Формирование личности - внедрение программы самоуничтожения в момент зачатия.

Краткая аннотация

Документ представляет собой последовательное исследование формирования личности как процесса, управляемого глубинной деструктивной программой, заложенной ещё в эмбриональной фазе. Через девять уровней — от начальной неразделённости с матерью до осознания себя как воплощённого поражения — автор прослеживает, как естественный импульс жизни и развития превращается в систему самоуничтожения.
Каждый уровень фиксирует отдельный этап отказа: от знания, чувств, любви, тела, рода и пола — до полного отрицания своего существования.
В Центральной точке раскрывается главный принцип программы — «жизнь равна поражению», а идеальным исходом становится не-рождение. Этот принцип рассматривается как космический закон, по которому человек, повторяя структуру Вселенной, стремится вернуть себя в состояние ничто, чтобы «умереть, не родившись».

2021_05_05

Уровень 0
Формирование личности всегда разворачивается в контексте происхождения — на каждом этапе инициации и отделения. Процесс взросления организма предполагает постепенное отделение, становление автономности, способность самостоятельно удерживать и направлять энергию. Так же и личность, развиваясь, должна повышать степень своей самостоятельности. Однако существуют определённые зависимости, передающиеся из поколения в поколение, которые создают условия для невозможности этого разделения. Формируются пространства, программы и структуры, удерживающие человека в состоянии неразделённости, искажающие естественный ход развития, превращая его в болезненный процесс.
Суть деструктивных программ состоит в том, чтобы наложить на естественные процессы множество проекций, усложнений и противоречий, пока изначально простой и естественный путь не превратится в мучительное преодоление. Представь, что нужно поднять и перенести мешок весом в 30 килограммов на сто метров. Первый закон, который ты вынуждена исполнить — закон гравитации. На преодоление этого закона необходимо потратить часть ресурса, прежде чем приложить усилия к самому действию. Если бы этого закона не существовало, все твои силы пошли бы непосредственно на движение, и усилий потребовалось бы значительно меньше. Но во вселенной этот закон присутствует — как одна из базовых деструктивных программ, встроенных в структуру материального мира. Поэтому ты обязана потратить энергию и ресурс на выполнение этого условия, и никакие обходные пути здесь невозможны. Если у тебя есть запас в 35 килограммов ресурса — ты их потратишь, но если их недостаточно, действие не будет завершено. Вся жизнь устроена по тому же принципу: прежде чем человек сможет использовать ресурсы на себя, он должен удовлетворить требования программ и ограничений, наложенных на естественные состояния.
Так человек оказывается включённым в программу, где он постоянно расходует силы не на созидание, а на поддержание деструктивных процессов, которые в итоге оборачиваются страданием, конфликтами и болью. Освобождение от этого круга начинается не с поиска причин — потому что сам поиск причин, как концепция, уводит внимание в ум, закрепляя участие в программе, — а с прояснения самого пространства. Нужно взять пространство целиком, увидеть его структуру и развернуть, не вычленяя отдельных звеньев, а рассознавая всю систему как единый механизм.
Есть пространство игры, пространство программы, которое создаёт человек. В нём существуют причины, но поиск этих причин не ведёт к рассозданию. Это всего лишь движение внутри самой программы, ползание по её поверхности. Задача же состоит в том, чтобы проявить всё пространство сразу — со всеми его причинами и последствиями — и рассоздать его как целое. Если брать изолированные фрагменты, это уже выполнение программы: программа заставляет блуждать внутри себя, достигать локальных целей, бесконечно растрачивая энергию на поддержание иллюзий.
В этом процессе формируются точки боли — опорные координаты будущей личности, на основе которых выстраиваются структуры для борьбы с болью и её предполагаемыми причинами. Каждая такая точка становится узлом, вокруг которого формируется восприятие себя и мира. Личность рождается и оформляется в пространстве родителей; ребёнок сначала существует внутри поля матери, и естественным образом его стремление — со временем выйти из этого поля, стать самостоятельным. Но так как ни у родителей, ни у детей обычно нет здоровых условий для разделения, это естественное движение превращается в невротический и болезненный процесс, оставляя ощущение незавершённости и вины.
Так формируется структура личности — как совокупность точек боли и механизмов борьбы с ними. Она закрепляется на уровне опыта и становится основой для повторения тех же самых сценариев в следующих поколениях. И до тех пор, пока пространство этой программы не будет проявлено и рассознано, человек будет бессознательно выполнять её — расходуя ресурсы на преодоление законов, которые сам поддерживает своим существованием.

Уровень 1
Возникает видение, что всё это происходило ещё до моего появления. Как будто я лечу на самолёте, почти касаясь пространства, на бреющем полёте в космосе. В голове — тишина, головы будто бы ещё нет, и всё, что видится, — иллюзия. Ничего не думает, ничего не существует, только пустота. В этом безмолвии появляется насильственное знание: я вижу эмбрион, крошечный, прозрачный, похожий на рыбку. И вместе с этим видением поднимается ужас, страх и слёзы.
Мать узнаёт, что беременна. Но я не верю этой картинке. Я знаю эту историю, она во мне записана, но не верю ни образам, ни даже ощущениям. Всё переплетается: неверие, сопротивление, непонимание. Импульс «я не верю» становится внутренним кругом, бесконечно повторяющимся. Это не просто мысль, а состояние, которое заставляет меня вновь и вновь отрицать происходящее. Кто внушил мне не верить себе, сопротивляться жизни, отторгать то, что есть?
Я не чувствую ни эмоций, ни телесных ощущений — будто смотрю на всё извне и произношу слова, не имея в них участия. Но при этом я подстраиваю своё состояние под некую внешнюю команду, под воздействие, которое диктует, что чувствовать и как реагировать. Если посмотреть на это со стороны — состояние «я не верю» само становится программой. Я чувствую, что нахожусь в состоянии своей матери, которая не верит, что беременна, и пребывает в ужасе.
Пока у эмбриона нет личности, нет способности различать, разделять внутреннее и внешнее, он полностью слит с состоянием матери. Всё, что переживает мать, воспринимается как собственное. Это и есть первый уровень неразделённости. На этом этапе я ещё не отличаю себя от неё, и поэтому её боль, страх, ужас и отторжение я воспринимаю как свои собственные.
Первое, что возникает в этом пространстве, — мысль о смерти. Аборт. Убить, избавиться. Ужас становится тотальным. Это не придумано, не символично — это переживается как реальность.
И вот в этом месте проявляется главный механизм программы: всё, что мать прожила тогда, я несу в себе до сих пор, считая своими чувствами. Все её команды и решения — отголоски в моей психике, активирующиеся в определённые моменты жизни. В основе этого слоя — беспомощность и дикий страх. Нет возможности действовать, есть только ужас и стремление исчезнуть. Желание убежать, избавиться, сменить состояние любой ценой. Родители не любили друг друга, и в детях видели собственное несчастье. Отсюда — ощущение, что если бы не было нас, они были бы свободными и счастливыми. И теперь я повторяю ту же идею: если бы не было детей, я бы тоже была счастлива. Но это иллюзия — не было бы свободы, была бы иная форма несчастья.
На этом уровне эмоции — не проявление глубины чувств, а лишь реакции организма. Эмоция — это химический процесс, отклик нейронных сетей и гормонов на раздражитель. Нет гормонов — нет и эмоций. Они не принадлежат сознанию, они происходят автоматически. И если не включаться в реакцию, можно увидеть сам процесс, описать его без погружения.
Мать пыталась избавиться, хотела остановить процесс жизни. В ней было сильное желание уничтожить — себя, плод, саму возможность продолжения. Внутри меня этот импульс превратился в задачу: помочь матери избавиться от меня. И способы разные — стать как можно меньше, занять минимум пространства, замереть, высохнуть, отпасть, рассосаться. Так рождается базовая программа отделения: освободить мать от себя, уйти, не мешать, не тревожить. Стать самостоятельным эмбрионом — как будто возможно разделиться уже в утробе.
ЦИ
Не родиться. Не проявиться как живое существо. Не показаться. Остаться там, где есть. Замереть, остановить движение. Внутренний посыл матери: «я не хочу это знать, не хочу видеть, не хочу признавать». Первая реакция — отрицание, сомнение в реальности происходящего: «а может, это неправда, давай будем этого не знать». Страх знания, страх осознания. Само знание объявляется причиной боли. Запускается попытка забыть, стереть, растворить восприятие. Так появляется иллюзия: «это страшный сон, я проснусь — и всё исчезнет».
Это первый этап любого горя — отрицание. И таких историй бесчисленное множество. Женщины, пережившие подобное, часто несут в себе один и тот же импульс: позор, страх, отвращение, нежелание знать. И каждый раз в этих пространствах рождается та же волна боли, отрицания и попытка не родиться — как способ спасти другого, не существуя самой.

Уровень 2
Мне тяжело. Возникает страшная ненависть — как будто приходится что-то делать против своей воли, и это пробирает до самого основания. Внутри всё сжимается от осознания, что меня не любили. Да, обо мне заботились, кормили, поили, но не было любви, не было тепла, не было того внутреннего отклика, который даёт ощущение принятия. Всё время существовало нечто недосказанное, не оформленное, словно между мной и матерью не возникло границы, но и близости тоже не было. В её взгляде — ненависть к себе, к отцу, к жизни, к тому, что не получилось так, как она хотела. Это состояние — непринятие, невозможность согласиться с фактом реальности. И в этом непринятии заключена вся боль.
Если на предыдущем уровне главной реакцией было отрицание и попытка забыть, то здесь начинается иной процесс — осознание, но с ощущением ненависти. Принятие факта, что жизнь как будто окончена, что всё пошло не так, и вместе с этим — злоба на сам факт существования. Беременность воспринимается как конец, как обрыв всех планов, мечтаний и надежд. Возникает подчинение обстоятельствам, но и ярость по отношению к ним. Эта двойственность создаёт внутреннее тугодумие, вязкость мышления и чувств, в которых рождается программа: «лучше бы она сделала аборт». Эта мысль не случайна — она заложена в самой структуре пространства, задолго до рождения, ещё до зачатия.
Я должна подчиниться, но не могу. В этом внутреннем конфликте рождается ненависть.
Появляется стремление не знать о себе, не признавать своего существования. Если я читаю, учусь, смотрю кино, слушаю что-то — меня как будто нет. Всё становится способом забыть о себе, избавиться от знания, что я есть. Возникает отчаянное решение — не знать, не помнить, не ощущать себя, чтобы избежать боли. Как страус, прячущий голову в песок, я прячусь от самого факта бытия.
Главный процесс этого уровня — отказ чувствовать себя живой. Всё делается ради того, чтобы не ощущать присутствия, не сталкиваться с собой. Деятельность превращается в способ бегства от осознания. Я создаю множество занятий, чтобы заполнить пространство и не слышать внутреннюю боль.
Если рассматривать глубже, то это — блокировка основного механизма сознания: способности знать, что я есть. Это отказ от осознавания себя как существующей. И достигается он через избегание боли, через постоянную занятость, через подавление интеллекта.
Чтобы не знать, я загружаю себя бесконечными процессами, как компьютер, перегруженный ненужными задачами, пока он не зависает. Так и я — перегружаю свой ум, чтобы перестать соображать, перестать понимать. Разрушаю в себе когнитивные способности, подавляю восприятие, чтобы заблокировать само осознание. Люди вокруг тоже живут в подобной структуре — чувствуют что-то, но не могут это осмыслить, не могут выразить словами, потому что механизм мышления перегружен паразитарными процессами.
Сейчас я замечаю, что забываю имена, даты, планы, нужные действия. Это прямое следствие программы этого уровня — стремление спрятаться, не помнить, не знать. Это возвращение в утробную форму избегания: чем меньше осознания, тем меньше боли. Единственный доступный способ самосохранения — «не знать».
Механизм этого «не знания» — постоянное подавление интеллекта. Восприятие переворачивается. Вместо ясного мышления — бесконечные внутренние разговоры, потоки бесполезных мыслей, имитация интеллектуальной активности. Мозг работает, но не осознаёт, что делает. Это и есть саморазрушительный процесс: перегрузить систему так, чтобы она перестала видеть саму себя.
Если представить фокус внимания как прожектор, то при его цельном свете можно видеть глубоко и ясно. Но если разбить этот луч на миллионы мелких искр, ничего не останется различимым. Так я раздробила свой фокус — и перестала видеть себя.
ЦИ
Это способ подавления знания о собственном существовании. Постоянная занятость чем-то, бесконечные процессы и внутренние разговоры служат одной цели — не знать, что я есть. Подавлять интеллект, чтобы не чувствовать, не осознавать себя.

Уровень 3
Я болтаю, хвастаюсь, стараюсь что-то доказывать — лишь бы убежать от себя. Всё это не жизнь, а постоянный побег: побег от осознания, что я есть, что я живу, что я существую. Бегство от самого факта рождения, от знания, что придётся умереть. Я всё время отворачиваюсь от этого знания, будто возвращаюсь туда, где ещё можно не видеть конца, не ощущать смертность. В этом движении — попытка избежать самого осознания жизни как конечной, как обречённой.
Я всё время ухожу от темы. Как будто боюсь задержаться в реальности, где больно, и потому цепляюсь за всё, что может казаться «хорошим». Я бегу в позитив, в иллюзии, в идею, что «всё, что ни случается, к лучшему». Это не вера — это форма самоуспокоения. Я стараюсь заглушить боль чем-то ярким, приятным, мнимо осмысленным. Создаю убеждения, чтобы спрятаться в них. Эта склонность к постоянному уходу от чувств порождает запутанность, эмоциональную неразбериху, в которой реальность перестаёт быть различимой. Это граница с безумием, с психическим срывом. Я начинаю переворачивать мир, подменять значения, подставлять под реальность собственные фантазии, лишь бы не видеть боль.
Так зарождается шизофрения как символическая форма — отказ от восприятия реальности, разрушение связи между внутренним и внешним. В моём случае это ещё не болезнь, а постоянная угроза — предельная точка, где происходит распад восприятия. Где хорошо, там мне плохо; где плохо, там мне спокойно. Всё переворачивается. Это уже не просто уход, а сознательное разрушение адекватности, чтобы не чувствовать.
Неадекватность становится способом самозащиты. Любая критика воспринимается как нападение, любое отражение — как угроза. Возникает стремление уничтожить тех, кто способен показать мне реальность. Я разрушаю окружение, друзей, близких, всех, кто может стать зеркалом. Изолируюсь, создаю вокруг себя вакуум, где никто не скажет правды. Это тотальный контроль над пространством — контроль, направленный на сохранение иллюзии покоя. Даже дети, если они рядом, становятся угрозой, ведь они способны увидеть и сказать то, чего я не хочу признавать. Поэтому я выстраиваю такую систему отношений, в которой никто не может меня потревожить.
Это борьба с триггерами — с любыми объектами, способными пробудить боль. Я убегаю не только от страдания, но и от любви, от человеческого участия, от отношений. Я отгоняю всех, кто может вернуть меня в реальность. Не могу уничтожить саму боль, но могу устранить тех, кто её напоминает. Так я и живу: уничтожаю связи, чтобы не столкнуться с правдой.
В этом уровне начинается уничтожение эмоционального интеллекта. Если раньше я разрушала ум, блокировала когнитивные процессы, то теперь разрушению подвергается способность чувствовать. Я пытаюсь убить в себе любовь, ведь она — главный источник боли. Но убивая способность любить, я убиваю способность чувствовать вообще. Отказываясь от чувств, я перестаю быть живой.
Когда я говорю: «Я тебя не люблю», — я не просто произношу слова. Я пытаюсь этим убить в себе любовь, уничтожить боль, разрушить связь. Я не убиваю человека, я убиваю в себе способность чувствовать к нему. И так создаю иллюзию безопасности, где никто не может причинить боль, потому что я никого не люблю. Это воспроизводство материнской программы: моя мать тоже пыталась избавиться от боли тем, что отказывалась от любви. Её слова «отстаньте от меня» — форма защиты от реальности, где она была несчастна. Я повторяю ту же структуру.
Чувство вины становится цементом этой программы. Вина за то, что я родилась, за то, что разрушила чужие жизни. Вина за то, что я существую. И из этой вины рождается логика самоуничтожения: если исчезну я, исчезнет и боль.
ЦИ
Отказ чувствовать. Прекращение способности испытывать любовь, радость, нежность. Уничтожение эмоционального восприятия мира. Отказываясь от любви, я отказываюсь и от боли, потому что система чувств едина. Это программа полного подавления эмоций. За ней стоит глубинное ощущение вины — вина за само рождение, за то, что принесла боль другим. Это и есть основа программы самоуничтожения, в которой исчезновение воспринимается как избавление.

Уровень 4
Боль вины за то, что я продолжаю жить. Это третий месяц внутриутробного развития. Начинаются первые движения, первые толчки. Связь с матерью — максимально сильная, почти абсолютная. Я до сих пор выполняю эту программу: больно, очень больно, словно в каждый момент ощущаю, что не выполнила материнского приказа — не умерла. Боль вины за то, что продолжаю расти, развиваться, что не остановила себя, не исчезла. Это не моя боль — это боль моей матери, её отчаяние, её бессилие. Она хотела избавиться, но не смогла. Теперь ей предстоит жить с этим ребёнком, нести его как тяжесть, как гигантское дополнение, как чужую судьбу.
Когда ребёнок впервые шевелится, у матери просыпается новое осознание: теперь это навсегда. Теперь ребёнок здесь, с ней, в её жизни, и изменить ничего нельзя. Все попытки забыть, не чувствовать, отрицать — рушатся, потому что внутри — движение, жизнь, факт, который невозможно стереть. Этот момент становится для матери точкой невозврата, а для меня — точкой формирования программы: «нельзя изменить, нельзя избавиться». Я принимаю эту боль как свою, как главную линию, на которой строю собственную жизнь.
Это дикое желание не иметь, желание всё время отменить реальность, вернуть её вспять, отвернуться, отказаться чувствовать. Попытка уйти обратно в эмбриональную фазу, не рождаться, уничтожить себя до появления на свет. Но теперь это уже не просто материнское желание избавиться от плода, а моя собственная программа самоуничтожения.
Так живут многие — пока ещё находятся на первом этапе программы, у них остаётся ресурс получать от этого какой-то кайф. Но на более глубоких уровнях ресурсы кончаются, и начинается только боль. Связь между матерью и ребёнком в этот период тотальна: всё, что испытывает мать, ребёнок моментально воспринимает как своё. Он становится соучастником её программы. И когда вырастает, продолжает выполнять её, уже как взрослый человек.
Я вижу, что та же программа повторилась у моей матери со вторым ребёнком. Желали мальчика, родилась девочка. Жизнь сестры стала сплошной болью. Сбегая от неё, она создала свой внутренний мир, превратила жизнь в воображение, ушла в шизофрению. Я тоже пыталась уйти в шизофрению, но не ушла, потому что у меня ресурсов оказалось больше, и я смогла построить свой мир ближе к реальности. Не глючный, но всё равно мир между шизофренией и действительностью.
На этом уровне программа обретает форму дегуманизации. Я начинаю отказываться от себя как от живого существа, превращаю себя в предмет, в механизм. Если не могу уничтожить объект, уничтожаю себя. Если не могу изменить реальность, создаю параллельный мир, в котором могу умереть, а потом «встать из могилы» и сказать: «Ну что, жалеете?» — как будто это даст обратную власть. Но подняться с могилы не получится. Мир настоящий вокруг, и страдания не уходят.
Так формируется отказ воспринимать себя как реальность, отказ быть человеком. Как моя мать в начале беременности не верила, что ребёнок есть, так и я теперь не верю, что существую в реальности. Это проводное ощущение — нежелание признать факт жизни. И на этой основе строится целая система чувств, реакций, желаний. Невозможность принять, что жизнь теперь будет другой, не той, что хотелось, а той, что есть, становится фундаментом всей личности.
В результате я довожу материнскую теорию до конца: закрываю глаза и создаю себе одиночество, в котором никого нет. Уничтожаю свою реальность так, как мать хотела уничтожить плод. Отказываюсь чувствовать себя живой, отказываюсь воспринимать себя человеком. Сестра пошла глубже, ушла в шизофрению. Я осталась на границе, построив себе мир ближе к реальности, но тоже выстроенный на отказе.
Это сопротивление крутится вокруг самого внутриутробного развития. Именно там закладываются глубинные программы, точки активации. Пока развивается эмбрион, формируется основная база личности. Любая материнская эмоция становится точкой боли, вокруг которой выстраивается структура будущей личности. Сначала — на уровне плода, потом — на уровне нейронных сетей, которые формируются до 17–18 лет. Базовые программы не просто выполняются, они формируют сам мозг, саму структуру восприятия. И ты сегодня смотришь на ту личность, которую продолжаешь формировать до сих пор.

Уровень 5
Отказ от мужчины. Отказ от продолжения рода. Отказ от семьи. Отказ от самой идеи продолжения себя. Всё повторяется — но теперь я сама повторяю отказ. Отказ любить мужчин, отказ продолжать род, отказ от бессмертия. Здесь в основе уже заложено желание уничтожить себя: как можно стремиться к бессмертию, если нет желания жить.
Моя мать считала виноватым в своей судьбе мужчину, от которого зачала и родила ребёнка. И у меня повторилась та же ситуация. Я переняла этот отказ и довела его до предела. Сначала — отказ от мужчины, потом — отказ от семьи, от отношений, от самой себя как женщины. Это переход в противоположность, разрушение своей женской природы.
Если смотреть глубже, мой отказ от мужчин ничего не меняет в самой реальности: мужчины не исчезают от того, что я их отвергаю. Под видом отказа от мужчин происходит отказ от себя. Отказ от своей женской личности, от себя как матери, как хранительницы очага, как той, кто может продолжать жизнь.
В себе женщину не убьёшь. Я уже родилась женщиной, это факт. Но убить личность женщины, дух женщины как программы — возможно. Убить себя как женщину, чтобы мужчины остались без женщин, — как будто это наказание для всего мужского мира и человечества. Но на деле это форма самоуничтожения.
Так формируется особая программа: пока ресурсов хватает, процесс разворачивается на уровне мыслей и чувств, ещё не переходя в действия. Если бы я была на более глубинных уровнях, где идёт процесс полного уничтожения, то совершала бы реальные разрушительные поступки. Сейчас же программа работает в сфере ментала и эмоций, в рамках более глубокой, базовой программы.
Эта деструкция пронизывает разные стороны жизни, заполняет все сферы. Она становится фоном, на котором строятся решения, реакции, отношения.
ЦИ
Уничтожить в себе личность женщины, женскую суть. Уничтожить способность забеременеть, стать матерью. Уничтожить различие полов, чтобы не стать матерью. Вина объявляется способности зачинать ребёнка, биологии. Биологию нужно уничтожить, стереть как основу.

Уровень 6
Никогда не любила детей — это утверждение звучит не как случайное признание, а как следствие глубокой программы, сформированной ещё в эмбриональной фазе; любовь к детям отторгается, остаётся только исключительная привязанность к одной близкой личности — сестре — и весь остальной мир детей воспринимается как чужой, обременительный, источник бесконечной ответственности и боли. В этой точке происходит переливание в меня материнских установок: я принимаю не свои желания, а установки матери; происходит сливание, когда части моей личности растворяются в материальном и эмоциональном поле матери, и я постепенно теряю контакт с той исходной сущностью, которая могла бы быть «мной», отдельной, автономной, имеющей собственный вектор развития.
Отказ быть собой проявляется как системное самоуничтожение, запущенное очень рано: ещё до того, как проявилась какая-либо чёткая индивидуальность, запускаются механизмы подчинения, подхватывающие инициативы и потребности матери, и вместо развития собственной линии я становлюсь механизмом исполнения чужой программы. Это — не просто ассимиляция чужой воли, это структурная потеря собственной сущности: изначальная часть меня, не входящая в материнскую программу, отторгается, объявляется виновницей и подлежит уничтожению, как некое аллергическое тело, создающее помехи общей системе.
Такая дробление внутреннего поля и последовательное игнорирование своей аутентичности порождает в дальнейшем двухслойную картину: внешне — деятельный, социально приспособленный человек, внутренне — фрагментированная система, где одна часть выполняет материнскую схему, а другая либо заглушена, либо спрятана. Этот процесс — не просто психическая травма, а органический механизм формирования личности: материнская ненависть к «иной» части внедряет программу её уничтожения, и эта программа реплицируется на уровне нейронных сетей, образуя устойчивые паттерны реакции и избегания.
ЦИ
Разделение «вода и масло» — несовместимость, к которой стремится материнская программа; исходная неразделённая сущность объявляется ресурсом, подлежащим уничтожению, и в рамках этого нарратива её просто нет, нет пространства для её существования, её нужно стереть, потому что она представляет угрозу для целостности, декларируемой материнской схемой; конститутивно задаётся идея: «этой сущности не быть», и это формирует базовую линию поведения и отношения к себе, которая затем укладывается в структуру всей дальнейшей жизни.

Уровень 7
Опять пустота в голове — привычная, будто естественная, но на самом деле это не нейтральная пустота, а пространство, где истощились силы бороться. Физическое бессилие соединяется с психическим: нет больше энергии сопротивляться разделённости, нет возможности удерживать себя в целостности. Как вода и масло, которые снова и снова разделяются, так и я, снова и снова пытаюсь соединить несоединимое — эти внутренние части, которые были разделены ещё до рождения, и каждый раз сталкиваюсь с невозможностью, с изнурённой попыткой удержать их вместе.
В этом состоянии возникает ощущение утраты собственной целостности, переживание дефекта, обломка, из которого больше невозможно собрать целое. Желание избавиться от тела становится конкретным: не просто уйти в иллюзию, не просто уничтожить чувства или разум, а исчезнуть физически. Здесь появляется последний импульс — умереть во время родов, раствориться, не выйти наружу, не воплотиться. Это не просто метафора, а реальное желание уничтожить тело, избавиться от него, как от последнего якоря, который удерживает меня в существовании.
Это последняя попытка физического уничтожения — не родиться, умереть в момент родов. С этим желанием я захожу в точку предела: дальше уже нет ничего, только мысль о том, что выигрыш возможен лишь в не-рождении.
Это состояние не каприз, а результат многослойной программы: постоянных попыток соединить несоединимое, усталости от этих попыток, от бесконечного проигрыша, который воспринимается как закон. И в этом состоянии сознание готово отказаться даже от тела, лишь бы прекратить эту цикличность.

Уровень 8
Я родилась — и сразу боль. Родилась — и оказалась брошена. Всё начинается снова: всё, что проживалось девять месяцев как отчаянная борьба за не-рождение, завершается проигрышем. Боролась, сопротивлялась, пыталась уйти — но проиграла. Родилась. Теперь остаётся только убивать себя дальше, шаг за шагом, проживая рождение как поражение.
Именно здесь становится видимым главный принцип этого пространства: бороться, бороться — и всё равно родиться, значит проиграть. Формируется парадигма, в которой само существование приравнивается к поражению. Родился — проиграл. Живой — проиграл. Идеальный выигрыш — умереть, а ещё лучше — умереть не родившись. Последний шанс — момент родов. Если он не реализован, программа продолжается: уничтожать себя после рождения, через поступки, через отношения, через всю жизнь.

Центральная точка
Процесс превращения чего-то в ничто, который разворачивается внутри человека, зеркалится в космосе — там это выглядит как превращение галактик в чёрные дыры. Внутриутробный опыт задаёт тот же сценарий: родиться, чтобы умереть, или ещё лучше — умереть, не родившись. Само рождение становится проигрышем, существование — поражением, а выигрыш определяется как экономия энергии и отказ от жизни. И если всё-таки родился, программа продолжает действовать, принуждая убивать себя дальше — медленно, последовательно, шаг за шагом.
Эта установка, заложенная на самом старте, отражается в каждом действии взрослого человека: постоянное сопротивление жизни, усложнение любых процессов, запускание механизмов, которые должны привести к «выигрышу» — исчезновению. Всё существование становится серией попыток вернуться в эмбриональное состояние, чтобы там, в точке исхода, окончательно решить вопрос не-рождения.
Так формируется основная парадигма, в рамках которой человек строит всю свою жизнь. Это космически-кармическая программа, в которой любое действие направлено на возвращение к зародышевому состоянию и достижение главной цели — умереть, не родившись.

Общее резюме

Документ представляет собой глубокое исследование формирования личности через призму внутриутробных состояний и межпоколенческих программ, передаваемых по линии матери. Его структура выстроена как девять уровней — от Уровня 0 до Уровня 8 — и завершается Центральной точкой, где фиксируется фундаментальный принцип существования человеческой программы.
В начале (Уровень 0) раскрывается основная логика формирования личности: человек изначально включён в пространство программ, создающих условия неразделённости и зависимости. Эти программы накладывают на естественные процессы развития многочисленные ограничения и усложнения, превращая жизнь в постоянное преодоление.
Уровень 1 описывает первичную неразделённость эмбриона с матерью. Всё, что переживает мать, воспринимается как собственное состояние. Здесь закладывается первая программа — отрицание и отказ знать, что происходит. Формируется базовая установка: «лучше не знать, чем чувствовать».
На Уровне 2 это отрицание переходит в ненависть — к жизни, к себе, к реальности. Возникает желание забыть себя, избавиться от сознания собственного существования. Интеллект и восприятие становятся инструментами бегства: человек занят, чтобы не знать, что живёт.
Уровень 3 показывает переход от ментального отказа к эмоциональному. Чтобы не чувствовать боль, человек убивает в себе способность любить. Он отказывается от близости, разрушает связи, создаёт изоляцию. Любовь воспринимается как угроза, а чувства — как источник страдания.
На Уровне 4 раскрывается механизм вины — за то, что жив, что продолжаешь существовать. Эта вина передаётся от матери к ребёнку и становится центральной темой личности. Человек всю жизнь бессознательно выполняет материнскую программу самоуничтожения, отвергая реальность и пытаясь создать параллельный мир, где можно не быть.
Уровень 5 концентрируется на отказе от рода, семьи, мужчины, самой биологической природы. Женская суть объявляется виновной, биология воспринимается как источник страдания. Возникает программа уничтожения женственности — отказ от материнства, от продолжения жизни.
Уровень 6 описывает процесс растворения в материнской воле: части личности, не совпадающие с программой матери, подлежат уничтожению. Возникает фундаментальное разделение на «программную» и «исходную» сущность, а последняя объявляется ошибкой, подлежащей стиранию.
На Уровне 7 наступает физическое истощение, предел сопротивления. Появляется желание прекратить существование тела, умереть во время родов — последняя попытка не воплотиться. Это состояние полной утраты целостности, усталости от борьбы между внутренними частями.
Уровень 8 фиксирует итоговую парадигму: само существование воспринимается как поражение. Родился — значит проиграл. Идеальный выигрыш — умереть не родившись. Всё последующее существование превращается в циклический процесс самоуничтожения, попытку вернуться в зародышевое состояние, где можно окончательно прекратить жизнь.
В Центральной точке раскрывается космический аналог этого процесса: превращение материи в ничто, галактик — в чёрные дыры. Человеческая программа повторяет этот принцип — возвращение в точку не-бытия. Основная парадигма закрепляется как космически-кармическая: вся жизнь человека становится исполнением программы «умереть, не родившись».

Таким образом, весь документ представляет собой исследование структуры фундаментальной деструктивной программы, заложенной в момент появления жизни. На каждом уровне описывается этап углубления отказа — от отрицания знания, чувств и любви до полного отрицания существования. Центральная точка объединяет индивидуальную и вселенскую перспективу, фиксируя принцип, по которому весь цикл человеческого бытия подчинён движению к нулю — к не-существованию