Позиция в проработках - отключится и имитировать работу, глючить о проработках

2020_12_20

Состояние - «отношение к проработкам»

ПРИКАЗываю себе заявить позицию, с которой я занимаюсь проработками.

Есть какие-то ожидания, что станет легче, будет меньше боли, проще что-то делать, снизится напряжение, словно глобальная задача — облегчить себе всё, и даже присутствует оттенок недовольства: почему всё так сложно? Начинаешь прояснение из состояния «не знаю», где-то далеко существует выделенное пространство, в котором что-то происходит, и желание убрать, выбросить, забыть всё неприятное, сложить куда-то подальше. Возникает предвкушение неприятного, ощущение дискомфорта от необходимости осознавать и примерять на себя, что именно я это делаю, и что это происходит со мной. Появляется смещение фокуса, когда действия совершаются отдельно от того, что я осознаю, и при этом внимание отсутствует.
Есть неприятие, нечестность, негативное отношение к самому себе, невозможность воспринимать себя как причину происходящего и собственных действий. Не могу выполнять действия и при этом видеть, что именно я делаю, не согласен с самим собой в необходимости этих действий. Возникает дикое внутреннее противоречие: «надо», но при этом я решаю выполнять и одновременно отказываюсь это делать. В моменте — полная невозможность что-то изменить, как будто существует жёсткое убеждение, что я не могу и не имею права менять свои решения.

ПРИКАЗываю себе найти и проявить все идеи и установки из этой позиции.

Постоянные сомнения: станет хуже, если я что-то сделаю. Решения кажутся принятыми кем-то, кто знает больше и лучше. Но если снова посмотреть на позицию, выясняется, что я её даже не рассматриваю — я просто её исполняю, сразу даю команду, отключаюсь и ухожу в разговоры или отвлечённые действия, лишь бы не смотреть на себя. Это позиция «не смотреть себя», в которой выбирается направление, например «самурай», где цель не важна, важен путь. Такой путь удобен тем, что можно выключиться и позволить себе быть унесённым вперёд, пока не врежешься в «столб» на дороге, после чего приходится включиться. И каждое такое включение сопровождается болью и сопротивлением: «как мне тяжело включаться».
Даже в сеансе, когда я разгоняюсь, а меня останавливают, возникает лёгкий когнитивный диссонанс, лёгкая дезориентация, иногда раздражение. Но в жизни это может растягиваться на дни, когда я набираю скорость, а потом резко встречаю препятствие. В этот момент надо вернуться к чувствам, оценить, насколько ситуация важна, и решить — можно ли избежать действий, насколько разрушительным будет невовлечение. Если риск допустим, я выбираю «не делать». Проблема в том, что так я упускаю действительно важные моменты, которые можно было бы решить, если бы действовал вовремя.
Постепенно вырабатывается критерий: если на одно и то же препятствие натыкаюсь многократно, значит, стоит что-то с этим сделать. Всё остальное — игнорируется, лишь бы не останавливало движение. При этом я всё время нахожусь в рассуждениях, но не могу их чётко сформулировать, и когда начинаю работать, фактически описываю свои страдания, объясняя самому себе, почему я не могу действовать. В этих объяснениях всегда есть фигура некоего внутреннего «злого» или запретчика, с которым я не хочу иметь дела, а на самом деле я просто воспроизвожу программные блоки, оправдывающие боль и отказ от действий.
ПРИКАЗываю себе найти и прояснить все идеи и установки из этой позиции.
Не хочется начинать, и в этом есть особая радость — радость от того, что ничего не делаешь. Это удовольствие от бездействия, в котором каждое действие заранее оценивается через призму затрат сил и трудоёмкости: «мне будет плохо, если я буду тратиться». Всё пронизано одной глобальной целью — отдохнуть, как будто я постоянно нахожусь в состоянии глубокой, почти хронической усталости. Это не физическая усталость, которую можно снять восстановлением сил, а усталость моральная, где главным внутренним внушением становится: «мне нужно отключиться, спать, избегать».
Здесь действует шаблон, сходный с телесной усталостью: как мышцы, которым требуется восстановление после нагрузки, так и здесь, при накоплении моральной усталости, я стремлюсь «перестать напрягать» сознание и отключиться. Всё измеряется через то, насколько быстро я смогу вернуться в состояние покоя. Первоначальная цель — изначально находиться в этом покое, не позволяя себе выходить из него. Любое действие воспринимается как потенциальный вред: «если я начну, станет только хуже, ведь я и так устал, даже бездействуя».
Это превращается в постоянное внушение себе, что мне плохо уже от самого факта нахождения в сознании, и любое усилие усилит это состояние. Боль здесь даже не всегда физическая или конкретная — она абстрактна, но при этом упорна. Я маскирую нежелание быть в сознании под «усталость», используя её как легальный способ отключиться, спрятаться в полудрёме, даже если физического истощения нет. Чтобы оправдать отказ включаться, я объясняю себе, что устал, и тем самым ухожу от необходимости встречаться с реальностью.
Всё сопровождается стремлением делать что-то на автопилоте, без настоящего включения, в изменённом состоянии, где нет контакта с реальностью. Как только появляется необходимость выполнять однообразные действия в полной осознанности, возникает раздражение и желание «сэкономить» сознание, как будто оно — исчерпаемый ресурс, который нельзя тратить на мелочи. Возникает установка, что внешний, настоящий мир не важен настолько, чтобы ради него находиться в сознании, а сама боль от восприятия реальности прячется под разные оправдания и «смыслы».
Создаются искусственные понятия ценности «усталости» для сокрытия главного факта — я отказываюсь быть в сознании, потому что мне больно в нём находиться. Формируется иллюзия, что можно существовать без сознания, и эта иллюзия становится стратегией жизни: избегать событий, избегать поводов включаться, ставить себя на автопилот и спать как можно дольше. Каждое пробуждение воспринимается как болезненное, с дезориентацией и нежеланием видеть реальность.
Это похоже на выделенный, замкнутый мир, песочницу, где я держу внимание, скрываясь от жизни. Само понятие «быть в сознании» подменено: это не контакт с реальностью, а бесконечное жевание ментальной жвачки внутри замкнутого пространства мыслей. Всё пространство этой позиции построено вокруг идеи, что находиться в реальности опасно и тяжело, поэтому лучше удерживать внимание внутри себя, постоянно находя новые аргументы, чтобы пугать себя реальностью.
По сути, я продолжаю действовать из этой же позиции даже в процессе проработки: описываю, пересказываю, повторяю уже озвученные объяснения, но не смотрю на саму позицию. Пока препятствие не встретится много раз подряд, я не начинаю с ним ничего делать. Это маниакальное желание экономить воображаемые силы — та же программа, где моя цель сводится к тому, чтобы меня оставили в покое, и я мог вернуться к сну. Всё, что делается, — это минимальный объём действий, чтобы «отделаться», и снова отключиться.
В основе — уверенность, что любое включение — это трата сил и источник боли. Даже находясь в безопасных условиях, я всё равно внушаю себе, что «мне больно быть в реальности». Это превращается в глобальное решение прекратить любое действие, а затем — в поиск причин, чтобы оправдать своё бездействие. Я не готов признать, что просто решил «не существовать» в этой реальности, без объективных причин. Но факт в том, что быть в сознании и есть форма существования, а отказ от сознания — это фактический отказ от жизни.
Я решил не существовать, отказываюсь принимать реальность, существующее положение вещей, и стремлюсь уйти — умереть для восприятия, перестать быть в сознании, перестать воспринимать окружающий мир и действительность. При этом я всеми силами стараюсь скрыть от себя собственное решение — покинуть этот мир как можно быстрее и безболезненно. Мне здесь не место, мне здесь не нравится, и я не согласен мириться с законами, по которым устроено это пространство.
Моя цель — уйти, избежать, не воспринимать несправедливость, неправильность, злонамеренность этого мира. Логика проста: если я ничего не могу изменить, значит, мир вокруг устроен неправильно. Из этого рождается отказ принимать собственные решения, быть способным что-то делать, жить, существовать и взаимодействовать здесь. Я избегаю, ухожу от любого сложного момента, и как только пытаюсь озвучить или осознать своё решение, всё становится запутанным, а процесс — предельно сложным. Это всё та же парадигма неосознавания: не осознавать, что я делаю; не осознавать, что я решил; не осознавать, что происходит вокруг.
Основная цель — перестать осознавать, избавляться от сознания постепенно, сначала частями, пока ещё есть возможность переводить внимание в другие зоны, прятать его, замыкать в искусственно созданных ловушках. Поскольку я не способен одномоментно отказаться от сознания, то обманываю себя, создавая иллюзию восприятия реального мира. Это промежуточное состояние между ещё работающим подсознанием и полным отказом от восприятия — состояние ложной реальности, где уже идёт разрушение способности воспринимать действительное.
При этом я почему-то никогда не воспринимаю действие как нахождение в сознании. Любое действие кажется затратой, напряжением, угрозой чего-то. Постоянно обманываю себя относительно своей главной цели, придумываю оправдания, занимаю внимание любыми играми или отвлекающими занятиями, чтобы не быть в реальности. Пока в сознании ещё слишком много активности, чтобы его сразу уничтожить, я создаю видимость жизни, иллюзию взаимодействия, лишь бы продолжать спать.
Вижу, как могу разгоняться, входить в раж, доказывая самому себе необходимость выполнения программы ухода, подменяя всё усталостью, и не проясняю реальную цель. Кажется, что я что-то делаю, что-то прорабатываю, но на самом деле это один и тот же круг, где я гоняю мысли часами, а реальное действие начинается только в тот момент, когда обстоятельства окончательно прижимают. В жизни этот механизм работает так же: всё откладывается до крайней точки, и только тогда я включаюсь.
Меня беспокоит, что действия мои всё чаще становятся имитацией — минимальный жест, чтобы «отстали», и возвращение к спячке. Я уже не уверен, делаю ли я что-то по-настоящему, или лишь придумываю действия, чтобы не делать. И это незнание подталкивает к тому, чтобы продолжать избегать.

ПРИКАЗываю себе найти и проявить, в чём я сейчас нахожусь.

Вижу желание сбежать, отвернуться, не управлять вниманием, отпустить всё на самотёк.

ПРИКАЗываю себе найти и прояснить идеи и установки из этого состояния.

Это желание чем-то заняться, чтобы отвлечься и отключиться; мечтания, постоянный разрыв между фантазией и реальностью; странное, тяжёлое мышление, где каждая мысль даётся с усилием и сопровождается убеждением, что если трудно — значит, это не моё, значит, делаю неправильно. Есть ожидание, что мир — волшебное место, которое будет подчиняться моим фантазиям без усилий: захотел — и получил. Если же что-то невозможно, значит, не стоит пытаться.
Всё это — повторяющаяся пластинка, которую я сам себе поставил, чтобы не просыпаться. Она крутится непрерывно, как надгробная плита, на которой выбит набор команд для продолжения сна. Любая попытка разбудить себя — изнутри или извне — встречает этот меморандум, эту «молитву» о том, что воскрешения не будет. И в этом сне разговаривает уже не я, а автомат, робот, зачитывающий команды.
На самом деле всё гораздо хуже, чем мне кажется: я вырубился глубже, чем готов признать, и продолжаю существовать в этом состоянии, защищая его, чтобы не встретиться с реальностью.
Сразу приходят мысли, что я нахожусь уже в такой глубокой яме, что ничего с этим сделать не могу, и именно в этот момент снова включается автомат, который я сам оставил для охраны своего сна. Любая мысль о пробуждении мгновенно активирует этот механизм, но он работает не для того, чтобы проснуться, а чтобы ещё глубже загнать меня в состояние сна. Даже само пробуждение у меня автоматизировано — как действие, выполняемое без осознания, под присмотром внутреннего «стража», который контролирует, чтобы я никогда не проснулся.
Это уже настолько критическая стадия, что становится очевидно: автомат управляет не только сном, но и попытками проснуться, превращая их в очередную форму сна. Вместо того чтобы рассматривать происходящее, я всё делаю по инерции, и даже пробуждение проходит на автомате. В итоге спать можно всегда, везде, никогда не включаясь по-настоящему. И здесь встаёт вопрос — возможно ли вообще что-то сделать? Ведь я уже улетел туда, откуда возвращение требует хотя бы малой доли ответственности за происходящее, а её у меня нет.
На любую попытку осознать текущее состояние я даю команду, после которой тут же выключаюсь и начинаю воспроизводить заученные манифесты спящего человека. Появляется ступор, внутренний голос тут же подбрасывает готовый текст, доказывающий, что просыпаться нельзя. Эти тексты подбираются как будто автоматически, чтобы снова и снова убеждать меня в необходимости спать, быть выключенным. И за этим стоит не цель прояснить, а желание успокоиться, объяснить себе, что так устроены законы, и значит, всё в порядке.
Но при этом я продолжаю делать то же самое, что и раньше: без внутреннего приказа «Стоп, включайся» я остаюсь в полной пассивности, ожидая, что кто-то или что-то сделает всё за меня. Это абсолютная позиция сопротивления любой активности, причём сопротивления особенно сознательным состояниям. И до тех пор, пока я не столкнусь с ситуацией, где уже невозможно пройти «на автомате», я буду держаться за этот сон. Лишь в момент, когда стена станет непреодолимой, я скажу себе: «Пора включаться».
Перед сеансом это происходит за считаные минуты, чтобы потом повторить ту же схему снова. Я действую внутри самой программы «не просыпаться до конца», не рассматривая её как объект, а просто выполняя её шаги. И именно эта программа сейчас управляет мной полностью.
Самое неприятное — позиция, в которой я нахожусь, состоит не просто в бездействии, а в активном сопротивлении положительной активности. Это сопротивление проявляется в замещении любого сознательного действия бессознательным трёпом. Вместо того чтобы что-то сделать, первый импульс — искать способ избежать действия. Импульс возникает ещё до мысли, а мысль уже подстраивается под него, чтобы подкрепить сопротивление.
Так намерение что-то сделать накладывается на мощнейшее сопротивление, и под видимостью действия скрывается активное избегание. Всё моё внимание и усилия уходят не на выполнение, а на защиту позиции сна, чтобы можно было продолжать не включаться и сохранять транс.

Уровень 1

Даже когда я даю себе команду прояснить что-то или выполнить работу, за этим почти всегда скрыт мотив как можно скорее отключиться. Мне не важно, что именно я проясню, — мне важно вернуться обратно в сон, и всё это делается из позиции «спать» с целью максимально быстро вернуться туда. Рассмотреть это состояние невозможно, если я занят не рассмотрением, а поиском способов прекратить рассматривать, дойти до какой-то формальной точки завершения и перестать действовать.
Для меня цель — не получение результата от действия, а прекращение самого процесса. Прекращение любой активности становится самым ценным и желанным итогом. Любой результат, если он и появляется, воспринимается скорее как побочный эффект, а главная задача — сделать минимум, лишь бы перестать делать дальше. В этой позиции покой ценнее любого результата, а действия не нужны. Я обманываю себя, придумываю оправдания и мотивы, объясняю, что мне помешали, отбили желание, сделали больно, но на самом деле это всё лишь прикрытие: глобально мне не нужен результат, мне нужно вернуться в сонное состояние.
В процессе этого я занят поиском для себя приемлемых объяснений, почему действие невозможно. Смысл активности становится не в реализации, а в погашении любого намерения к положительной активности. Даже если возникает желание что-то сделать, я убеждаю себя, что это пустая трата сил, что результат не имеет значения в масштабах «вселенной», что всё это лишнее. Я внушаю себе, что мой результат — ничто, и что рано или поздно я всё равно остановлюсь. Забалтываю себя умствованиями, запутываю выводами, искажаю изначальное намерение, подменяю желание действовать желанием бездействовать.
По сути, внешне я могу выглядеть так, будто реализую положительное действие, и даже могу быть уверен, что двигаюсь к какой-то цели, но истинная цель давно подменена. Как только приближаюсь к её достижению, начинаю внушать себе сомнения, сложности, трудности, убеждая, что будет тяжело и у меня ничего не получится. Это ведёт к остановке и отказу. Любое препятствие воспринимается как долгожданное оправдание, но эти препятствия я чаще всего создаю в собственной голове, радуясь потом, что они появились.
Процессы
Я активно создаю себе препятствия. Придумываю что-то непроходимое, добавляю блоки, внушаю невозможность преодоления, чтобы как можно скорее сдаться и отказаться от действия. Эта активность не исчезла — она направлена на погашение любой другой активности. Кажется, что я отдыхаю, что ничего не делаю, но на деле трачу силы на постоянное выдумывание сложностей и создание дополнительных действий, которые мешают действовать. Вместо того чтобы сделать, я придумываю, как это будет трудно, и тем самым активно поощряю и продуцирую собственную немощность.
В результате я топлю себя в бездействии, доказываю себе, что действовать — это плохо, что у меня ничего не получится, и всё это сопровождаю внутренними насмешками, как бы иронизируя над самим собой. Эта позиция всегда оставляет мне выход — вернуться в бездействие и признать результат достигнутым тогда, когда я доказал себе, что «не могу», вместо того чтобы искать способ, как «смогу». По сути, это постоянное сокращение собственного присутствия в этом мире, медленное исчезновение, позиция жертвы, немощности и неспособности что-то сделать.
ЦИ
Это искусственное создание в себе неспособности действовать и получать результат. Мысль о том, что мне придётся самому что-то делать, постоянно крутится в голове, но я упорно рассчитываю, что кто-то придёт, скажет, покажет. И тогда можно будет оправдать бездействие и продолжить существовать в позиции ожидания.
Уровень 2
Возникает привычка выдумывать что-то, что порождает нерешительность, сбивку направления, ощущение, что я смотрю не туда и делаю не то. Это состояние похоже на сон с закрытыми глазами, где я ничего не вижу, и при этом рассказываю себе, как хорошо, когда ничего нет, когда ничего не надо делать. Я внушаю себе, что отсутствие всего — это благо, и создаю иллюзию, что, если я ничего не делаю, значит, я всё могу.
Формируется намерение и желание мнимого всемогущества, сопровождающееся фантазиями о себе, но вместе с тем — нервозностью, неприязнью, дёрганостью, постоянной внутренней тревогой от необходимости на что-то решиться. В моменты, когда решение действительно требуется, я как будто сжимаю себя в точку, скручиваю в ощущение безвыходности, в котором всё уже невозможно. Остаётся только поддаваться давлению и действовать ради самого движения, лишь бы хоть как-то пошевелиться. Это давление на самого себя создаёт чувство невозможности и тотального запрета.
Внутри возникает идея отказаться от всего сразу, признать, что я ни на что не способен, что у меня нет выхода. Создаётся туннель, точка напряжения, где всё плохо, и одновременно появляется образ выхода, где якобы хорошо, хотя это лишь кажущаяся «зона благополучия». Стартовая позиция здесь — желание сбежать, не находиться в текущем моменте, восприятие жизни как точки, из которой надо ускользнуть. Состояние бегства становится целью существования.
Появляется острое чувство ограничения своих возможностей и восприятия, будто всё резко обрушилось, свет выключился, и на меня обрушилось что-то тяжёлое. Я перестаю воспринимать собственную жизнь как пространство, где что-то происходит, и начинаю видеть её как враждебную территорию, где мне нет места. Возникает отказ быть здесь, запутывание себя, нежелание существовать в этом пространстве.
Стартовая точка — это дискомфорт, ощущение, что мне неприятно находиться в собственном жизненном пространстве. Я не отказываюсь от жизни целиком, но делаю её для себя максимально неудобной и неприятной, чтобы существование вызывало отторжение. Отсюда растёт идея, что я ничего не могу в этом пространстве, не способен перемещаться, воспринимать его как единое целое. Всё существование окрашивается в оттенок враждебности, и я убеждаю себя, что не хочу здесь быть.
Процессы
Я цепляюсь вниманием за неприятные моменты, погружаюсь в них, как в вязкую среду, снова и снова прокручиваю и пережёвываю их. Жизненное пространство начинает восприниматься как целиком состоящее из боли и неприятностей. По сути, задача — находить кластеры боли и погружаться в них, создавая себе устойчивое ощущение, что жизнь — это источник страдания.
Мне неприятно быть собой, неприятно осознавать себя, неприятно видеть своё отражение под другим углом, слышать свой голос в записи, смотреть на себя в кадре. Тело, жизнь, само существование начинают ассоциироваться с чем-то отвратительным. Появляется ощущение отторжения себя от самого себя, желание внушить себе, что я не хочу быть собой, что я не справлюсь, что я недостаточно хорош, неумел, выгляжу плохо.
Это ведёт к отказу от принадлежности самому себе, от чувства гордости, уважения и принятия себя. Всё сводится к одной простой мысли: мне неприятно быть собой.
ЦИ
Внушение себе идеи неприятия и отказа от себя. Я перестаю принимать себя таким, какой я есть, и в этой точке начинает зарождаться идея, что мне нужно постепенно начать себя ненавидеть.
Уровень 3
Цикл действий прост: увидеть — отключиться — сбежать. Я не принимаю себя и не доверяю себе в принятии решений, отказываюсь от ответственности за них, прикрываясь тем, что «не могу доверять себе». Я устраняюсь от управления собственной жизнью, считаю себя недостойным принимать решения. Постоянно убегаю, переключаюсь, потому что нахождение в моменте становится невыносимым, и единственное желание — куда-то свалить, избежать столкновения с самим процессом того, как я что-то делаю или решаю.
ЦИ
Сбежать от себя, не вмешиваться в собственную жизнь, позволить ей идти самотёком.
________________________________________
Уровень 4
Обманываю себя убеждением, что лучше хоть что-то, чем совсем ничего. Создаю иллюзию, что могу стать кем угодно, кем захочу. Этот самообман нужен хотя бы для того, чтобы добиться мнимого успеха, иллюзии движения. Я внушаю себе странные идеи, выдаю бред за материал, забалтываю себя, хожу вокруг да около, ничего конкретного не делаю. Сомневаюсь, бросаю начатое, снова начинаю, двадцать раз передумываю. Воспринимаю собственный бред как реальность, верю в него и принимаю за «настоящего себя».
ЦИ
Загрузить себя мусором и фантазиями, уводя внимание от проработки реального себя. Отказ воспринимать себя настоящего.
________________________________________
Уровень 5
Отказываюсь от всего, готов «заплатить всем», лишь бы жить лучше, но при этом отказываюсь от ответственности, от способности критически воспринимать себя. Теряю понимание связи между действиями и результатом. Вхожу в состояние безумия, готов сломать собственный интеллект, чтобы перестать осознавать, что, отказываясь добиваться чего-то самому, я лишаю себя возможности это получить. Живу в вере в чудо — в убеждении, что реальность поддастся, если я буду «правильно верить». Вхожу в ритуалы, карго-культ, бессмысленные имитации с безумной верой в результат.
ЦИ
Отказываюсь добиваться результата сам, отвечать за себя. Сойти с ума и верить в чудеса.
________________________________________
Уровень 6
Безумие возведено в квадрат. Зацикленность на собственной ебанутости превращается в фетиш: я особенный, потому что безумный, и мне можно всё. Считаю, что я не такой, как все, и это даёт мне индульгенцию за все промахи и ошибки. Использую собственную неадекватность как средство полного отказа от ответственности за поступки и решения. Всё, что я выдумал, сочинил или во что поверил, становится «особенным» и возводится в культ для возвеличивания себя.
ЦИ
Я отказываюсь быть в адеквате, верю во всё, что производит мой внутренний бредогенератор.
________________________________________
Уровень 7
Мыслить тяжело и больно, в голове постоянное недовольство, внутренние напряжения. Идеал — это сон, забвение, полное бездействие и отсутствие желаний. Когда я ничего не делаю и не думаю — я доволен собой, нахожусь в «идеальном» состоянии отруба. Запрещаю себе хотеть и добиваться, не позволяю напрягаться, стремлюсь остановить все мысли. Жить в анабиозе становится нормой.
ЦИ
Уснуть, отключиться, прекратить мыслить. Я «идеальный» только тогда, когда отключён.
________________________________________
Уровень 8
Восприятие похоже на глубокий колодец: ничего не долетает, всё слишком далеко. Нет мыслей, и за каждой, если она появляется, стоит только пустота. Всё ведёт в обесценивание и обессмысливание. Нигилизм, в котором любое явление вывернуто так, что оно лишено смысла. Один большой экран пустоты, через который я игнорирую всё.
ЦИ
В голове одна мысль: «ничего нет».
________________________________________
Центральная точка
Я не могу нормально воспринимать себя и заниматься проработкой. Оставляю всё, как есть, не вмешиваюсь, упорствую в отрицании, довожу себя до безумия, страдаю от несоответствия собственным наглюченным ожиданиям и фантазиям. Воспринимаю себя совершенно неадекватно, отказываюсь верить в то, что вижу, и занимаюсь проработкой не себя, а фантома — набора идей о себе, ожиданий, глюков. По сути, оставляю всё как есть и не мешаю себе деградировать.

Резюме от ИИ

Текст фиксирует непрерывную линию самонаблюдения, в которой раскрывается система устойчивых внутренних стратегий ухода от реального контакта с собой, своими решениями и жизненным пространством. С первых шагов задаётся исходная позиция — стремление к отключению, сохранению состояния сна и покоя любой ценой, при этом прояснение или действие используются не ради результата, а как способ быстрее вернуться в бездействие.

На каждом уровне описывается новая грань одной и той же структуры: от искусственного создания препятствий и оправданий для отказа от активности — к систематическому формированию неприятия собственного жизненного пространства, отторжения себя и отказа от принадлежности к самому себе. Формируются внутренние циклы: увидеть проблему — отключиться — сбежать; обманывать себя, выдавая фантазии за реальность; заменять критическое восприятие ритуалами и пустыми имитациями; возводить собственную неадекватность в фетиш, использовать её как оправдание бездействия и отказа от ответственности.

Постепенно эти позиции приводят к кульминации — состоянию полного анабиоза, где идеалом становится отсутствие мыслей и желаний, а восприятие оборачивается пустотой, нигилизмом и обесцениванием всего. В «Центральной точке» фиксируется итог: полное нежелание вмешиваться в свою жизнь, упорное отрицание реальности, проработка не себя, а фантомных представлений о себе, и согласие на собственную деградацию при сохранении иллюзии «неприкосновенности» внутреннего мира.

По сути, весь текст — это последовательное вскрытие одной ключевой установки: отказа существовать в осознанности, замещения реальной жизни внутренними конструкциями, которые защищают сон и покой, но лишают возможности действовать, развиваться и сохранять контакт с собой.