Самоуничтожение своих частей личности, виноватых за боль неудач

Краткая аннотация

Документ описывает пошаговое движение внутри программы самоуничтожения личности, где боль становится критерием выбора, а любая часть себя, связанная с ней, назначается виновной и подлежит разрушению. От отказа от ясности и эмоций процесс ведёт к разрушению интеллекта, восприятия, ответственности и самого факта человеческого существования. В итоге агрессия обращается на тело, поддержка жизни разрушается, и остаётся лишь чистая боль, превращающаяся в «чёрную дыру», втягивающую все ресурсы. Центральная точка фиксирует главную иллюзию: стремление найти виновного и уничтожить его, даже если это означает уничтожение самой личности. Образ гонки, где человек сам же объявляет себя проигравшим, становится символом бесконечного цикла страдания и разрушения.

2021_04_29

Уровень 1
Разные течения рвут меня на части: то в одно, то в другое, и я не знаю, куда именно несёт. Я не хочу выходить из программ, потому что внутри работы удерживает ужас — что же будет со мной, если я не смогу работать? Это состояние похоже на блокаду: когда я пишу, забываю буквы, не могу выразить мысли, не могу сказать их вслух. Мне легче оставаться в неспособности выполнять задание, чем встретиться с ясностью и определённостью, которых я избегаю. Я сознательно отказываюсь от выхода на свет, от ясного понимания того, чего хочу и где нахожусь. Чем больше во мне накапливается неясности, тем сильнее я затягиваю процесс принятия решений. Я боюсь принять решение и потому снова и снова отказываюсь его принимать, и именно поэтому ничего не решается. Даже мысль о том, чтобы окончательно уйти с этой работы, вызывает во мне страх, потому что я не знаю, кем буду без идентификации врача. Я всегда жила как врач, и мысль о том, что я «не врач», рождает панику, ведь это значит — перестать быть собой. Страх ясности я закрываю, и пока сижу в этой неопределённости, я всё ещё там, внутри.
Страх окончательно разорвать отношения с работой оказывается сильнее любых других импульсов. Если у меня не будет работы, я останусь той, что есть, но без привычной опоры и с усугублёнными проблемами. Это не просто страхи — это глубокий внутренний процесс. Я удерживаю себя в этих циклах, потому что не хочу оставаться в одиночестве наедине с собой. Тогда я буду вынуждена увидеть, что на самом деле со мной произошло, и придётся соприкоснуться с болью, от которой я бегу. Воспоминания накатывают лавиной, и я убиваю себя на работе, истощаю свой ресурс, но при этом всё же сохраняю себе жизнь, потому что там, где я значу что-то для кого-то, ещё есть иллюзия смысла.
Это процесс поддержания собственной значимости, и одновременно — боль от ненужности, от пустоты и страх умереть. В этот момент всё моё восприятие окрашено негативной оценкой профессии, которую я выбрала. Я словно собираю все обвинения и направляю их в эту профессию, видя в ней источник своей боли и упущенного. Но на самом деле главным остаётся не профессия, а колоссальный кластер боли, который накопился во мне, и теперь вся моя текущая жизнь оценивается сквозь его призму. Чтобы двигаться дальше, я будто должна отказаться от этого кластера боли, но тем самым я должна отказаться от огромной части самой себя, и это воспринимается как непосильная задача. С одной стороны, я не хочу этого делать, а с другой — внутри много ценного и хорошего, что тоже связано с этим опытом, и потому мне больно признавать его целиком.
Возникает двойственность: я знаю, что никакую другую профессию не выбрала бы, потому что меня ничто другое не интересовало, но в то же время вижу, что работала неправильно. Попытка найти решение в парадигме «смириться или отказаться» заранее обречена: смириться — значит снова остаться внутри этой боли, отказаться — значит потерять часть себя. И я оказываюсь в положении «ни туда, ни сюда».
Выходом может быть только работа с этим пространством боли и подъём над ним, рассоздание самой парадигмы, в которой я нахожусь. Ни усилием воли, ни бегством отсюда не выбраться. Всё, что я пытаюсь удерживать — знания, опыт, воспоминания, — я удерживаю лишь для того, чтобы не отпустить и не признать разрыв. Но именно за этим стоят огромные внутренние процессы: человечество не придумало ничего иного, кроме как бороться, забывать, вытеснять или давить боль. И подавляя её, я подавляю ту часть себя, которая обладает способностями, которая умеет делать и действовать. Человек, избавившийся от боли таким образом, одновременно лишается своих ресурсов, и потому не может больше действовать так, как когда-то умел.
Идея «похоронить всё и начать жить заново» оказывается ловушкой. За ней нет счастья, а лишь ещё более глубокая деградация. В редких случаях у кого-то хватает внутренних ресурсов пройти этот круг повторно, но ресурсность не бесконечна: хватит на один, два, три раза, и затем человек оказывается обессиленным.
У меня нет желания выбросить всё и пойти в совершенно другой вид деятельности, и это не зависит от уровня сознательности. Человек, оказавшийся в подобной точке, всегда находится внутри парадигмы борьбы с кластерами боли и потому не имеет иного выхода, кроме как продолжать уничтожать их. Это не выбор, а следование самой логике программы.
Если рассмотреть эту парадигму глубже, то её верхний уровень всегда звучит одинаково: «начать новую жизнь». В этой логике старая жизнь должна быть разрушена до основания, и только тогда можно начать всё заново. В старую жизнь входят деньги, отношения, место жительства, профессиональные способности — всё то, что связано с прошлым. Эта парадигма предполагает уничтожение кластеров боли как условие для движения вперёд: от всего нужно избавиться, всё уничтожить, потому что вся жизнь до текущего момента воспринимается как источник боли.
Попытка уничтожить прошлое возникает из ощущения, что оно удерживает меня в горе и не даёт построить счастливую жизнь. Тогда я ставлю на своём прошлом жирный минус и начинаю процесс уничтожения, убеждённая, что именно это движение к счастью. В этой логике счастье строится через разрушение: уничтожаем плохое, то, что мешает жить, и только тогда освобождаем пространство для нового. Я не знаю никакого иного пути — вся человеческая история и опыт показывают мне лишь модели уничтожения.
Компромиссы тоже оказываются лишь вариациями внутри этой же парадигмы: мы уничтожаем отношения, дружбу, связи, и кажется, что это иной путь, но на деле это всё тот же способ борьбы через отрицание. Внутри этого процесса я ссорюсь со всем миром, затягиваю дела, не выполняю их вовремя, не реагирую вовремя, и даже не всегда вижу, каким образом сама это делаю. Я не нахожу слов, совершаю ошибки, тупею, ощущаю деградацию. Всё это результат внутреннего механизма уничтожения, направленного на часть себя.
Если рассмотреть этот механизм точнее, то в первой точке программы он проявляется как отказ знать. Я отказываюсь знать о существовании кластера боли, отказываюсь видеть его и всё пространство, с ним связанное. Чтобы это осуществить, я блокирую способность воспринимать: сворачиваю её, отворачиваюсь от реальности и погружаюсь в состояние незнания, тумана, лишь бы не чувствовать и не сталкиваться с тем, что есть.
Но здесь возникает парадокс: если я отворачиваюсь от старого бизнеса или отношений, я отворачиваюсь не только от них, а вообще от своей жизни. Жизнь нельзя разделить: она цельна. Пространство существует одно, и либо я смотрю на него прямо, либо отворачиваюсь и начинаю жить в иллюзиях и глюках. Отказываясь от части себя, связанной с прошлым, я фактически отворачиваюсь от всей объективной реальности. Тогда единственным пространством, в котором я могу строить свою «новую жизнь», становится мир иллюзий.
Я оказываюсь в замкнутой норе, закрываюсь от реальности, а вокруг продолжает течь жизнь. Моя «пассивность» — это не отсутствие воли, а нежелание выходить из дома, нежелание вступать в контакт с жизнью, нежелание открывать глаза на реальность. Лежать в постели, ничего не делать, блокировать все контакты — это способ отвернуться от объективного мира, способ уйти от него и удерживать себя в иллюзорной безопасности.
ЦИ
Я отворачиваюсь от реальности, избегаю контакта с ней. Я не хочу знать, не хочу видеть, не хочу слышать, не хочу ничего. Я отказываюсь видеть и знать реальность, связанную с собственной жизнью и собственным прошлым.

Уровень 2
Хочется только плакать, плакать без конца; боль становится непрерывной, как пульсирующая волна, и в ней нет выхода. Нет желаний, нет стремлений, остаётся лишь желание лежать неподвижно, как труп, механически жевать жвачку, чтобы хоть чем-то занять тело, но внутри — пустота.
Я отказываюсь от любой активности, от любых действий. Отказываюсь от своих знаний, от принятия решений, от самой ответственности за жизнь. Я отказываюсь от опыта, от тех ресурсов, что накоплены, и в этом отказе словно откатываюсь в трёхлетний возраст, где нет ни самостоятельности, ни решений, ни взрослости. Так создаётся зона без боли — искусственное пространство, где можно избежать чувств, спрятаться от боли, не соприкасаясь с нею. Это отказ от самой чувствительности.
Я стараюсь убить время чем-то простым и приятным, лишь бы не думать, не желать, не соприкасаться ни с чем настоящим. Я минимизирую взаимодействие с реальностью, свожу его к нулю, особенно с той её частью, которая связана с прошлым и с той частью себя, что создавала и действовала, но теперь приносит боль. Этот отказ не является сознательным выбором, он встроен в программу уничтожения. Она работает так: если взаимодействие приносит боль, значит нужно отказаться от тех ресурсов, что в него вложены. И вместо проработки и интеграции идёт отказ — не знать, не чувствовать, не воспринимать.
В каждой точке такого отказа я утрачиваю более глобальный слой: каждый раз блокируется способность, очередной фундамент, очередная часть личности. Постепенно формируется полный отказ от функций, полное прятание, уход от взаимодействия. Я начинаю отказываться чувствовать вообще. Любое чувство — даже радость, даже простая нежность — становится невыносимой нагрузкой. Я уничтожаю в себе способность чувствовать, потому что любое чувство открывает ту же боль, и потому я отказываюсь от эмоциональной сферы целиком.
Вместо настоящих чувств я заполняю это пространство мусором, чем-то поверхностным, лишь бы не реагировать на то, что происходит. Так формируется пустота, где нет подлинных эмоций.
ЦИ
Отказ от эмоционального, отказ от любых чувств. Избегание боли путём уничтожения эмоциональной части себя, той части, которая когда-то дарила радость, победу, полноту переживаний. Это отказ от темперамента, от подлинного отношения к людям и к жизни. Это отказ от самой эмоциональной природы, от живой основы личности.
Уровень 3
Сразу возникает боль в сердце, будто стрела пронзает грудь. Это огромный кластер боли, в котором я отказываюсь от важного — от самого процесса думать, от способности использовать свой ресурс мышления. Я как будто лишаю себя интеллекта, когнитивных функций, возможности учиться и знать.
В этой точке я начинаю делать виновным за свою боль собственное мышление. Всё, что я создавала, все выводы и решения, к которым приходила, были результатом работы интеллекта. Моя профессия, мои выборы, моя жизнь — всё формировалось через разум. Но теперь, чтобы избавиться от кластеров боли, я должна признать виновным именно интеллект и отказаться от него. Это означает: не думать, не размышлять, не учиться. Отказаться от той самой части, которая была для меня основой.
Так программа заставляет находить виноватое в каждой точке: за боль отвечает не сама программа, а моя способность думать, мой интеллект. Я начинаю верить, что именно он источник страдания, что именно он слишком сильно вовлекал меня в эмоции и в страдания, и потому я должна его уничтожить. Отказ от мышления становится для меня способом не чувствовать боли.
Это один из механизмов, встроенных в парадигму: всегда найти внутри себя ту часть, которая «виновата» за боль, и отрезать её. Здесь виноватым оказывается интеллект, и отказ от него становится очередным уровнем деградации, ещё одним шагом вглубь.

Уровень 4
Я начинаю обвинять свой интеллект за то, что он не смог вовремя увидеть и распознать то, что происходило. Кажется, что именно он не сумел построить профессию правильно, что именно он привёл меня к ошибкам. Но на самом деле в этой точке я делаю виноватым не интеллект в целом, а ещё более фундаментальный уровень — восприятие.
Именно восприятие позволяет человеку различать, где правда, а где ложь. Интеллект здесь бессилен: он лишь сравнивает факты с критериями, которые ему заданы, и оценивает соответствие. Но увидеть правду, распознать ложь — это функция сознания и восприятия. И вот именно эту способность я начинаю винить: я верю, что если перестану видеть правду, если буду как «все дурачки», то смогу быть счастливой. Виноватым становится само восприятие, потому что именно с его помощью я почувствовала боль.
Вместо того чтобы рассоздать саму программу, в которой проявилась боль, я уничтожаю способность восприятия, чтобы её не чувствовать. Это похоже на детский сад, где ребёнок бьёт скамейку, об которую ударился, вместо того чтобы понять, что произошло. Но именно так живут люди: отказываются видеть, отворачиваются, придумывают себе иллюзии. Советы вроде «перестань думать об этом», «отвлекись», «смотри на хорошее» — это всё о том же. Люди перестают смотреть на реальность и создают себе глюки, чтобы их переживать.
Сколько в мире вещей, которые неприятно видеть? И каждый раз, чтобы не чувствовать боли, человек блокирует восприятие. Он перестаёт видеть деревья, потому что ударился о одно из них; перестаёт видеть машины, потому что однажды машина принесла боль. И тогда он продолжает жить, но идёт вслепую и снова ударяется — потому что не видит препятствий. А потом ищет виноватых: бога, судьбу, приметы. Так формируется логика жизни внутри парадигмы боли, и именно так большинство людей и живут.
Мы живём в парадигме, где боль воспринимается как управляющий фактор, словно именно она определяет возможность видеть и различать. Эта логика утверждает: если хочешь что-то видеть, то обязан чувствовать боль. Но боль — это базовая деструктивная программа человечества, и внутри неё восприятие связывается с обязательным страданием.
Без этой парадигмы всё устроено иначе: человек может видеть, но при этом внутри ничего не будет триггерить, боль не включится. Тогда появляется возможность воспринимать всё целиком, получать информацию в её полноте и действовать на основании ясности, а не страха.
В работе я вижу это очень наглядно: направляя внимание человека, я помогаю ему встретиться с болью, чтобы он проработал её и смог смотреть туда без боли. Тогда открывается возможность свободно наблюдать и взаимодействовать с этим пространством. Стандартная психотерапия действует похожим образом, но там часто работает механизм «триггера внимания»: сам терапевт невольно попадает в ту же точку, и его внимание уходит в то же болезненное пространство. Эта система тоже в итоге приводит к блокировке восприятия: постепенно человек теряет ресурсность, его способности снижаются, и наступает эмоциональное выгорание.
Выгорание — это тот момент, когда ресурс исчерпан, всё восприятие уже заблокировано, и смотреть больше невозможно. Тогда сама мысль о работе, о клиенте, о задаче начинает вызывать острую боль. В этот момент человек теряет возможность поддерживать контакт с реальностью: всё забито болью, ничего нового не воспринимается, и даже присутствие другого человека становится триггером.
ЦИ
Отказ видеть правду, отказ смотреть на настоящую объективную реальность.
Если человек шаг за шагом отказывается от способности знать, чувствовать, думать и воспринимать, то на пятом уровне он уже становится жертвой. Его базовые способности заблокированы, он не может действовать ни по сути, ни по акту. А если он не живёт в своей реальности, то он неизбежно воспринимает лишь иллюзии. В таком состоянии ему можно внушить что угодно: сказать, что табуретка — лучший президент, и он проголосует за табуретку. Всё потому, что он перестал видеть реальность и живёт исключительно в мире глюков.

Уровень 5
Я словно ухожу в глубину, в какой-то угол, где остаётся только стремление погрузиться всё ниже, изо всех сил удерживая направление вниз, чтобы не выплыть. Это погружение становится процессом глубинной деградации: я окончательно прячу себя, чтобы не воспринимать, не включаться, не действовать. Возникает состояние страдания и скорби по себе, желание вернуться в утробу, в то пространство, где всё решено заранее, где нет ни выбора, ни боли, где есть только абсолютная беспомощность и безответственность. Это иллюзия полной защиты от реальности, попытка исчезнуть из неё целиком.
Так начинается обратное развитие: я всё меньше и меньше становлюсь взрослым человеком, отказываюсь от ответственности, от планов, от когнитивных функций. Деградация превращает меня в неподвижный эмбрион, где нет ни мыслей, ни чувств, ни действий, где остаётся лишь статическая поза. Я отказываюсь от восприятия себя как личности, от восприятия себя взрослым человеком, от той части, что проиграла, оказалась виноватой и теперь больше не нужна. Мне кажется, что можно начать новую жизнь с эмбриона, отказавшись от всей прошлой, отказавшись от сознания себя в этой жизни. Но это всего лишь иллюзия: я продолжаю оставаться взрослой личностью, как бы ни пыталась обмануть себя.
Уничтожая личность, человек превращается в беспомощную и безответственную жертву. Между четвёртым и пятым уровнем возникает точка перелома: выворачивание себя наизнанку, переход из состояния взрослости в состояние беспомощного материала, с которым можно делать всё что угодно. Но это самообман, потому что личность никуда не исчезает, и иллюзия «новой жизни» через уничтожение старой остаётся лишь болезненной фантазией.
Отказ от всех компетенций и возможностей взрослого человека приводит к полной дегуманизации. Я пытаюсь начать всё заново, уничтожив прошлое, но на деле это процесс разрушения себя, ведущий к состояниям деменции, болезни Альцгеймера, старческого маразма. Это движение вниз, в небытие, где нет ни личности, ни ответственности, ни связи с жизнью.
ЦИ
Отказ нести ответственность за свою жизнь. Отказ от всей прожитой жизни, где плохое и хорошее перемешано так, что невозможно их разделить, и потому всё очерчивается как «плохое», на всё ставится крест, и человек отказывается от всего сразу. Это полный отказ от ответственности как таковой.

Уровень 6
Возникает тенденция сбросить с себя всю ответственность, отказаться от неё полностью, не отвечать ни за что. Эта тенденция отражается даже на теле: появляется боль в области желудка, в солнечном сплетении, будто тело откликается на саму мысль о шестом уровне. Внутри всплывают триггеры обиды, ощущение несправедливости, желание обвинить всю жизнь целиком.
Первый этап работы по ТЕОС предполагает рассоздание этих наслоений, которые легли поверх структуры личности, и на это уходят годы. Но пока программа действует, её вектор направлен на ещё более радикальный отказ — тенденцию вообще не родиться. Это не просто желание исчезнуть, это идея, что моё рождение само по себе абсурд и ошибка, что правильнее было бы никогда не существовать, не зачинаться.
И поскольку реально отказаться от этого невозможно, программа начинает блокировать глубинные слои. Я отказываюсь от самой исходной точки, от того решения, которое сделало меня человеком, которое структурировало моё сознание в человеческую форму. Отказ касается не только отдельной функции или воспоминания, а самой зоны сознания, на которой построено человеческое существование.
Таким образом, шестой уровень — это отказ осознавать себя человеком, отказ признавать себя личностью, отказ от изначальной точки, где я выбрал быть человеком. Здесь запускается процесс уничтожения фундаментальной части себя, той, что решила воплотиться, стать человеком, войти в эту структуру. Внутри программы это выглядит как возможность избавиться от боли, но на самом деле это разрушение самого основания, которое соединяет меня с жизнью.

Уровень 7
Остаётся только тело, но я уже не могу подойти к этой идее. Я отказалась от сознания, и в рамках программы кажется, что теперь ничего не осталось. Внутри этой логики нет выхода: там уже не существует ни мыслей, ни направлений, ни самой личности. Всё растворено, и остаётся лишь ощущение полного отказа от своей сущности.
С позиции программы этот шаг выглядит как естественный: отказаться от большей части себя, от своей сущности, которая проявилась «не так, как надо». Я стараюсь растворить её, расщепить, уничтожить, чтобы не чувствовать боли. Но в этот момент в процесс вовлекается всё — и тело, и память, и сама я. Я отказываюсь от той части, что прожила жизнь, накопила опыт, приобрела знания, и одновременно испытываю сильнейшую боль, сравнимую с самоубийством.
Уничтожение тела становится логическим продолжением, ведь именно тело связывает меня с реальностью. Когда сознание уже уничтожено, агрессия обращается на тело, на то, что ещё удерживает в жизни. И тогда запускается процесс разрушения: я перестаю отдавать ресурсы на поддержание тела, перестаю направлять внимание, перестаю удерживать систему. Все процессы в теле происходят лишь потому, что существо тратит свой ресурс на поддержание биохимии и целостности, а как только внимание снимается, тело начинает разрушаться. Биохимия нарушается, системы расшатываются, и тело перестаёт работать. Болезни становятся прямым следствием этого отказа.
ЦИ
Отказ поддерживать жизнь в теле.

Уровень 8
Остаётся лишь чистая боль. Всё остальное — тело, сознание, личность — уже уничтожено, и в остатке остаётся только белое пространство боли. Одновременно проявляется и другая часть личности, ещё не разрушенная до конца, которая способна осознавать происходящее. Получается двойная ситуация: я нахожусь внутри боли и одновременно наблюдаю её сверху. Но контакта с личностью уже нет, остаётся только боль, чистая и абсолютная.
Я прошла через все уровни уничтожения, и всё же боль осталась. Теперь это боль утраты, боль по той части, которая уже уничтожена, и одновременно осознание её нужности. Я плачу по себе самой, по тому, что потеряла, и понимаю, что жить с этой частью невозможно, потому что она приносит боль, но без неё тоже нельзя, потому что в ней заключена моя жизнь. Так рождается новый виток цикла: боль становится ещё сильнее, и снова запускается процесс уничтожения, на этот раз направленный на ту часть, что осталась и воспринимает.
Возникает ужас бессмысленности: я выполнила программу до конца, уничтожила всё, что можно было уничтожить, а боль не исчезла. И тогда кажется, что выхода нет, кроме как снова начинать, снова искать виноватого, снова пытаться уничтожить ту часть, что ощущает. Программа превращается в круг, и вместе с падением вниз формируется воронка — движение по спирали вниз, где каждая новая попытка только усиливает разрушение. Это и есть эффект «чёрной дыры»: внутренние циклы создают иллюзию бесконечного падения, в котором исчезает всё больше ресурсов и частей личности.
ЦИ
Уничтожить боль, которая осталась после всех уничтожений. Уничтожить ту часть, которая её видит и чувствует. Но частей ещё много, и программа продолжает действовать, уничтожая всё новое и новое, пока не остаётся только воронка, в которую втягивается вся жизнь.

Центральная точка (ЦТ)
Во всей этой программе я снова и снова ищу виновного, того, на кого можно возложить ответственность за профессиональный кризис, за разрушение жизни, за то, что я испытываю такую боль. Виновным оказывается интеллект, неверно принятое решение, чрезмерная эмоциональная вовлечённость. И следующий шаг — уничтожить эту часть, чтобы избавиться от боли, ведь именно она кажется источником страданий. Так формируется идея: наказать ту часть себя, которая допустила всё это, и тем самым освободиться.
Но в каждом витке цикла я неизбежно выхожу к себе самой. Я становлюсь виновной и уничтожаю себя, надеясь, что это принесёт облегчение. Внутри парадигмы это выглядит логично: есть некий желаемый результат, неопределённый, но всегда с оттенком «должно было быть не так». И разница между тем, как оно есть на самом деле, и тем, как должно было быть, рождает боль. Вся прожитая жизнь оценивается минусом, хотя для других людей она могла бы выглядеть как огромный плюс.
Эта часть, которую я отметила знаком минус, оказывается непереносимой. Я не хочу её видеть, не хочу её осознавать, стремлюсь закопать и отрезать, будто её никогда не существовало. Внутри парадигмы это воспринимается как необходимость: найти виновного и уничтожить его.
Приказываю себе найти и проявить, как называется это пространство.
В моём воображении это похоже на гонку на велосипедах, где я приезжаю последней. Если бы я приехала первой — это объяснили бы допингом. Но суть в том, что кроме меня в этой гонке никто и не едет. Я одна на велотренажёре, но поставила себе оценку, что я последняя, и в этом самоосуждении проиграла всё.
Так я загоняю себя в иллюзию постоянного поражения, в попытку доказать, что должна была куда-то приехать, хотя сама же создала правила этой гонки и сама же признала себя проигравшей.

Общее резюме
Документ фиксирует процесс последовательного разрушения личности внутри программы, где в каждой точке за переживаемую боль назначается «виновная» часть, и её необходимо уничтожить. Это движение по уровням от поверхностных отказов до фундаментальных — постепенное рассоздание себя как человека.
На Уровне 1 запускается механизм отказа от ясности и от знания: человек отворачивается от реальности и прошлого, пытается похоронить всё и начать заново, но вместо освобождения оказывается внутри парадигмы уничтожения, где жизнь оценивается как источник боли.
На Уровне 2 происходит отказ от эмоциональной сферы: уничтожаются чувства, и даже радость или нежность становятся непереносимыми.
На Уровне 3 «виновным» назначается интеллект, и начинается отказ от мышления, от когнитивных функций, от способности учиться и знать.
На Уровне 4 разрушение направляется ещё глубже — на восприятие. Отказываясь видеть реальность, человек блокирует способность различать правду и ложь, формируя иллюзорный мир и входя в логику выгорания.
С Уровня 5 процесс становится радикальным: идёт деградация до состояния эмбриона, отказ от взрослости и ответственности, что приводит к полной дегуманизации.
На Уровне 6 блокируется сама исходная точка — решение быть человеком. Это отказ от признания себя личностью и попытка аннулировать сам факт рождения.
На Уровне 7 агрессия оборачивается на тело: разрушается поддержка жизни, снимается внимание с процессов организма, и тело начинает разрушаться, рождая болезни.
На Уровне 8 остаётся только чистая боль, белое пространство страдания, которое невозможно ни устранить, ни интегрировать, и цикл повторяется в форме воронки — «чёрной дыры», которая втягивает всё новые части личности и ресурсы.
В Центральной точке проявляется главная иллюзия: стремление найти виновного и уничтожить его. В конечном итоге виновной всегда оказывается сама личность, и человек уничтожает себя в надежде обрести облегчение. Но это приводит лишь к новым виткам разрушения. Финальный образ — гонка, где кроме самого человека никто не участвует, но он всё равно считает себя проигравшим. Эта иллюзия постоянного поражения поддерживает программу и удерживает её в действии.