Переход в режим нулевой ответственности за себя, сброс ответсвенности на других

Краткая аннотация

Документ представляет собой исследование структуры деградации сознания и механизма постепенного отказа от ответственности, восприятия и самого факта существования. Через последовательность уровней описывается, как изначальное живое сознание дробится, замещается идеями и превращается в личность — совокупность кластеров боли, программ и автоматизмов.
Жизнь человека показана как процесс подмены: вместо прямого присутствия возникает игра в «человека», в которой существо расходует ресурс сознания, превращая его в информацию, знания и формы поведения. Этот процесс приводит к распылению восприятия и постепенному исчезновению живого сознания, заменённого имитациями. Финальная точка цикла — утрата способности чувствовать и видеть себя, когда даже попытка осознать становится действием подменённого сознания.

2021_08_15

Ты снова демонстрируешь полный отказ что-либо делать, смотреть, проявлять или прояснять. Это повторяется из сеанса в сеанс — ты не открываешь никаких состояний, не выносишь ничего на осознание, даёшь минимум из возможного минимума информации, будто бросаешь косточку и уходишь в отключку, оставляя ощущение пустоты и необходимости искать, в чём ты находишься, чтобы вообще появилась возможность работать с этим состоянием. Позиция абсолютного равнодушия, состояние «пофиг» — твой основной инструмент, через который ты как бы сам устраняешься, делегируя ответственность внешнему наблюдателю.
Возникает ситуация, где твоя деструктивная программа проявляется в виде стремления свалить в транс, выключиться, обнулить себя до состояния безучастного наблюдения, и если тебе нужно выполнить эту задачу, ты просто следуешь ей, проваливаешься всё глубже, оставляя свои дела и свои процессы другим, кто может сделать за тебя твою работу. Если же по какой-то причине не получается вырубиться сразу, ты всё равно постепенно погружаешься, сопротивляясь видимости активности, но внутренне следуя тому же импульсу — исчезнуть.
Это становится основной целью: быть в трансе, не присутствовать, не смотреть. Если рядом есть кто-то, кто способен сделать хоть что-то вместо тебя, ты сразу позволяешь ему взять на себя твою часть участия. Так происходит и во время занятий по ТЕОС: ты приходишь в сеанс и сразу совершаешь внутренний прыжок в пропасть бессознания, будто для тебя это единственный способ существования. Когда тебя пытаются удержать, не дать провалиться окончательно, тебе становится больно, потому что любое удержание воспринимается как насилие над привычным способом небытья.
Ты приходишь в сеанс, и твоё единственное желание — чтобы тебя как можно быстрее оставили в покое, чтобы тебе позволили упасть в этот знакомый покой отключения. Ты создаёшь для себя особое пространство, где твоя цель — чтобы всё происходило без тебя, чтобы кто-то делал за тебя. И ты действительно добиваешься этого — каждое слово, каждая секунда работы превращаются в постепенное погружение в безжизненность. В начале ты ещё в состоянии говорить, через несколько минут — уже теряешь связь, через десять — полностью исчезаешь, превращаясь в набор бессвязных фраз.
Всё твоё существование в этот момент — это процесс падения, выполнения программы полного выключения. Ты ничего не делаешь, чтобы остановить этот процесс, не берёшь ответственность, не участвуешь сознательно даже в начале сеанса. Сам момент начала для тебя — уже прыжок в пропасть. И чем дальше, тем тяжелее с тобой взаимодействовать: речь становится всё менее связной, осознание растворяется, смысл исчезает.
Ты не просто невменяем — ты сам превращаешь себя в того, кто не способен воспринимать, кто не видит ничего, кроме мутных теней внутреннего сопротивления. Проходит десять, пятнадцать, двадцать минут — и тебя больше нет. Ты сам себя выключаешь, словно опускаешь рубильник и обесточиваешь систему. Потом, возможно, ты слушаешь запись, и через много повторов до тебя начинает что-то доходить, но в момент сеанса ты сопротивляешься только в воображении, закрыв глаза и произнося внутри «я буду сопротивляться».
Однако за этим нет ни воли, ни усилия, ни присутствия — ты даже не двигаешься, не машешь руками, не пробуешь дышать иначе. Ты просто спишь. И это не сопротивление — это капитуляция. Ты выключаешь себя, лишаешь возможности действовать, осознавать, быть. Даже тему для работы ты не можешь принести — не вспоминаешь, чего хотел, зачем пришёл, что происходит.
Если и начинаешь что-то рассказывать, то с такого уровня понижения сознания, что это уже не про жизнь, а про выживание, про незначительные мелочи, обернутые в ощущение катастрофы. Каждый человек ежедневно делает сотни дел и сталкивается с сотнями естественных реакций — сопротивлением, страхом, нежеланием, тревогой, и это нормально. Но ты выбираешь удерживать внимание на самом ничтожном процессе, преувеличивая его значение до уровня фатального события. Так ты доходишь до того, что способен испугаться даже простейшего действия, будто бы оно угрожает существованию.
Твоя бессмысленность не в словах, а в движении вниз — ты не просто сползаешь, а падаешь сквозь уровни, без сопротивления, без опоры, без воли. Пьёшь алкоголь не ради расслабления, а чтобы окончательно вырубить себя, чтобы достичь состояния полной внутренней тишины, где не нужно ничего чувствовать и понимать. И потом задаёшь вопрос: «Почему я вырубился?» — будто ищешь оправдание, чтобы продолжать падение, чтобы иметь возможность слушать объяснения и при этом не присутствовать в себе. Пока тебе объясняют, ты можешь имитировать сознание, но как только начинается подлинная работа — ты снова улетаешь в темноту.
Ты используешь даже процесс объяснения как способ остаться без участия, превратить осознанность в декорацию, а сам продолжаешь лететь вниз, выполняя единственную свою задачу — исчезнуть.

У тебя постоянное стремление погружаться на как можно более низкий уровень, словно там, внизу, ещё остаётся что-то живое, какой-то неизрасходованный кусок ресурса, к которому можно вернуться, чтобы исчерпать и его. Пока в тебе ещё есть ресурс, ты не совсем упал, но тяготение вниз всё равно продолжает работать, втягивая сознание в слои, где ничего уже не нужно делать и где сам факт бессилия становится успокоением.
Даже в тех областях, где в тебе сохранились ресурсы специалиста, ты всё равно стремишься падать вниз, опускаться ниже, чем позволяет твой уровень восприятия и осознанности. Отсюда и возникает страх перед банальными эпизодами, перед мельчайшими ситуациями, которых в твоей жизни тысячи за неделю. Этот страх — не реакция на событие, а следствие постоянного влечения вниз, в пространство, где страх становится единственным ощущением, подтверждающим существование. Даже там, где у тебя всё устойчиво, ты генерируешь эти страхи, чтобы создать повод опуститься ещё на ступень ниже, где снова можно отказаться от ответственности и уснуть.
Этот импульс опуститься ниже работает везде и во всём. Где-то тебе удаётся выполнить его полностью, где-то частично, где-то падение прерывается, но вектор остается неизменным. Ты не останавливаешься, не задумываешься о том, куда падаешь, потому что само падение стало для тебя естественным состоянием — базовым, родным, определяющим всю динамику восприятия. Твоя внутренняя точка равновесия — это движение вниз, в состояние тупого, беспомощного младенца, в безмозглого пупса, в существо, которое ничего не осознаёт и ничего не решает.
Это и есть программа — структура, принуждающая человека считать, что наиболее хорошим, наиболее приятным и светлым состоянием является состояние младенца, только что появившегося на свет. В этой точке существует абсолютная беспомощность, и именно её программа преподносит как идеал спасения. Память о том, что в этом состоянии всё окружение заботилось о тебе — мать, отец, все, кто был рядом — создаёт иллюзию блаженства, где ничего не нужно делать, чтобы быть любимым, накормленным и защищённым. Это ощущение становится эталоном для сознания, которое пытается вновь туда вернуться, в точку, где жизнь дается просто по факту существования.
Таким образом, эта структура создаёт внутреннюю точку Б — идеальное состояние, в котором человек освобождён от всего, что связывает его с ответственностью, волей, действием или осознанностью. Там он пупс, секунда от рождения, чистый, безмозглый, сонный — и именно этот сон становится его высшей ценностью. Сон как спасение, беспомощность как гармония, отказ от ответственности как высшая форма существования. Именно поэтому ты так легко стремишься вырубиться, уйти в транс, выключиться — потому что внутри этой программы это и есть правильное, это и есть идеальное.
Экзистенциальное состояние ответственности в этой точке воспринимается как боль, а боль — как ошибка. Быть в сознании больно, а нести ответственность ещё больнее. И если в сознании больно от необходимости смотреть, то в ответственности больно уже от самого факта существования. Поэтому программа навязывает тебе идею, что самое лучшее — это нулевая ответственность за своё существование, нулевая ответственность за свои действия, за сеансы, за работу, за всё, что в тебе ещё может шевелиться.
Ты выполняешь эту программу буквально, шага за шагом реализуя идею всеобщего снятия ответственности. Отсутствие множества сфер в твоей жизни — это не случайность и не ошибка, а результат точного выполнения её логики. Нулевая ответственность становится формой твоего бытия, точкой достижения, состоянием успокоенности, в котором ничего не нужно и ничего не требуется. Ты достиг — и всё. Нулевая ответственность за всё — твой идеал, твой результат, твоя точка Б.

Уровень 1
Ответственность сама по себе не является болезненной, но в её восприятии включается особая логика. По жизни полностью отказаться от ответственности невозможно: в бытовом смысле ты не можешь этого сделать, потому что обязанности, работа, забота о себе и собственном теле — всё это формы ответственности. Человек не способен отказаться от неё в полном объёме, но стремление сделать это, избавиться от внутреннего напряжения, которое она вызывает, присутствует постоянно. Мы не можем отказаться от ответственности во внешнем мире, поэтому отказываемся от неё внутри себя — в своих состояниях, переживаниях, мыслях. Этот внутренний отказ становится максимально конкретным и достигает формы детского состояния — состояния маленького ребёнка, состояния отключки.
Мы получаем эту внутреннюю отключку почти всегда, когда совершаем действия, приносящие удовольствие: спим, едим, играем, занимаемся чем-то приятным. В этих состояниях происходит уход от мира, от всех обязанностей, от необходимости осознавать. Транс, возникающий в такие моменты, — это форма отказа от сознания, отказа от ответственности. На внешнем уровне мы продолжаем действовать, но внутренне всё сводится к стремлению ничего не чувствовать и ничего не решать. Это не просто отказ от ответственности как таковой — это отказ от возможностей относительно себя, отказ от способности управлять собственными процессами, от присутствия в сознании. Ответственность в этом контексте — это не обязанность, а возможность быть собой, управлять пространством, сохранять осознанность.
Состояние отключки, возникающее в разных ситуациях, различается только по внешним признакам, но суть его всегда одна: это временное уничтожение себя, при котором не остаётся ни боли, ни ощущения. Для существа состояние «ничего не чувствования» воспринимается как наилучшее, как высшая форма покоя. На глубинном уровне это не просто отказ от ответственности, а отказ от самой личности.
В момент рождения личности равен нулю. С первой секунды мы начинаем формировать её, и каждая её часть возникает на болевой точке. Там, где появляется боль, там создаётся новая структура, предназначенная для её преодоления. Вся личность строится на двух базовых положениях: «мне больно» и «это нужно преодолеть». Для преодоления создаётся очередной фрагмент личности, и таким образом человек формирует себя через боль и одновременно борется с собой. Этот процесс непрерывен: мы создаём личность и тут же с ней сражаемся, разрушая одни её части и выстраивая другие.
Формирование происходит не из пустоты, а через постоянное уничтожение и перестройку уже созданных структур. Мы всё время пытаемся изменить себя, переделать, потому что боль, возникающая от несовершенства сформированной личности, толкает нас к очередной трансформации. И чем больше мы пытаемся исправить, тем сильнее ощущаем боль от того, что не удаётся быть «идеальными». Личность с самого начала структурируется в виде кластера боли, и вся она, по сути, является этим кластером. В моменты отключки, когда мы временно уничтожаем личность, наступает экстаз, потому что боль перестаёт ощущаться, и человек переживает мгновение освобождения.
Все трансовые состояния — это формы побега от боли, побега от кластеров боли, а боль всегда исходит только от самого себя, от собственной личности. Алкоголь, еда, сон, удовольствия — это всё способы убить восприятие, тело, память, внимание, отказаться от чувствования боли и тем самым уйти от себя. Это не столько отказ от ответственности, сколько стремление исчезнуть, перестать быть субъектом, несущим боль и сознание. В этом механизме существо постепенно угасает.
Суть не в уничтожении личности как набора шаблонов или структур, потому что эти формы — всего лишь инструменты проявления. Исходная точка всегда остаётся в них, но процесс разрушения уходит глубже: уничтожается не структура, а само сознание. Основной ресурс — это не личность, а сознание, которое через бегство на уровень ниже теряет плотность и сужает восприятие. Побег становится приятным, потому что сопровождается чувством освобождения от боли, и именно это делает деградацию привлекательной.
Главный двигатель падения заключается не в попытке избавиться от боли, а в стремлении уйти на уровень ниже, уменьшить объём восприятия и ответственности. Там, где сознание становится уже, возникает ощущение кайфа, и это состояние отключки воспринимается как желанное. Так начинается процесс внутреннего угасания — постепенного отказа от чувствования, от осознанности, от самого факта существования.

Уровень 2
Здесь проявляется общий вектор, в котором человек стремится уйти в транс, в состояние внутренней отключки, чтобы снова оказаться в точке, где нет сознания, где можно перестать чувствовать и думать. Это стремление становится формой выполнения глубинной программы — имитации состояния младенца, того самого состояния, в котором отсутствует ум, отсутствует личность, и ничто не болит. Мы не можем реально стать младенцем, как бы ни старались, но можем имитировать это состояние, воспроизводя действия, процессы и формы поведения, позволяющие максимально подавить сознание, довести восприятие до уровня, где исчезают боль, ответственность и ощущение себя.
У новорождённого ребёнка нет кластеров боли, потому что нет личности. Его сознание не отделено от существования, а потому он находится в изначальном трансовом состоянии — без ума, без мыслей, без идентификации. Это состояние воспринимается как комфортное, потому что в нём нет ничего лишнего, нет личных программ, нет структур, создающих напряжение. Со временем, по мере формирования личности, появляются кластеры боли, и их становится всё больше, пока всё внутреннее пространство не превращается в непрерывный массив страдания. Личность постепенно становится сплошным кластером боли, и если когда-то существовало состояние, в котором ничего не болело, то теперь наступает противоположное — когда болит всё.
Когда заканчивается этап формирования личности, человек вступает в фазу, где уже невозможно не чувствовать боль. Это и есть взрослое состояние, качественно иное по восприятию и по структуре. Отправной точкой становится сама личность, сформированная как пространство боли, в котором любое действие направлено не на развитие, а на бегство. Человек больше не пытается формировать личность — он ищет способы убежать от неё, от своих кластеров боли. И тогда возникает новая форма поведения — имитация состояния отказа от личности, повторение сценария внутреннего «младенца».
Любые действия, в которых человек впадает в отключку — будь то привычки, зависимости, алкоголь, сон, механическое развлечение или даже трансовое состояние во время практики — все они направлены на одно и то же: на отказ от личности, от всех сформированных структур, от боли, заключённой в этих кластерах. Если это алкоголь, человек опускается до состояния животного, где нет необходимости быть личностью. Если это глубокая отключка в процессе сеанса, то это бегство от кластеров боли, имитация состояния новорождённого, который ещё не ощущает ни боли, ни тяжести существования.
Эти состояния воспринимаются как комфортные, потому что внутри них воссоздаётся ощущение прежней свободы, когда кластеры боли ещё не сформировались. Поэтому человек стремится туда снова и снова, воспроизводя внутренне то состояние, где ничего не болит и где можно не быть собой. Всё многообразие способов достижения этого состояния — лишь разные пути к одной точке, к повторению исходного состояния младенца, лишённого боли, личных программ и сознания.
Именно это состояние становится для нас символом покоя и безопасности, тем самым внутренним эталоном комфорта, к которому всё время стремится психика. Когда тебе хорошо, когда ты в трансе, когда всё будто растворяется, — это всегда одно и то же состояние: попытка воспроизвести ту первоначальную точку, где ещё не существовало ни личности, ни боли, ни осознания себя как отдельного.

Уровень 3
Состояние отказа от сознания и ответственности проявляется во множестве форм, но суть всегда одна — сужение восприятия. Независимо от того, какой процесс ты выбираешь, каждый раз, когда происходит отказ от сознания, происходит сокращение поля чувствования и восприятия. Именно в этом и заключается особенность трансового состояния: когда ты загружен, мучаешься, страдаешь, выполняешь какие-то деструктивные процессы, ты постоянно ощущаешь боль. И программы, управляющие этими процессами, устроены таким образом, что, пытаясь сбежать от боли, ты не избавляешься от неё, а лишь уменьшаешь способность её чувствовать.
Парадокс в том, что во время любого состояния удовольствия или кайфа хорошо нам становится не потому, что появляется что-то новое, а потому, что происходит отказ — частичное разрушение восприятия, временная деградация сознания. Любое «приятное» состояние, любое ощущение расслабленности или блаженства — это всегда результат уменьшения чувствования. Чем меньше чувствуешь, тем меньше болит, и именно эта пропорция создаёт иллюзию облегчения. Но это облегчение не настоящее — это всего лишь снижение чувствительности, сжатие сознания, отказ от живого восприятия.
Таким образом, в глобальном смысле все эти процессы, которые мы называем приятными, на самом деле представляют собой постепенное саморазрушение, выполняемое существом на уровне всего его объёма. Не имеет значения, чем именно ты занимаешься — выполняешь ли трансовые практики, пьёшь алкоголь, смотришь видео, читаешь книги или просто мечешься в мыслях — важно лишь то, что каждый раз в момент сокращения себя и своего восприятия ты совершаешь побег от всех собственных кластеров боли, от всей совокупности своих страданий.
Человеку безразлично, каким способом сбегать — всё приводит к одному результату — к отказу от восприятия. Будь то сеанс, бутылка пива или бессмысленное скольжение по потокам информации, работает одна и та же программа — сокращение сознания, временное ощущение лёгкости, иллюзия покоя. Но эта лёгкость — не освобождение, а частичная смерть восприятия. Она не делает жизнь лучше, не снимает боль, а лишь приглушает её, уменьшает контакт с собственными программами, созданными самим же существом.
Возникает странная, почти абсурдная ситуация: существо сначала создаёт огромное количество программ, через которые формирует личность, а затем всю оставшуюся жизнь выполняет бесконечные деструктивные процессы, чтобы от этой личности избавиться. Оно не разрушает себя внешне, не превращается в бездомного или беспомощного человека, но постепенно отказывается от себя на уровне ресурсов — от способности чувствовать, мыслить, воспринимать, быть сознательным.
Именно в этом кроется причина внутренней смерти личности. Человек проживает жизнь, создавая личность как набор кластеров боли, а затем всю жизнь борется с ними, уничтожая при этом себя. Эти кластеры не исчезают, их невозможно преодолеть силой или усилием, и в борьбе с ними теряется сам источник восприятия. В конце остаётся лишь одно — постепенное угасание сознания, медленная смерть личности, происходящая не внезапно, а в процессе постоянного отказа от себя.

Уровень 4
Срабатывает интересный механизм памяти. Мы не помним своего состояния младенчества — не потому, что оно стерлось, а потому что помнить его невозможно. Здесь память — это не воспоминание, а программа, моделирующая память, создающая иллюзию непрерывности восприятия. Именно поэтому, находясь в трансовых состояниях, мы переживаем тотальную отключку от мира, утрату связи с внешним пространством. В этом и состоит сама суть трансового состояния — полного выключения из потока существования, в котором исчезает ощущение себя и остаётся лишь действие, погружённое в собственный процесс.
Когда ты смотришь фильм, читаешь рассказ, пьёшь напиток или просто спишь, всё вокруг перестаёт существовать. Остаётся только одно — действие, в котором ты растворяешься. И это растворение, это отключение от мира воспринимается как приятное состояние, потому что оно возвращает нас к точке, где сознание ещё не было оформлено, где личность не существовала. Стремление к отключке — это стремление к состоянию до формирования личности, к пространству, в котором не было боли и структуры, к первичному покою.
Личность — это и есть форма сознания, структура существования, через которую проявляется поведение, мышление, восприятие, реакция. Всё, что человек называет собой — это личность, выстроенная на основе восприятия и опыта. А время до её формирования воспринимается как нечто идеальное, как мгновение чистоты, потому что именно с началом формирования личности пространство бытия начинает заполняться болью. Каждая новая структура создаётся на болевой точке, и чем их больше, тем плотнее становится сеть страдания.
Мы пытаемся имитировать память об этом изначальном состоянии, будто стремимся вернуться туда, но это движение иллюзорно. Любая попытка вернуться к той точке неизбежно становится шагом в сторону деградации, потому что сама деградация есть стремление обратно в отсутствие сознания. Парадокс в том, что деградация, вместо возвращения в целостность, создаёт всё большее дробление, всё большее структурирование личности.
Когда уровень сознания падает, пространство восприятия раскалывается на множество осколков. Каждая единица сознания отделяется, становится отдельным элементом, отдельным процессом, отдельной миниатюрной формой личности. Так личность размножается в количестве — не в глубину, а в ширину. Каждая новая структура — это застывший фрагмент восприятия, замкнутый на себе, не соединённый с другими частями.
Деградация в этом смысле похожа на процесс, когда весь чистый лист сознания постепенно покрывается контурами и ячейками, как тетрадный лист, в котором каждая клетка обведена, отделена от соседней. Сначала контуров немного, потом их становится больше, пока всё свободное пространство не оказывается полностью разделённым на мелкие сектора. Именно так выглядит процесс падения сознания — всё свободное, живое, связанное превращается в изолированные сегменты, и каждая единица себя, каждая единица восприятия становится отдельным кусочком личности, теряющим связь с целым.

Уровень 5
Всё, что мы создаём в виде личности, тела, ума — всё, чем считаем себя, — представляет собой лишь своеобразную ширму, за которой скрыты подлинные процессы. Эти процессы не имеют прямого отношения к личности, потому что происходят на уровне сознания, восприятия, структуры пространства и ресурсов существа. Всё, что образуется вследствие деградации, будь то тело или личность, — это лишь внешние следствия глубоких деструктивных процессов, проецирующихся в видимую реальность.
Главное заключается в том, что основной ресурс — это не тело и не личность, а сознание. Однако всё существование человека направлено на то, чтобы от этого ресурса постепенно избавиться. Проблема не в отдельных трансовых состояниях, а в том, что всё человеческое существование по сути является трансом, разновидностью состояния отключки. Любая программа личности, любой жизненный процесс — это лишь часть единого потока деградации, форма ослабления сознания, через которую происходит разрушение восприятия и самого себя.
Уничтожение личности и уничтожение сознания происходят не как отдельные события, а как постоянный процесс. Мы создаём пространства, накапливаем в них энергию, мысли, ощущения, а затем живём внутри этих пространств, отождествляясь с ними. Но по сути мы не живём, а непрерывно создаём и закрепляем кластеры боли. Формирование личности — это и есть формирование этих кластеров. Каждая программа, каждый элемент поведения, каждое действие — всё рождается из боли, из стремления с ней справиться, избежать её или компенсировать.
Мы становимся тем, кто мы есть, потому что накопили множество кластеров, и вся личность состоит из них — из болевых узлов, которые мы называем своими чертами, привычками, убеждениями. Эти кластеры действуют как импланты: одни приобретены в процессе жизни, другие встроены в нас как реакция на боль. Всё, что мы называем собой — все шаблоны, схемы, системы мышления, — есть ответная структура, созданная побегом от боли.
Жизнь взрослого человека превращается в постоянный отказ от собственного жизненного пространства. То, что когда-то было живым, свободным и воспринимающим, мы сами превратили в совокупность кластеров боли, и теперь вынуждены отказываться от него, потому что оно причиняет страдание. Вся жизнь становится циклом отказа — от личности, от восприятия, от присутствия. С человеческой точки зрения это выглядит как деятельность, развитие, движение вперёд, но по сути это непрерывное вычеркивание самого себя из существования.
Если рассматривать твоё личное состояние отключки, в котором ты пребываешь, то это лишь один из доступных человеку способов обходиться с болью. Это форма, в которой возможно существовать, когда сознание не выдерживает плотности восприятия. Когда быть в сознании больно, естественной реакцией становится бегство в отключку. И часто эта боль формируется ещё в раннем детстве, когда осознание впервые соприкасается с ограничением, с невозможностью влиять и изменять.
Вот почему во время сеанса тебе становится комфортно отказываться от ответственности, не быть трезвым, не смотреть прямо на происходящее. Это не нежелание понимать, а защитный механизм, укоренённый в самой структуре боли. Когда тебя спрашивают, в каком ты состоянии, — тебе больно смотреть, больно чувствовать, больно видеть. И потому единственное, что остаётся, — снова уйти в отключку, снова совершить внутренний побег от себя, чтобы хотя бы на мгновение перестать ощущать существование.

Уровень 6
Всё, что у нас есть, — это сознание и восприятие, наш основной ресурс, вокруг которого выстроено всё остальное. Всё, что мы видим и называем реальностью, — лишь декорации, созданные самим сознанием из собственных ресурсов. При этом именно сознание является и источником, и участником всех процессов, а восприятие — его способ проявления. Всё человеческое существование, если рассматривать его в целом, построено так, что мы всю жизнь пытаемся избавиться от сознания и от восприятия, постепенно снижая их уровень, сужая их диапазон, ослабляя их проявление.
Если рассматривать смерть как одно из явлений, то это и есть полная потеря восприятия и сознания, момент, когда от существа ничего не остаётся. И тогда становится очевидно, что всё, что тебе нравится или не нравится, всё, что ты делаешь или от чего отказываешься, не имеет значения. С позиции целостной структуры человеческая деятельность, любая по форме, всегда сводится к одному и тому же процессу — к постепенному отказу от сознания и восприятия.
Личность формируется как набор повторяющихся шаблонов и сценариев, возникающих в результате отколовшихся фрагментов сознания. Каждый раз, когда ты отказываешься от себя, часть твоего сознания отделяется, превращаясь в кусочек пространства, который затем фиксируется как программа. Этот процесс никогда не прекращается: с момента воплощения и до конца жизни человек непрерывно создаёт программы, а каждая из них — это фрагмент, отколотый от целого. Вся жизнь становится процессом деления сознания на части, превращения целостного восприятия в повторяющиеся шаблоны, зацикленные сценарии, по которым потом живёт личность.
Если представить сознание как лист, то по мере деградации каждая его клетка выделяется контуром, а затем постепенно закрашивается изнутри. Это не отказ от клетки, а трансформация её состояния — переход из живого пространства восприятия в фиксированную, инертную форму. Личность, ум, поведение человека — всё это внешние проявления работы деструктивных программ. Мы пытаемся изменить жизнь, достигаем чего-то, строим планы, создаём семьи, бизнесы, проекты — но всё это лишь формы одного и того же процесса. Внешние достижения ничего не меняют, потому что внутренний механизм остаётся неизменным: сознание продолжает дробиться, переводя живое восприятие в статичные структуры.
Суть деструктивных программ не в конкретных поступках, а в самом принципе — в стремлении уничтожить сознание, сократить восприятие. Всё остальное — лишь театр внешних форм, отражение внутреннего процесса разрушения. И чем масштабнее внешняя активность, тем тоньше и глубже работает программа отказа от себя. Когда сознание достигает определённого уровня плотности, дробление возможно только через создание больших пространств — семьи, дела, проекты. Но в дальнейшем эти пространства тоже начинают распадаться, дробясь на всё более мелкие сектора, пока весь потенциал не рассеивается.
Всё внешнее, вся жизнь человека, вся его активность — это не причина, а следствие действия деструктивных программ. Неважно, что именно делает человек; важно то, какие внутренние состояния он при этом выполняет. Главная программа — отказ от сознания, от ответственности, от способности быть в присутствии. И именно она делает человека существом, живущим в трансе, способным функционировать, говорить, двигаться, но при этом внутренне отсутствующим.
Ты всё время находишься в состоянии транса, даже когда тебе кажется, что ты бодрствуешь. Отключка происходит на ходу, и вместо живого восприятия начинают работать умственные процессы — парадигмы, схемы, автоматические реакции. Ты генерируешь поток мыслей, ассоциаций, разговоров, но всё это — форма работы ума, не имеющая отношения к сознанию. Генерировать бред мы можем все — это естественная способность мозга. Мы говорим, перескакиваем с темы на тему, следуем ассоциациям, и этот бесконечный внутренний диалог — тоже форма отказа от сознания.
Все эти программы не развиваются последовательно, они переплетаются, перетекают друг в друга, но смысл у них всегда один — разрушение присутствия. То, что ты есть, твоя личность, тело, ум, жизнь, — всё это не просто набор случайных проявлений, а структурированная форма деструктивной программы, стремящейся к самоуничтожению. Желание изменить себя или выйти из этого цикла тоже не является освобождением — оно лишь новая форма той же программы, создающая очередной виток внутренней борьбы.
И каждый раз, когда во время сеанса ты уходишь в отключку, происходит тот же процесс — ты выполняешь деструктивную программу, теряешь контакт с сознанием, перестаёшь быть. Это не просто привычка, это встроенный механизм. Способность быть в сознании требует усилия, требует удержания себя в присутствии. И именно в момент, когда ты теряешь контроль над собой, начинается отказ от сознания, момент, в котором ты перестаёшь существовать как существо, оставаясь лишь функционирующей оболочкой личности.

Уровень 7
Это уровень взаимодействия с самим собой, со своими кластерами боли, где начинается осознание природы деструктивных программ. Деструктивная программа — это всегда процесс отказа от восприятия, от сознания, от присутствия в себе. Когда в тебе возникает боль, рождается вопрос: как избавиться от этого кластера боли? И одним из решений становится не проработка боли, а отказ от её восприятия. Перестать чувствовать боль кажется прекрасным выходом, ведь если ты её не ощущаешь, значит, будто бы её и нет.
Однако всё, что ты создал как личность — привычки, характер, формы мышления, способы реагирования, — остаётся на месте. Ты можешь перестать видеть и чувствовать боль, но те элементы себя, которые возникли из этой боли, продолжают жить. И получается, что ты как существо перестаёшь ощущать кластеры боли, но как человек остаёшься прежним. Выполняя деструктивные процессы, ты действительно сбегаешь от боли, но в реальности это ничего не меняет, потому что вся твоя личность, все внутренние структуры уже построены на основании этой боли.
Каждый раз, когда ты пытаешься проявить текущее состояние, и у тебя ничего не получается — когда ты уходишь в отключку, когда не можешь оставаться в присутствии, — это прямое следствие всех тех деструктивных процессов, которые ты выполнял всю жизнь. Эти процессы сформировали в тебе способ существования, при котором сознание автоматически выключается, стоит только приблизиться к боли. Так создаётся структура, в которой нет больше свободы выбора, где любые попытки быть в сознании приводят к мгновенному провалу.
Свобода — это возможность вести себя иначе, чем диктует шаблон. Но когда весь внутренний потенциал исчерпан, остаётся лишь один путь — повторение. Всё поведение становится серией механических реакций, один шаблон сменяет другой, и пространство личности сжимается до одной единственной схемы: при встрече с ответственностью, при необходимости быть в сознании, при малейшем приближении к чувствованию — включается отказ.
Ты отказываешься не от конкретных действий, а от самой способности что-то чувствовать. Это отказ от восприятия как от функции существования. И потому, когда приходит момент, где нужно взглянуть на себя, ощутить, осознать, — тебе нечем это сделать. Способность чувствовать заменена программой избегания. Каждая попытка соприкоснуться с собой активирует отключку, и вместо жизни начинается повторяющееся движение по уже сформированным контурам, где не остаётся ни чувств, ни выбора, ни присутствия.

Уровень 8
Деструктивное состояние, о котором здесь идёт речь, проявляется как процесс, в котором жизнь становится непрерывным заполнением пространства идеями. Всё, что окружает человека, каждая сфера его существования, состоит из участков, где сознание либо присутствует, либо уже заменено идеями. Там, где сознание отсутствует, его место занимает конструкция из мыслей, убеждений и представлений, и тогда любое событие, любое движение времени превращается в процесс подмены живого сознания на идею.
Каждый раз берётся кусочек сознания, и он превращается в некий объект — программу, установку, фразу, с помощью которой человек создаёт собственную действительность. Так сознание постепенно дробится, теряет живое содержание и превращается в информацию, в набор фрагментов — тех самых единиц конструктора, из которых складывается восприятие реальности. Если в какой-то области сознание исчезло, это значит, что там уже работает идея об отсутствии сознания, идея, замещающая саму способность видеть и ощущать.
Когда во время сеанса тебе нужно прояснить текущее состояние сознания, ты мог бы сделать это напрямую, но вместо этого сталкиваешься с бесконечным количеством идей, запретов и установок. Вся поверхность восприятия оказывается покрыта плотным слоем концепций, мешающих увидеть настоящее. И вместо чистой способности видеть, чувствовать и осознавать, ты сталкиваешься с системой идей, заменяющих живое восприятие. Этот механизм действует повсюду: процесс жизни становится процессом замены сознания на идеи, подмены реальности на её символическое отражение.
Поэтому всё, что мы называем духовной или психической работой — прояснение, осознание, рассоздание установок, — направлено на то, чтобы разобрать эти подмены, потому что наше сознание в своём текущем виде целиком состоит из идей. Оно сформировано не из живого присутствия, а из набора замен, накопленных в результате многолетнего отождествления с мыслями, объяснениями и интерпретациями.
Главный деструктивный процесс, лежащий в основе всей человеческой жизни, — это следствие деградации сознания, при котором там, где могло бы быть живое осознавание, остаётся лишь идея с определённым смыслом. Иногда эта подмена выглядит адекватно по человеческим меркам: социальные представления, цели, планы, моральные схемы. Но нередко она принимает искажённую форму — галлюцинаций, фантазий, шизоидных конструкций, где сознание полностью распадается на бесконечное множество мельчайших идей.
Каждая такая идея — это пылинка, элемент разрушения, крошечный фрагмент прежнего живого восприятия. И когда человек позволяет себе распыляться до состояния пыли, когда от него остаётся лишь множество идей, не соединённых с сознанием, — он перестаёт быть существом в человеческом смысле. Из целостной структуры остаётся лишь фарш — хаотичная смесь мыслей, установок и реакций, где уже невозможно различить источник, где сознание растворилось без остатка.

Центральная точка
Структура создания человека — это структура игры, в которую существо играет на протяжении всего воплощения. Сначала оно создаёт тело, затем личность, а затем, используя эту личность как инструмент, проигрывает сценарий под названием «жизнь». Под созданием здесь подразумевается не просто формирование форм, а постоянное выполнение деструктивных циклов, которые приводят к их возникновению. Снаружи кажется, что возникает человеческая жизнь, формируется и развивается личность, создаются обстоятельства, но всё это является результатом деградации, результатом подмены сознания идеями.
Каждый фрагмент сознания превращается в пространство, а затем это пространство заполняется идеями, имитирующими живое восприятие. Если рассматривать существование по секундам, по мельчайшим отрезкам времени, то можно увидеть своеобразную матрёшку, где сознание постепенно превращается в всё более сложные слои подмен. Сначала ты превращаешь своё сознание в большое пространство, затем внутри этого пространства начинаешь замешивать себя — своё восприятие и внимание — с идеями, которые должны изображать сознание. Возникает иллюзия, что чем больше ты знаешь, чем больше умеешь, чем сильнее твоя способность действовать и анализировать, тем более развит ты как человек.
На человеческом уровне это действительно может казаться развитием, но с точки зрения сознания происходит обратное — процесс распада, дробления, уменьшения живого восприятия. Время жизни человека — это время жизни его сознания, и пока существует ресурс, позволяющий создавать идеи, формировать жизнь через деструктивные программы, процесс продолжается. Каждая идея содержит в себе ресурс, некое подобие сознания, которое она замещает. С этой позиции все идеи равны по сути, потому что каждая из них — это замена живого восприятия информационной формой.
Если смотреть на это с более высокого уровня, можно увидеть, что существо подобно игроку, находящемуся в компьютерной игре. Оно играет в «человека», используя деструктивные программы как систему правил и инструментов. Пока у него есть ресурсы, оно может продолжать игру, превращая своё сознание в идеи и установки, поддерживая иллюзию жизни. Но когда ресурс исчерпывается, превращать себя в идеи становится невозможно, и тогда игра начинает сворачиваться. Так происходит распыление сознания — постепенное истощение ресурса, из которого создавались все формы восприятия.
Продолжительность этой игры зависит от степени ресурсности. На уровне восьмом человек может существовать долго, медленно распыляя себя, создавая всё больше мелких идей, которые постепенно утончают сознание. Чем больше идей, тем мельче их структура и тем слабее связь с живым восприятием. У некоторых людей — например, при психических нарушениях — количество идей становится чрезмерным, и сознание распадается на хаотичные фрагменты. Такие состояния напоминают шизоидные формы мышления, где пространство сознания заполнено бесконечным потоком глюков, бредовых конструкций и фантазий.
Что требуется от тебя в этом процессе — это включить режим смотрения сознания, увидеть, из чего ты состоишь, и направить внимание на самого себя. Ты пробуешь это сделать, но как только включаешь сознание, начинает работать не сам механизм видения, а его подмена — режим смотрения того, чем сознание уже замещено. Вместо живого наблюдения ты начинаешь читать собственные идеи и установки, воспринимать их как сознание. Эти идеи и установки — лишь имитации, не имеющие прямой связи с жизнью. Поэтому, обращаясь к ним, ты остаёшься внутри искусственных отражений, где сам процесс наблюдения становится ещё одной формой подмены.
И в этом заключается главный парадокс: когда ты пытаешься увидеть сознание, ты встречаешь не его, а его имитацию — бесконечные представления, глюки и интерпретации о себе, заменяющие саму способность быть живым и видеть.

Общее резюме документа

Документ представляет собой глубокое исследование структуры деградации сознания, механизма утраты ответственности и постепенного распада восприятия в процессе существования человека. Центральная идея заключается в том, что человеческая жизнь — это форма игры, в которой существо, обладая изначальным ресурсом сознания, постепенно превращает его в идеи, установки и формы личности, утрачивая при этом способность к живому восприятию.
Согласно логике текста, рождение личности — это начало деградации. Каждая её часть формируется на болевой точке, из стремления преодолеть боль, что ведёт к закреплению новых структур страдания. Личность становится совокупностью кластеров боли, а весь жизненный процесс превращается в попытку сбежать от них. Этот бег принимает форму отключек, трансов, удовольствий и привычных зависимостей — любых состояний, при которых человек перестаёт чувствовать.
Деструктивная программа, описываемая в тексте, заставляет человека стремиться к состоянию полного отказа от ответственности и сознания. В глубине этого механизма лежит архетипическая идея возвращения в состояние младенца — беспомощного, неосознающего, лишённого боли и воли существа. Такое состояние воспринимается психикой как идеал — «точка Б», где нулевая ответственность становится наивысшей формой покоя.
На последующих уровнях автор показывает, как деградация сознания происходит поэтапно: сначала личность дробится на части, затем каждое пространство сознания заполняется идеями, имитирующими живое восприятие. Этот процесс выглядит как «замещение» — сознание вытесняется информацией, а живое чувство подменяется знанием. Чем больше идей, тем меньше присутствия; чем больше знаний, тем глубже потеря контакта с самим собой.
Центральная точка документа фиксирует итоговую картину: жизнь — это игра, в которой существо, обладая ресурсом сознания, тратит его на поддержание иллюзии человеческого существования. Игра продолжается, пока хватает ресурса превращать сознание в идеи. Когда ресурс исчерпывается, игра сворачивается, и сознание распыляется, теряя способность к целостности.
Финальная мысль заключается в том, что единственная возможность остановить этот процесс — это возвращение к прямому видению, к «смотрению сознания». Однако даже здесь существует ловушка: вместо живого осознавания человек сталкивается с имитациями — своими же идеями о сознании, своими объяснениями, которые продолжают заменять реальное восприятие.
Таким образом, документ описывает полный цикл деградации сознания — от первичного рождения личности до финального распыления в идеях — и фиксирует механизм, через который существо теряет самого себя, превращая жизнь в бесконечную симуляцию присутствия.