужила; если плохое — значит, я снова что-то сделала не так. Я становлюсь своим худшим критиком, не даю себе послаблений, не позволяю просто быть. Как когда-то мать не принимала меня, так теперь я сама себя не принимаю. От себя не сбежишь — и этот внутренний критик неумолим. Я копаюсь в себе, анализирую каждое слово, каждый поступок, ищу, где ошиблась.
Когда же кто-то пытается меня критиковать, я реагирую в штыки — не потому что не согласна, а потому что уже переполнена собственной критикой. Я никого не осуждаю так жёстко, как себя. Мои цели становятся способом доказать себе, что я всё-таки хорошая, что заслуживаю любви и уважения. Я стараюсь быть сильнее, успешнее, значимее, чтобы почувствовать себя достойной.
Я сравниваю себя с другими — иногда осознанно, иногда исподволь, говоря себе, что мне всё равно, но всё равно завидую. Я сравниваю свои результаты с чужими, свои реакции с реакциями других, свои достижения с чужими судьбами. И всё время нахожу подтверждение собственной «недостаточности». Я подгоняю себя под вымышленные критерии, созданные мною же, чтобы наконец почувствовать удовлетворение. Но это невозможно, потому что каждый раз, достигнув одной планки, я тут же устанавливаю следующую — выше, труднее, недостижимее.
Так я создаю парадокс: хочу быть лучше, чем я есть, но тем самым отказываюсь принять себя настоящую. Неспособность расслабиться, насладиться моментом, признать, что уже достаточно — становится сутью моего существования. Я всё время оцениваю происходящее: достаточно ли хорошо, достаточно ли правильно, насколько соответствует моим ожиданиям. Всё, что не совпадает с идеальной картиной, воспринимается как провал.
Я живу между ожиданием улучшения и страхом ухудшения, между надеждой и тревогой. Пытаюсь всё просчитать, предсказать, удержать под контролем. Но жизнь не поддаётся управлению, и это рождает новое напряжение. Внутренний цикл замыкается: оценка, несоответствие, боль, напряжение, стремление достичь большего — и снова оценка. Я никогда не бываю достаточно хорошей, а жизнь никогда не бывает достаточно правильной.
Расслабление случается редко и длится недолго. Даже в эти короткие мгновения внутри продолжается процесс проверки — взгляд в прошлое, оценка настоящего, проекция будущего, сравнение себя нынешней с собой воображаемой. И снова ожидание, что однажды всё совпадёт. Но оно не совпадает, потому что критерии постоянно меняются, ускользают, исчезают.
Я всё время живу в нервном возбуждении, в постоянных мыслях, в попытке сбежать от самой себя. Переживаю и убегаю, оцениваю и осуждаю, и не могу быть в мире с собой. Меня что-то не устраивает всегда — во мне, в жизни, в обстоятельствах. Я чувствую себя неправильной, недоделанной, требующей доработки, как будто всё время должна «дособрать» себя до идеала, который не существует.
ЦИ
Попытка соответствовать завышенным ожиданиям, достичь невозможного, стать лучше, чем я есть, приводит к неприятию себя реальной. Я не принимаю ни себя, ни происходящее. Всё кажется недостаточным, неправильным, несовершенным. Я всё время стремлюсь быть больше, сильнее, лучше, и в этом стремлении теряю возможность быть — здесь и сейчас, в том, что уже есть.

Уровень 7
Когда я была ребёнком, я не находила контакта со сверстниками. Я не понимала, как взаимодействовать, как говорить, что делать, как себя вести. Всё происходило как-то неуклюже, грубо, с ощутимым внутренним напряжением. Результат всегда оказывался нежелательным — меня либо не понимали, либо отвергали, и я не знала, как на это реагировать. Возникала растерянность, непонимание, страх перед людьми, перед любым общением. Мне не объяснили, как это устроено, как говорить, чего ожидать от других, где границы позволенного. Приходилось всё узнавать через ошибки, через боль и стыд.
Оттуда, из детства, родилась мысль, что я какая-то не такая, будто у меня всё через пень-колоду. Что у меня постоянно что-то не получается, и как бы я ни старалась, я всё равно совершаю какие-то казусы. Люди сердятся, злятся, отворачиваются, перестают общаться. А я каждый раз реагирую на это болезненно, будто от меня отрывают часть тела. Я не знала, как быть «правильной», как понравиться, как заслужить принятие. Внутри всё время звучал вопрос: как нужно себя вести, чтобы меня не осуждали?
Я росла без ориентиров, без ясных инструкций, и всё постигала задним числом, через чувство вины. Ситуация происходила — я делала что-то неловко, а потом видела, что поступила «по-идиотски», что все осуждают, и сама начинала себя осуждать. Каждый раз говорила себе: «Так больше не надо, постарайся быть другой». Мне казалось, что я учусь общению медленнее всех, что социальные отношения — это особая наука, в которой я хронически отстаю.
Из этого выросла моя сверхценная идея «правильного взаимодействия». Мне казалось, что именно в этом кроется суть человеческой жизни — научиться быть понятой и любимой. Отношения с мужчинами позже стали продолжением этой детской истории: я по-прежнему пыталась понять, как быть нужной, как вызывать любовь, как сделать так, чтобы со мной хотели быть. Каждый раз, когда появлялся человек, который мне нравился, я начинала искать, что во мне нужно изменить, чтобы соответствовать его ожиданиям.
Это детское чувство «терра инкогнита» — непонятной, враждебной территории общения — осталось во мне до сих пор. Тогда я хотела дружбы, взаимопонимания, принадлежности, но не знала, как этого добиться. Любая попытка расслабиться, быть собой заканчивалась тем, что что-то шло не так, кто-то обижался, осуждал, отворачивался. Я помню множество таких ситуаций — внешне незначительных, но оставивших глубокие следы. Я смотрела на других, у которых, казалось, всё получается легко: они были душой компании, вызывали симпатию, вдохновляли, а я оставалась наблюдателем, сторонним участником, будто за стеклом.
Я всегда была немного в стороне — не изгой, но не внутри. Я наблюдала, анализировала, пыталась понять, почему люди ведут себя именно так. Но понимание не приходило. В подростковом возрасте это стало особенно острым: я мучительно хотела, чтобы меня понимали, но чувствовала, что это невозможно. Я боялась людей, а они будто не замечали меня. Казалось, что я навсегда останусь в этом состоянии отчуждения и одиночества.
И всё же внутри меня жило стремление к взаимопониманию. Я хотела научиться слышать и быть услышанной, хотела гармонии, доверия, простоты. Со временем многое изменилось. Сейчас я понимаю, что мне не нужно иметь множество друзей. Я могу общаться с коллегами, и этого достаточно. Мне больше не нужна идея повальной дружбы, она утратила свою значимость. Но на месте старой идеи появилась новая — идея-фикс отношений.
Теперь то, что раньше выражалось в жажде дружбы, переместилось в стремление к идеальным отношениям. Мне кажется, что именно там должно быть моё спасение, что если отношения не складываются, это не просто неудача — это крах моей состоятельности как человека. Я воспринимаю это не как частный случай, а как доказательство своей несостоятельности вообще. И тут снова звучит голос матери: «Ты неадекватная, у тебя нет друзей, ты не умеешь общаться». И я ловлю себя на мысли, что отчасти верю в это.
Я всё ещё ощущаю слабость в этой сфере. Хотя я многое поняла, многое прожила, перечитала массу книг, прошла через множество ситуаций — сомнение во мне живёт. Я стараюсь быть слишком дружелюбной, слишком принимающей, слишком удобной, чтобы только не оказаться снова осуждённой, снова «неправильной». И каждый раз, когда я не получаю ответного тепла, я проваливаюсь в старую боль — детскую, иррациональную, но до сих пор живую.
ЦИ
Страх быть несостоятельной в отношениях с людьми. Непринятие себя в этом аспекте. Ощущение внутренней слабости, стыда и бессилия. Детский страх, что со мной перестанут говорить, меня не будут любить, не заметят, отвергнут. Страх не понравиться, остаться вне круга — это то, что до сих пор определяет мой способ быть с другими и с самой собой.

Уровень 8
Я сама себе диктатор. Я себя строю, контролирую, подгоняю, исправляю. Мне не нужен внешний злодей — я сама себе злодей. Та, кто не принимает, кто угнетает, кто наказывает и выгоняет из собственного пространства. Мне не нужны внешние критики, потому что внутренний куда строже. Он сидит глубоко и никогда не умолкает, повторяя одно и то же: «Ты опять не такая, ты опять всё делаешь не так». В первую очередь — для себя самой. Получается, что я не в ладу с собой, мне самой с собой неуютно, словно внутри меня живёт кто-то, кто не даёт покоя.
Я всё время пытаюсь переключить внимание на кого-то другого, но для этого всегда нужен объект — человек или ситуация, с помощью которых можно исследовать себя. Мне важно сделать себя идеальной для кого-то, чтобы через его восприятие почувствовать себя хорошей. Я оцениваю себя через других: через ситуации, события, время, отношения. И в каждом отражении нахожу повод для недовольства. Мне не нравится, как я живу, как реагирую, как чувствую. Я наблюдаю за своей жизнью со стороны и понимаю, что это не та жизнь, которую хотела бы проживать. Хотя внешне она вполне благополучна, внутри всегда присутствует ощущение нехватки — будто чего-то не хватает, всё немного не то, не так, как должно быть.
Мне кажется, что всё хорошее осталось в прошлом, а будущее неясно и непредсказуемо. Настоящее будто растворяется между этими двумя полюсами. Я постоянно перемещаюсь между прошлым и будущим, оцениваю всё через временные линзы: хочется, чтобы впереди было лучше, чем было; чтобы следующие отношения были удачнее прежних; чтобы всё наконец стало правильным. Я мысленно возвращаюсь к прошлым событиям, пересматриваю их, пытаюсь переоценить, изменить, представить другой исход. Или наоборот — уношу себя в воображаемое будущее, где всё уже выстроено и предсказуемо. А настоящее остаётся пустым, промежуточным, как коридор между двумя комнатами, где я не задерживаюсь.
Этот постоянный внутренний диалог — непрерывная работа мысли, которая всё время что-то сравнивает, осуждает, переосмысливает. Я прокручиваю события снова и снова, сожалею, обвиняю себя, жалею о сделанном или о том, чего не сделала. Мне трудно оставить прошлое в покое, потому что в нём как будто застряли важные части меня. Я цепляюсь за них, за воспоминания, за сожаления, за то, что могло бы быть иначе. Прошлое становится для меня источником раздражения, но я не могу от него оторваться.
Будущее, наоборот, наполнено страхом. Я боюсь его, потому что оно непредсказуемо, не поддаётся контролю. Оно вызывает тревогу, потому что я не знаю, что будет, и не могу просчитать, где и когда ошибусь. Так я блуждаю между страхом перед будущим и болью прошлого, не находя места в настоящем. Настоящее кажется слишком болезненным, слишком «не тем», чтобы в нём остаться.
Я нахожу себе темы, чтобы на них зациклиться. Вчера это прошлое — я проживаю, мучаюсь, анализирую, пытаюсь изменить то, что уже невозможно изменить. Сегодня это будущее — я волнуюсь, переживаю, строю прогнозы, придумываю сценарии, пугаю себя ими. Мои эмоции вращаются между этими двумя полюсами, создавая ощущение постоянного движения и внутреннего изнеможения.
Прошлое становится источником страдания: я виню себя за то, что сделала не так, за то, что могла бы сделать иначе, за то, что всё пошло не по плану. Иногда страдаю даже из-за хорошего — потому что оно прошло и не повторится. А будущее становится источником тревоги, потому что там всё ещё неопределённо, и я не смогу это удержать. Между ними я теряю себя. Всё время оцениваю, переживаю, исправляю, сожалею. И чем больше пытаюсь навести порядок, тем сильнее ощущаю, что этот процесс бесконечен.
ЦИ
Негативное состояние внутреннего транса, в котором сознание блуждает между прошлым и будущим, пережёвывая сожаления и страхи. Постоянный внутренний диалог, где прошлое становится источником боли, а будущее — источником тревоги. Неспособность быть в настоящем, потому что оно ощущается как пустота между двумя полюсами — между тем, что уже не изменить, и тем, чего ещё не существует.

ЦТ
Опять накатывает волна плача. Я понимаю, что на самом деле сама себя гноблю всеми доступными способами. Я не принимаю ни себя, ни то, как живу, ни саму жизнь как процесс. Всё, что есть — это моя жизнь, и она воспринимается как путь из прошлого в будущее, направленный к смерти, которая кажется мне единственным светлым будущим. Потому что только мысль о ней способна хоть как-то примирить меня с происходящим: я успокаиваюсь, когда представляю, что всё закончится, и больше не придётся мучиться.
И я снова чувствую, как начинаю драматизировать, раскручивать себя, создавать бесконечные проблемы и переживания, накручивать эмоции на любую мелочь, страдать из-за них, а потом снова искать новый повод страдать. Так я заполняю всё пространство своей жизни — этим движением боли и самоунижения. На самом деле моё главное желание — просто дойти до конца, потому что я не выдерживаю того, как я живу. Я слишком остро переживаю всё, что делаю, и всё, чего не делаю. Всё время боюсь, что опять сделаю неправильно, опять окажусь неправильной.
Мне кажется, что вся моя жизнь — сплошная черновая работа, вечный диктант с ошибками, за который меня будут ругать. Как первоклассник, который пишет неуверенно, делает кучу ошибок, а потом видит, как учитель красной ручкой подчёркивает каждую — и больше не хочет писать. Я сама себе этот учитель, ругающий и унижающий. И страх совершить очередную ошибку парализует. Я всё время хочу прожить жизнь идеально, без исправлений, чтобы гордиться собой, но получается наоборот — как всегда, не так, неровно, несовершенно.
Каждый результат вызывает во мне раздражение: я всё время думаю, что могла бы сделать лучше, что где-то не дотянула. Я постоянно недовольна собой, стремлюсь быть лучше, умнее, правильнее, безошибочнее. Я стремлюсь к жизни без ошибок, а сама живу в непрерывной череде самоупрёков. Переживаю из-за ошибок, делаю новые, переживаю ещё сильнее — и снова всё повторяется. Я всё время спешу, сравниваю, исправляю, исправляю, исправляю — и не замечаю, как проходит сама жизнь.
Я не умею наслаждаться моментом. Не умею отпускать, не умею принимать, как есть. Всё во мне устроено так, будто я обязана всё улучшать. И в этом постоянном стремлении я создаю не жизнь, а испытание. Пространство, в котором невозможно расслабиться, невозможно просто быть. Пространство, в котором выживание становится почти невыносимым. Постоянное самоосуждение, бесконечные страхи и ожидание ошибок отравляют каждый день. В такой жизни нет дыхания, нет лёгкости, нет живого присутствия. И, наверное, никто не захотел бы проживать такую жизнь добровольно.
Это пространство можно назвать просто — пространство изгадить себе жизнь. Пространство, в котором всё обесценивается, искажается, становится грязным, не тем, не тем самым. Всё опошлено — и я, и жизнь, и сам процесс существования. Всё не так, всё не то. Я не такая, жизнь не такая, всё испорчено. И в этой искажённой перспективе единственным по-настоящему «хорошим» кажется только смерть — как абсолютное отрицание всего.

Общее резюме

Документ представляет собой глубинное исследование внутреннего состояния автора — женщины, переживающей устойчивое ощущение внутренней боли, недовольства собой и собственной жизнью. На протяжении всех уровней развивается тема внутреннего конфликта между стремлением к контролю, перфекционизмом и невозможностью принять себя в моменте. Автор осознаёт, что её страдание — не следствие внешних обстоятельств, а результат внутренних программ, самоограничений и навязанных критериев «правильности».
Основные линии развития текста:
Текущее состояние — фиксируется базовая точка боли: ощущение бессмысленного движения, внутренней пустоты и беспомощности. Жизнь переживается как бесконечный процесс без направления.
Уровни 1–4 — разворачивают динамику внутреннего напряжения, страха и зависимости от целей. Восприятие жизни строится как череда задач, усилий и постоянных ожиданий, сопровождаемых тревогой и самоуничижением. Автор описывает жизнь как принуждение, где любое действие окрашено страхом ошибиться и потерять контроль.
Уровни 5–6 — проявляется структура перфекционизма и внутреннего самосудия. Человек становится заложником собственных стандартов, оценивает себя через соответствие искусственным критериям и постоянно стремится быть «лучше», не допуская ошибок. Внутренний критик, рожденный в детстве через материнские упрёки, становится автономным диктатором, формирующим чувство вины и неадекватности.
Уровень 7 — раскрывает корневой пласт: детская травма изоляции и непонимания. Неумение выстраивать контакт со сверстниками порождает базовый страх отвержения и убеждение «я неправильная». Взрослая жизнь становится продолжением этой программы — попыткой заслужить принятие через адаптацию, угодливость и контроль.
Уровень 8 — фиксирует внутреннюю диктатуру сознания. Человек становится для себя самим и палачом, и жертвой, непрерывно оценивая, исправляя, осуждая. Возникает постоянное смещение внимания в прошлое и будущее, где прошлое — источник боли, а будущее — источник страха. Настоящее теряет смысл.
Центральная точка (ЦТ) — кульминация текста. Автор осознаёт, что сама создала систему самонаказания и самоуничтожения. Жизнь воспринимается как черновик, полный ошибок, которые нельзя исправить. Единственным «успокаивающим» образом становится смерть, воспринимаемая как конец страданий. Главная структура этого пространства — «изгадить себе жизнь», то есть превратить всё — себя, процесс, существование — в нечто искажённое и обесцененное.
Итоговая концепция:
Документ фиксирует полный цикл внутреннего саморазрушения, где человек, стремясь к совершенству, теряет способность быть живым. Вся энергия уходит на борьбу с собой, на исправление несуществующих ошибок, на поддержание иллюзии контроля. Центральная идея — осознание, что источник страдания не во внешнем мире, а в механизме непринятия себя, где сама жизнь превращена в испытание.
Ключевая формула:
Жизнь, проживаемая под диктатом внутреннего критика, становится не процессом существования, а системой наказания. Выход возможен только через признание факта: боль создаётся самим сознанием, а не обстоятельствами. Принятие себя и настоящего момента разрушает саму структуру страдания.