Внедрение необходимости боли, вины, страданий и запрета на осознавание

Краткая аннотация

Текст фиксирует целостную систему имплантов, кластеров боли и триггеров внимания, которые формируют замкнутый цикл страдания и деградации. Импланты внушают необходимость боли как единственного доказательства жизни, принуждают к регрессу и дроблению ресурсов до уровня сырья для паразитических структур, а также запрещают развитие и выход на более высокий уровень сознания. Кластеры боли закрепляют переживания вины, утрат, страха смерти и бессилия, постепенно сужая пространство восприятия и создавая замкнутые зоны. Триггеры внимания активируют эти кластеры через чужую боль, вину и ответственность, поддерживая бесконечное воспроизводство страдания, где боль становится центром всей жизненной структуры.

2021_02_09

1.
Имплант

Внушает:
Недоверие, избегание занятий, прояснений и восприятия. Внимание фиксируется на работе, но при этом возникает отказ работать, действовать и рассоздавать, и то, что было в прошлом, становится более сильным и ощутимым, вновь проявляется склонность к бездействию. Я оказываюсь внутри программы, которая объясняет, почему мне не удается рассмотреть и прояснить происходящее, и как только я приближаюсь к болевой точке, немедленно чувствую боль, а затем весь механизм мгновенно отбрасывает меня обратно.
Нет никаких внешних механизмов, есть только собственные идеи, которые я не прояснила и которые продолжаю выполнять. Пока они не прояснены, они не оставлены, и именно поэтому они удерживают меня. Я ощущаю, что не могу их прояснить: голова пустая, ничего не рождается, и это и есть сама программа, заставляющая меня лежать в постели, не двигаться, не делать ничего. Отсюда и длительное пребывание в кровати, где формируется желание не двигаться, желание стать эмбрионом. Внутренний парадокс заключается в том, что если я рассмотрю и рассоздам эту конструкцию, я больше не смогу вернуться в состояние эмбриона, а так у меня ещё есть возможность снова стать им. Возврата не будет, а цель программы именно в том, чтобы вновь превратиться в эмбрион, уйти от конфликта, отказаться от рассоздания и постепенно уменьшаться, пока не сведусь к размеру сперматозоида и яйцеклетки. Если я буду рассматривать, я не смогу деградировать, а ведь именно деградации я и стремлюсь. Возникает внутренний крик: «Мама, роди меня обратно», и всё мое окружение превращается в подобие матки, в систему, которая снабжает меня и ограждает от выхода.
Это сопротивление движению и выходу из лона, стремление ничего не делать, пассивно лежать в постели и при этом испытывать странное удовольствие от самого состояния. Желание вернуться в форму эмбриона становится целью, которая позволяет максимально воспроизвести состояние безопасности, когда я не страдаю, не действую, а просто пребываю в замкнутом круге, рождая саму себя обратно. В этом я вижу благоустройство другой вселенной, где я вечный зародыш, вечный эмбрион, способный лишь слегка переворачиваться с боку на бок, но при этом ощущать, что цель достигнута.
Принуждает:
Придерживаться этого смысла и удерживать себя в состоянии полной пассивности, ничего не менять и стремиться к деградации, отказываясь от знаний, от самого себя и от собственной личности. Это постоянное принуждение к отказу от ответственности взрослого человека, к отказу от всего нового и незнакомого, к нежеланию выходить в реальность и двигаться, к стремлению лежать, сохраняя форму эмбриона. Это отказ от взрослости как таковой, от всего, что связано с проявлением зрелости. Но так как полностью отказаться невозможно, возникает блокировка восприятия, чтобы не ощущать себя взрослым, и как следствие — отвержение всех способностей взрослого человека.
Запрещает:
Выходить на работу и в целом жить взрослую жизнь, запрещает даже идти в детский сад, который символически воспринимается как работа. Запрещает принимать ответственность, выполнять задания, быть активной и деятельной. Запрещает контактировать со временем и с самой реальностью, и если обстоятельства требуют от меня чего-то, я избегаю этого и ничего не делаю. Таким образом формируется запрет на участие в своей взрослой жизни, на приближение к боли, на встречу с любыми проявлениями взрослости. Возникает полная ограда от реальности, от любой боли, от любого процесса, требующего взросления. Я оказываюсь в точке, где запрещено даже ощущать боль от потерь, потому что в моем восприятии я ещё не родилась, а всё прекрасное будто ещё впереди.
Приказываю себе найти и проявить все точки привязки этого импланта.
Ощущение таково, что охвачена вся жизнь: как ветвями сосудов охвачен весь организм, словно я заключена в колыбель.
Идеи из точек привязки проявляются везде: здесь и там, сегодня и завтра, минуту назад и в настоящем, они создают каркас здания, основу, и это здание есть я сама. Структура сплетается, разрастается, но при этом удерживает меня от роста и увеличения. Вместо развития возникает стремление задушить эмбрион, остановить его и заставить умереть в утробе, чтобы он высох и разложился. Программа душит всё, что развивается, и распространяется по всему организму, превращаясь в нечто, похожее на метастазы, словно дерево, которое своими ветвями охватывает всё тело, забирает ресурсы, выпивает жизнь и оставляет после себя только прах.
Мой паралич исходит отсюда: я не могу писать, не могу действовать, и даже когда мысль возникает, я не способна её записать. Процесс идёт частью за частью, и цель его — полностью заменить собой все живые структуры, уничтожить личность по кускам, превратить её в эмбрион, который ляжет в другие эмбрионы, и в итоге задушить и себя. Всё живое замещается мёртвыми структурами, автоматическими процессами, лишёнными жизни.

2.

Текущее состояние

Это состояние возникло резко, словно меня дернуло, когда я увидела, что нахожусь в таком опасном месте, из которого уже не встану, и будто уже оправдываю своё лежание и бездействие, доказывая самой себе, что ничего делать не надо и что мне вовсе не нужно идти на работу. Возникает обоснование всего состояния, потому что ум существует именно для этого — для того, чтобы создавать объяснения и оправдания нашим нерациональным проявлениям. Но в какой-то момент все мои прежние объяснения иссякли, и если раньше у меня были разные причины моего состояния, то теперь я больше не могу его объяснить, и именно это сильно испугало меня.
Возникло жёсткое нежелание выходить из-под одеяла и реальное ощущение того, что я ничего не чувствую и не осознаю того, что делаю, будто играю роль в театре, а потом ухожу домой, и всё оказывается не моим, не настоящим, отчуждённым, как будто между мной и жизнью стоит дистанция.
Приказываю себе найти и проявить имплант, который внушает такое состояние.

Имплант

Внушает:
Отдаление, дистанцию, уход от жизни, от пространства и от самой сферы жизни, а также удалённость от себя самой и от своей собственной судьбы. Всё превращается в растянутое расстояние, где я нахожусь в стороне от самого процесса бытия.
Он расплавляет всё вокруг себя, создаёт себе жизненное пространство, которое постоянно расширяется и требует всё больше ресурсов, вытягивая и высасывая их из меня, оставляя лишь оболочку, внутри которой он разрастается. Он растворяет мои структуры, превращает их в однородную бесформенную массу, в которой может свободно существовать, и я вынуждена обслуживать его, скармливать ему свои запасы и жизненные органы, поддерживая существование паразита за счёт самой себя. Возникает иллюзия, что я превращена в корм, в беспомощную жертву, в оболочку, утратившую человеческое измерение, лишённую собственного содержания и превращённую в среду обитания.
Принуждает:
Имплант принуждает меня выполнять функцию инкубатора, донашивающего его, питать его, доводить его существование до завершённого цикла, как будто я превращаюсь в эмбрион наоборот — не тот, кого вынашивают, а тот, кто сам вынашивает паразита в себе. Он заставляет переводить все мои жизненные ресурсы через этапы глубокой конвертации, пока они не станут материалом для его собственных структур, как будто я дроблю себя на кирпичики, клетки, атомы и молекулы, превращая всё в строительный материал для импланта. Этот процесс настолько глубокий, что кажется исходным, словно изначальный материал всего строительства, в котором не остаётся ничего, кроме оболочки, которая со временем так же высохнет или лопнет.
Это принуждение опускает меня на очень низкий уровень деградации, заставляя превращать себя в сырьё — в белки, жиры, углеводы, необходимые для поддержания чужой жизнедеятельности.
Запрещает:
Имплант запрещает осознавать происходящее. На уровне молекул и атомов, где всё переводится в строительный материал, нет места сознанию, всё находится в зачаточном состоянии. Каждый ресурс сразу же конвертируется и исчезает, не переходя на более высокий этап развития. Подобно клетке, которая только начинает делиться после оплодотворения, но так и не доходит до формирования органов и мозга, имплант останавливает развитие на этом этапе, не давая сознанию проявиться и перейти на новый уровень. Таким образом он запрещает развиваться, блокирует рост личности и направляет все ресурсы на себя, оставаясь в базальном слое существования, где всё идёт на стройку, но не на жизнь.
При этом имплант не просто удерживает ресурс, но и направляет человека в такие социальные игры и ситуации, где проживание жизни генерирует именно тот спектр эмоций, который необходим для его целей. Он заставляет меня развивать личность и социальную роль, выстраивать интересы и взаимодействия так, чтобы в процессе я неизменно производила определённые эмоции, нужные ему для превращения энергии в строительный материал. Таким образом формируется программа, которая принуждает выполнять команды, превращая изначальный цельный потенциал жизни в раздробленные пространства, распределённые на отдельные функции, встроенные в игровую структуру.
Точки привязки:
Части тела.
Идеи и установки:
Дробить себя до самой оболочки, которая высохнет и станет исходным материалом, постоянно поддерживать все процессы и этапы конвертации ресурса, не оставляя возможности для выхода, роста и перехода на иной уровень.

3.
Кластеры боли

Мы проработали программу, с помощью которой я превращала себя в структуру, и теперь необходимо пройти глубже — рассмотреть и саму эту структуру, ведь всё, чего я коснулась, успело превратиться в неё. Поэтому следующим шагом становится работа с кластерами боли, в которые эта программа оформилась.
Приказываю себе найти и проявить все кластеры боли, которые я создала, выполняя эту программу.
Эта программа действовала подобно анестетику: я переставала воспринимать, чтобы не встречаться с болью.
Как воспринимается пространство кластеров боли?
Оно ощущается как действие анальгетика, который притупляет всё, выключает чувствительность, погружает в оцепенение. Внутри словно всё загнило, но я этого не чувствую и не вижу. Это боль утраты самой себя, боль потери времени жизни, боль невозвратности прожитых лет. Это также боль вынужденного жертвования собственной жизнью ради детей, которые ясно увидели всё и отказались это принимать. Это вина и боль за неверные поступки по отношению к детям.
Приказываю себе найти и прояснить все кластеры боли из этого пространства.
Это страх финансовой разрухи, страх потери здоровья, боль смерти и боль умирания, боль осознания самого процесса умирания. Это боль за сестру, за детей, и боль перед пациентами и клиентами за то, что я могу покинуть их и бросить.
Приказываю себе найти и проявить все точки фиксации кластеров боли.
Они разбросаны по всему телу.
Идеи и установки из этих точек фиксации:
В голове ничего не рождается, словно всё отупело, как и сама боль в точках фиксации кластеров боли. Она лишь тихо пульсирует, почти не подавая признаков жизни. Внутри закрепилось стремление избегать боли, отказываться её видеть, чувствовать и знать, постоянно уходить в иные пространства. Я ухожу в умственные построения, создаю параллельные реальности знаний, обучения, отношений, чтобы уйти как можно дальше от кластеров боли. Это похоже на фильм в фильме, на матрёшку, где каждое новое пространство создаётся ради того, чтобы закрыться и уйти глубже. Каждый раз, когда боль оживает, я стремлюсь закрыться в новом замкнутом пространстве, которое становится всё уже и теснее, пока в итоге оно не захлопнется вместе со мной.
Это постоянный уход всё дальше и дальше в более узкое пространство, где я уменьшаю себя и своё восприятие до последней мельчайшей частицы, чтобы избежать встречи с кластером боли, уменьшая его и своё пространство всё больше и больше.

4.

Триггеры внимания

Приказываю себе найти и проявить все триггеры внимания, которые активируют все эти кластеры боли.

Триггер 1
Чужая боль, услышанная в рассказах или историях, а также увиденная собственными глазами, мгновенно отзывается во мне. Когда я вижу или слышу, что кому-то плохо и он страдает, я ощущаю ту же боль в себе, словно она становится моей.
Триггер 2
Мои дети. Воспоминания о собственных промахах и ошибках в отношении к ним вызывают глубокое чувство вины, и эта боль возвращается снова и снова.
Триггер 3
Вина перед родными, знакомыми и друзьями, осознание собственных ошибок в отношениях с ними оживляют во мне кластеры боли, заставляя возвращаться к тем моментам, где я подвела или причинила страдание.
Триггер 4
Боль ответственности, возникающая перед теми, кто надеется на меня и доверяет мне, — особенно это касается близкого круга людей, чьи ожидания я не всегда могу оправдать.
Триггер 5
Боль бессилия и неспособности помочь людям, когда я вижу их нужду и понимаю, что не могу ничего сделать, становится одним из самых сильных факторов, пробуждающих эти кластеры боли.

5.
Текущее состояние
Во мне проявляется некая особая важность и убеждённость в ценности соучастия, милосердия и сопереживания, словно это главные качества, определяющие мою человеческую сущность. Я ощущаю, что важно не просто видеть чужую боль, но обязательно сопереживать ей, разделять её вместе с другим, и именно это внушается как обязательное условие моей правильности. Однако истинная помощь и рассоздание чужой боли возможны не через сопереживание, а через способность оставаться нейтральной, не выключая сознание, а сохраняя ясность и видение того, куда можно повести человека, чтобы вывести его из боли. Когда же я начинаю сопереживать, то закрываюсь от самой боли, блокирую восприятие и оказываюсь неспособной помочь.
Приказываю себе найти и проявить имплант, который принуждает сострадать с другими.
Я ощущаю, что этот имплант реагирует мгновенно: боль отзывается в сердце как раскалённая спица, пронизывая его точечной невыносимой болью, и тогда чужая боль становится моей собственной.

Имплант

Внушает:
Ощущение, что сердце должно болеть постоянно, будто это единственный критерий его живости. Возникает идея, что именно боль подтверждает правильность моих действий: раз болит — значит живое, раз бьётся — значит любит, а если не болит, то я плохой человек. Имплант внушает необходимость вырывать сердце из груди, потому что только так можно освободиться от рака, но при этом создаёт беспрерывную, бессмысленную, беспричинную боль, которая уходит в космос и возвращается обратно. Сердце болит не потому, что с ним что-то происходит, а потому, что его сжимает имплант. Таким образом, боль превращается в единственный измеритель жизни, в единственный способ доказать себе, что я живая и достойная.
Принуждает:
Имплант заставляет создавать боль в себе постоянно и непрерывно, находить для этого любые поводы и причины, превращая каждый момент жизни в страдание. Он принуждает рассматривать всё сквозь призму боли, бороться со страданием, уничтожать страдающую структуру, а затем снова повторять этот процесс, входя в замкнутый цикл бесконечного уничтожения боли и тех частей личности, которые её переживают. Это постоянная спираль: боль, борьба с болью, уничтожение боли, а затем новое создание боли и новая борьба, которая никогда не заканчивается.
Запрещает:
Имплант запрещает избавиться от боли, запрещает быть без страдания и видеть жизнь без этого фона. Он утверждает, что боль есть развитие, но это развитие направлено не вверх, а вниз, в деградацию. Боль становится формой обмана: вместо облагораживания она разрушает, забирает ресурсы, уничтожает, выстраивает движение по кругу, из которого невозможно выйти. Каждый новый триггер порождает следующий, и процесс сам себя поддерживает: боль становится источником новой боли, круг продолжается, пока не будет уничтожен последний ресурс. С каждым пациентом и каждым переживанием во мне становится всё меньше сил, и именно поэтому я убегаю от людей, ведь боль становится невыносимой, но процесс уже запущен и не может остановиться.
Точки привязки:
Спина, лопатки, шея, грудь и рёбра; тонкие нити протягиваются к горлу и мозгу, расходясь по всему телу. Каждая точка и каждый орган превращаются в проводники боли, и через них имплант воспроизводит своё существование.
Идеи из точек привязки:
Создавать боль как единственную цель, уплотнять её до физического уровня, формируя в теле рак, настоящий рак органов средостения, который невозможно вырезать и остановить. Это переход моральной боли в физическое страдание, превращение внутреннего разрушения в физическое заболевание. Имплант ведёт к тому, чтобы болью было пронизано всё тело: анемоны разрастаются, метастазы вытесняют здоровые ткани, и пространство организма постепенно становится полем боли. Эти метастазы кажутся красивыми, белыми, изящными, словно змеи в воде — прекрасные, но смертельно опасные, уничтожающие всё живое.

Общее резюме

Вся структура текста описывает один и тот же глубинный процесс: превращение живого человека в носителя имплантов, которые поддерживают непрерывное воспроизводство боли и деградации. Эти импланты действуют как программы, внушающие убеждённость в необходимости страдания и поддерживающие состояния паралича, беспомощности, отказа от взрослости и ответственности. Они формируют иллюзию безопасности в регрессе — стремление стать эмбрионом или оболочкой, которая обслуживает паразитическую структуру.
Импланты создают принуждение дробить ресурсы жизни до уровня атомов и молекул, превращая их в строительный материал для чуждых конструкций, лишая сознание возможности развиться и выйти на более высокий уровень. Они внушают идею, что единственным критерием правильности жизни является боль, и именно она становится «доказательством» существования и любви. Но эта боль превращается не в путь развития, а в замкнутый круг деградации, где каждый новый триггер рождает следующий, и все процессы крутятся до полного уничтожения ресурсов.
Кластеры боли фиксируются в теле и психике как глухие пульсирующие зоны, удерживающие опыт вины, страха потерь, страха смерти, боли за детей, родных, пациентов и близких. Они ведут к постепенному отупению и закрытию восприятия, создают параллельные пространства-убежища, всё более узкие и замкнутые, пока не захлопывающиеся вместе с человеком.
Триггеры внимания активируют эти кластеры: чужая боль, воспоминания о детях и собственных ошибках, вина перед близкими, боль ответственности и бессилия помочь. Каждый из них мгновенно оживляет накопленные слои боли, усиливая круговой процесс самоуничтожения.
Таким образом, весь описанный комплекс представляет собой взаимосвязанную систему: импланты задают принуждение к страданию и блокировку выхода, кластеры боли фиксируют накопленные переживания и утраты, а триггеры внимания запускают их активацию в повседневности. В результате формируется пространство, где боль становится единственным регулятором существования, а жизнь постепенно сводится к воспроизводству деградации, утрате ресурсов и движению к физическому разрушению.