Страх действовать, страх жить, страх почувствовать страх

Краткая аннотация

Эти шесть уровней представляют постепенное погружение в структуру страха и отказа от взаимодействия с реальностью. Страх становится универсальной линзой восприятия, из которой рождается оправдание, бегство, отказ от воли и полное самоотрицание. На нижних уровнях страх утрачивает связь с реальными причинами и превращается в самоцель — способ не видеть, не действовать и не ошибаться. Всё сводится к внутреннему требованию «пусть будет не страшно» — и ради этого сознание готово отказаться от самого себя.

2021_05_07

В чем я сейчас нахожусь

Состояние напоминает сон — я как будто сплю, но внутри идёт непрерывное перемалывание, в голове крутятся мысли, как мельница, которая не может остановиться. Всё внешнее отключено, тело неподвижно, оцепенение полное, как будто я лежу грудой, а внутри продолжаю смотреть куда-то, что-то думать, что-то проживать. Мир словно выключен, но внутри идёт слабое движение внимания, поток мыслей и ощущений, из которых я не выхожу, даже когда кажется, что сплю.
Идеи и установки
Думать о другом. Не брать в голову. Вечная установка — если что-то беспокоит, нужно просто не думать. Занять себя чем-то другим. Найти что-то более важное. Отказ от включённости: не хочу заниматься этим, потому что кажется, что не справлюсь. Даже думать не хочу — будто бы детский каприз, за которым стоит страх. Страх не справиться, не видеть ничего, сделать так, чтобы не видеть самого страха. Убежать от него, переложить ответственность — «это не моя проблема, не моё дело».
Тотальный отказ решать задачу, делать что-то, что вызывает страх. Чувство самозванца: вроде внушил себе, что знаю, как надо, что всё могу, что у меня есть правильный выход, но жутко боюсь начать действовать, боюсь оказаться в ситуации, где всё, что я знаю, не имеет никакого смысла. Вроде бы обладаю знанием, но одновременно зажат, закомплексован, наполнен страхом, что все мои знания бесполезны, что они пусты и ничем не помогут. Боюсь момента, когда всё перевернётся с ног на голову, когда окажется, что это не знания, а просто набор желаний, как бы я хотел, чтобы всё разрешилось именно моим способом.
И за всем этим — страх действовать, страх реализовывать.

Приказываю себе найти и проявить позицию, из которой я рассматриваю это состояние.
Это состояние — декларация того, как страшно желать. Сижу и сам себя запугиваю, рассказываю себе, как страшно действовать. Это не реальное действие, не анализ, а внутренний самогипноз: я себя пугаю. Реальное состояние — не страх, а именно самозапугивание. Я создаю в себе этот страх, обосновываю его, довожу до полноты, и когда уже достаточно себя убедил, что страшно, можно и не делать.
Ступор. Нежелание смотреть. Вместо этого — оправдания. Потребность чем-то себя оправдать, обосновать бездействие. Это упрямство, дурацкое, жесткое, бессмысленное: я твержу себе «да, я это делаю, но делаю потому что…» — и начинаю защищать свои аргументы с пеною у рта, доказывать самому себе и всем вокруг, что я прав, что я не мог иначе, что именно так и должно быть. Я внушаю себе, что иначе не получится, что обстоятельства сильнее, и продолжаю настоятельно держаться за эту позицию.
Главное — сохранить лицо, доказать себе и другим, что моё бездействие оправдано, что оно правильное, что по-другому быть не может. Всё превращается в защиту неделания, в искусство оправдания. Сидеть и выдумывать всё новые поводы, лишь бы не столкнуться с реальностью.

В чем я сейчас нахожусь
Я окончательно отказался делать, запугал себя до паралича. Это тот самый момент, когда даже незначительная неприятность, мельчайшая неудача — уже сигнал, чтобы свернуть. Она пролетает мимо, но внутри остаётся след, который я не хочу замечать. Вместо того чтобы рассмотреть, что происходит, я начинаю придумывать объяснения, причины, танцы с бубном — лишь бы не видеть реальное состояние.
Создаю вокруг себя суету, чтобы отвлечь внимание, будто фокусник, который перемещает взгляд зрителя то туда, то сюда, лишь бы никто не заметил, что в центре — пустота, отказ, страх действовать. И пока внимание увлечено этими отвлекающими манёврами, работа так и не начинается.

Позиция
Приказываю себе найти и проявить позицию, которую я сейчас занимаю по отношению к работе, к сеансу.
Это состояние — отказ признавать действительность, страх столкнуться с реальностью, увидеть, что то, что я делаю на самом деле, не совпадает с тем образом, который я себе о себе придумал. Это страх признания, нежелание увидеть, что мои представления о себе не соответствуют тому, что происходит в действительности. Всё время присутствует импульс сымитировать, сбежать, оправдать себя, вывернуться, переиграть обстоятельства, лишь бы не столкнуться лицом к лицу с фактом несоответствия.
Это упрямое отрицание: «ничего нет, этого нет». Я отказываюсь признавать реальность, потому что мне больно. Мне страшно увидеть, что то, что я вижу, противоречит моим ожиданиям. Каждый раз, когда я осмеливаюсь взглянуть глубже, я сталкиваюсь с шоком, с неприятным ощущением, что всё не так, как я себе представлял. Я придумываю о себе историю — какой я, какой должен быть, каков мой внутренний кодекс, как правильно поступать, как жить «по совести». И всё время пытаюсь доказать себе и другим, что соответствую этим собственным правилам, что я — именно тот человек, каким себя описал.
У меня есть внутренний список того, что значит быть «хорошим»: честным, ответственным, достойным, сильным, благородным. Я уверен, что эти правила справедливы, и что я им следую. Но когда я действительно смотрю на себя, я вижу, что не соответствую им. Возникает страшное ощущение — а что если всё это неправда? Что если мои принципы — не более чем представления, придуманные мною для того, чтобы выглядеть благородно, сохранить самоощущение правильного и значимого? И это крайне неприятно признавать.
Возникает внутренний отказ видеть тот факт, что я не соответствую собственным завышенным требованиям. Мой внутренний кодекс оказывается не живым законом, а компиляцией из обрывков чужих правил, из накопленных представлений о том, «как правильно». В этом кодексе — попытка выглядеть красиво, не расстроить других, не испортить впечатление, соответствовать ожиданиям не только своих, но и чужих взглядов. Всё это — неосознанный синтез множества представлений о добре, мужестве, благородстве, долге. Но за ним — не понимание, а страх отклониться от образа, который я сам себе создал.
И вот что оказывается на самом деле: я готов бесконечно рассказывать о правилах, о морали, о принципах, о том, как нужно поступать. Но если честно, тех правил, которые я пытаюсь предъявить, просто нет. Конечно, какие-то установки существуют, но целостной системы нет и никогда не было. Если попытаться их перечислить, оказывается, что я начинаю выдумывать их на ходу, вспоминать эпизоды, в которых поступал плохо, и формулировать через отрицание — «так нельзя». Но положительных, ясных, реальных правил, которым я следую, не существует. Есть лишь представление о том, что у меня есть правила.
Сама идея «у меня есть правила» — это иллюзия. Иллюзия, поддерживающая образ «настоящего мужчины», у которого якобы есть кодекс, порядок, убеждения. Но в действительности эти правила — фикция. Я каждый раз подгоняю их под ситуацию, адаптирую под обстоятельства, чтобы сохранить ощущение внутренней правильности и целостности.
Возникает установка: «мне так не нравится», — и с неё начинается игра, внутренние «танцы с бубном». Начинается спектакль под названием «у меня есть принципы». Я становлюсь актёром, который должен вести себя так, как ведёт себя человек с правилами. Поэтому я рассказываю другим, как надо жить, как поступать, как быть. Но на деле всё оказывается совсем не так, как я себе представлял.
Ощущение растерянности и фрустрации приходит от того, что вся эта система, на которую я опирался, оказывается пустой. Всё, что я считал своим основанием, разваливается, и в этом месте открывается страх — страх увидеть себя без этих конструкций, без оправданий, без правил, просто как есть.

Приказываю себе найти и проявить, в чем я сейчас нахожусь.

Я нахожусь в состоянии бесконечного умственного жевания, где сознание крутит одно и то же — размышления, предпосылки, логические выстраивания, попытки всё понять, всё объяснить, всё предусмотреть. Голова работает, но не живёт; мысли не ведут к действию, а создают иллюзию, будто процесс идёт. Всё это — мозгодрочество, непрерывное передумывание, изобретание аргументов, построение логических цепочек, которые лишь поддерживают замкнутое движение внутри ума.
Здесь присутствует изображение человека, у которого якобы есть правила, внутренний кодекс, принципы, но в действительности эти «правила» подстраиваются под любое состояние. Каждое новое обстоятельство вызывает необходимость сочинять новое правило, подгонять его под ситуацию, чтобы сохранить видимость внутренней логики. В этом мире всё гибко: как сделал — так и правильно. Ведь если нет твёрдых оснований, то любое действие можно объявить оправданным, и эта установка становится способом бегства от неприятия собственного несовершенства.
Я создаю концепцию «у меня есть правила», чтобы иметь возможность объяснить любое своё поведение, объявить его правильным. Так рождается иллюзия морального контроля: то, что приятно — объявляется верным, то, что вызывает боль или стыд — ошибочным. Всё, что объявлено неправильным, тут же требует оправдания, поиска виноватых, логического объяснения. Это становится жизненной стратегией, позволяющей постоянно вилять между крайностями, не сталкиваясь напрямую с реальностью.
Всё это — имитация сознания, имитация осознанной деятельности. Я создаю образ гибкого, адаптивного человека, который якобы действует осмысленно, но на самом деле лишь уходит от ответственности. Суть не в правилах, а именно в бегстве от признания своих поступков как собственных. Я как будто передаю полномочия некой внешней структуре — «кодексу поведения», который диктует, как следует поступать, чтобы не пришлось признавать: за каждым действием стою я.
Когда страшно отвечать за свои решения, ум изобретает причины, придумывает оправдания, выстраивает целую систему объяснений, чтобы не ощущать ответственности. Это страх взаимодействия с реальностью — страх действовать самостоятельно, страх быть автором своих поступков, страх решать самому, что хорошо, а что плохо, и нести последствия. Это страх сознательного действия, потому что сознательное действие неизбежно связано с риском.
Это неприятное состояние: полное внутреннее неудобство, растерянность, ощущение утраты опоры. Действовать некомфортно, изменяться некомфортно, смотреть вглубь некомфортно. Каждое изменение воспринимается как угроза. Мне неуютно видеть, что что-то меняется, потому что вместе с этим я теряю иллюзию контроля. Всё как будто ускользает, и приходится заново учиться, включаться, осваивать новые уровни восприятия, а это вызывает раздражение, сопротивление и желание остановиться.
Возникает стремление застыть, зависнуть, остаться в неизменном состоянии, где ничего не нужно решать, ничего не меняется, где нет риска. Это страх жизни как таковой, страх движения, взаимодействия, ответного отклика. Каждое взаимодействие воспринимается как угроза сложности, как риск не увидеть, не понять, ошибиться. Я пугаю себя этим. Я ограничиваю себя.
Идея ограничений превращается в установку: запугивать себя последствиями — большими, маленькими, любыми, лишь бы не делать шаг. Я буквально останавливаю себя, создаю внутри программу «не действуй», потому что результат непредсказуем, и от этого может стать больно. Страх перед последствиями парализует. В этот момент я не живу, а обдумываю, описываю, объясняю, зачем не живу. Начинается внутренний поток комментариев — бесконечное описание происходящего, рассуждение о том, что я делаю, почему, откуда, к чему это приведёт. Это не рефлексия, а самоуспокоение.
Я пугаю себя до ступора. Страх не справиться, страх, что кто-то придёт и спросит, почему я сделал так, а не иначе. Страх, что сделаю что-то неправильно, что стану виноватым, что будет неудобно, стыдно, что последствия окажутся неуправляемыми. Я стараюсь предугадать всё, просчитать каждую мелочь, предусмотреть все возможные варианты, но чем больше думаю, тем сильнее теряюсь.
Моё состояние — постоянная неопределённость. Страшно делать и страшно не делать. Кажется, что нужно ещё немного подумать, ещё предусмотреть, ещё что-то уточнить. Как будто я всё время беру на себя больше, чем могу унести. Эта гиперответственность делает невозможным само действие: возникает иллюзия, что я способен предусмотреть всё, составить идеальный сценарий, в котором каждый шаг выверен и результат гарантирован.
Но в реальности я понимаю, что это невозможно. Я жду от себя идеала, жду лучшего из всех возможных исходов, и именно это ожидание парализует. Я требую от себя невозможного — сверхрезультата, сверхконтроля, сверхточности. И при этом знаю, что всё будет иначе, что результат окажется не таким, как я хочу.
Я сам от себя жду совершенства, а внутри боюсь катастрофы. Жду сверхрезультата — и параллельно пугаю себя сверхпровалом. Между этими двумя полюсами я застреваю, не двигаясь ни вперёд, ни назад. Это и есть то состояние, в котором я сейчас нахожусь.
На первом плане стоит страх сверхпровала. Чтобы сбежать от этой боли, я сижу и в воображении компенсирую её выдуманными сверхдостижениями. Придумываю, как будто уже чего-то добился, чтобы заглушить тревогу. Так я пытаюсь замотивировать себя хоть на что-то — сдвинуться с места. Но в основе всего этого — жуткий страх оказаться неудачником, получить осуждение, испытать стыд.
Я запугиваю себя сверхпровалом — и это становится антимотивом действию. А мотивом действия делаю заманивание себя сверхдостижением. Получается двоякая схема: страх и сверхцель. Если смотреть глубже, страх становится хроническим состоянием. Я использую нагнетание страха как мотивацию, как рычаг, который должен заставить меня что-то сделать. В голове звучит: «Делать надо, надо, поэтому мотивируй себя». И я начинаю себя пугать, нагнетать страх провала и неудачи — что я ничего не смогу, ни с чем не справлюсь, что я неудачник, что у меня ничего не получится.

Приказываю себе найти и проявить, в чем я сейчас нахожусь.

Я нахожусь в состоянии непонимания того, что делаю. Дезориентация. Я сам себя запугал до такой степени, что не понимаю, что происходит. Оказывается, я могу действовать только в состоянии отключки. Чтобы мне что-то сделать, мне нужно себя напугать, отключиться и заставить себя побежать. Как будто я вообще не собирался ничего делать — и начинаю выдавливать из себя действие через страх. Это не жизнь, а самопринуждение: запугивать и запугивать себя, пока не сработает автоматизм.
Потом я пытаюсь это быстро объяснить логикой: «Ты создал хитроумную систему. С одной стороны — мотивируешь себя нагнетанием страха. С другой — оставляешь возможность в любой момент отказаться, прикинуться неготовым и сбросить с себя ответственность». Это сложная, невротическая конструкция, которая держится на внутреннем противоречии. Всё очень сильно зацеплено одно за другое, и страшно именно потому, что я не хочу делать. Я не хочу делать — и это само по себе становится ещё страшнее.
В итоге схема такова: я должен делать, но боюсь. Чтобы сделать, мне нужно напугать себя сильнее. Чем сильнее страх, тем больше сопротивление. И когда всё заходит в тупик, я вырубаюсь и делаю что-то на полном автомате. Результат оказывается никаким. И снова появляется мысль: «У меня ничего не получится, будет страшно», — и цикл повторяется.
Это два желания, которые бьют друг друга: с одной стороны — делать себя маленьким и неспособным, а с другой — постоянно прятаться от всего происходящего. Всё вокруг воспринимается как угроза, как опасность. Внутри — ощущение жертвы, будто меня могут «съесть», и всё закончится очень плохо, вплоть до ощущения угрозы жизни.

Приказываю себе найти и проявить позицию, с которой я рассматриваю своё состояние.

Темно. Ничего не видно. Как будто оживают какие-то детские страхи — первобытное, животное ощущение, что в темноте скрывается угроза. Постоянно боюсь, запугиваю себя, и всё начинается именно с этого — мне страшно сюда смотреть, страшно разбираться. Всё крутится вокруг страха: если я чего-то не вижу, чего-то не знаю, значит, здесь будет самое плохое. Внутри нагнетается ощущение тотальной катастрофы, постоянное ожидание, что всё намного хуже, чем кажется, что я что-то не заметил, не уследил, упустил. Любое движение — отдёргивание, страх, очередная попытка запугать себя чем-то. Я постоянно скатываюсь в парадигму доказательства, что именно так и есть — что страх реален, что опасность реальна.
То, что вижу, то и пою. Если перед глазами появляется какая-то картинка, я тут же начинаю доказывать себе, что она реальна, что она и есть истина. Настаиваю в своих убеждениях, подтверждаю их, делаю любое видение реальностью. Любой «глюк» перед глазами наполняю жизнью, превращаю в факт. При этом внутри нет ничего такого, на что действительно стоило бы смотреть — но я упираюсь, утверждаю, что ничем это не отличается от настоящего. Я не даю себе труда различать, что передо мной — иллюзия или действительность.
Я настаиваю, что всё, что делаю, правильно. Если это делаю я — значит, это правильно. Это отказ сомневаться в собственных действиях, отказ по-настоящему включаться, разбираться, вникать. Поверхностное суждение обо всём, что происходит, становится привычкой. Абсолютно ленивое состояние: довольствоваться малым, жить на минимуме. Увидел достаточно для имитации — значит, принимаем на веру. Не вникать, не искать отличий, не въезжать в суть. Убеждать себя, что дальше смотреть не надо, что всё уже достаточно ясно.
Возникает упрямство: то, что я делаю, и есть правильно. Я доказываю себе, что это обосновано, защищаю собственную позицию, убеждаю себя в том, что всегда прав, что не могу ошибаться. Я запрещаю себе разбираться глубже, чтобы не встать перед фактом ошибки. Постоянно декларирую убеждение, что я всегда прав — во всех решениях, во всех действиях и бездействиях. Это защита от боли: страшно столкнуться с правдой, страшно встать перед фактом, что я ошибся, что нужно будет отвечать за свои действия. Внутри сидит убеждение, что ошибки — это жутко плохо, что это больно.
При этом доля правды есть: ошибки всегда были и будут. Ошибки — часть жизни. Особенно пока человек учится. Но у меня возникает гипертрофированный, маразматический страх ошибок — раздутый до невероятных размеров. Я сам создал невротическое отношение к ошибкам. Это не здоровое отношение, а глубочайшая внутренняя конструкция, которая всё время удерживает меня от действия.
Эта конструкция создана, чтобы любым способом компенсировать страх и боль ошибок. Даже самым нелепым. Она работает так: «здесь не будем видеть, здесь не будем смотреть, здесь забудем, что видели, а здесь скажем, что это не я». Мысль простая: если я ничего не сделаю — то и ошибок не будет. Жизнь превращается в постоянную попытку сбежать от боли ошибок, и эта попытка незаметно превращается в бегство от жизни вообще.

Центральная идея всех этих состояний и позиций
Я всё время направлен на то, чтобы избежать любого действия. Самый верный способ не сделать ошибку — это не делать ничего.

Приказываю найти и проявить пространство, в котором я выполняю эту программу.

Уровень 1
Состояние ступора и мгновенного страха. Всё начинается с воображения, с придумывания чего-то, с попытки остановиться, замереть и одновременно запугать себя. Мне страшно от всего: и от действия, и от бездействия. Страх становится универсальным фоном, всё пропитано им. Остановиться страшно. Делать — страшно. Даже смотреть — страшно. Всё действие оказывается основанным на страхе. Я отворачиваюсь, снова и снова повторяю одни и те же мысли, накручиваю себя, внушаю себе, что оставаться на месте страшно, двигаться страшно, смотреть страшно, быть в сознании и действовать — страшно.
Ты давай рассматривай программу, а не только выписывай страхи. Я выполняю один единственный процесс — объявляю всё страшным. Команда в первой точке — «всё объявлять страшным». И я сижу, исполняю её, называю страшным всё, что вижу, вместо того чтобы подняться над этим и посмотреть, что диктует программа. Я поверил в это и стал в реальности объявлять всё страшным.
Так создаётся призма восприятия: «всё страшно». Я запугиваю себя, смотрю мимолётом, вскользь, быстро, чтобы ничего не заметить, чтобы не увидеть страшное. Я специально ускоряю взгляд, чтобы не успеть испугаться, дёргаюсь, постоянно переключаюсь, меняю фокус внимания. Сужаю восприятие до узкой точки, бегаю взглядом, не задерживая внимание, чтобы не увидеть картину целиком.
Я додумываю всё, вижу краем глаза, чтобы объекты и проекции в сознании казались темнее, страшнее, более грозными. Я выбираю такую позицию, чтобы быть меньше, чтобы всё вокруг казалось больше и ужаснее. Выбираю угол зрения, при котором всё выглядит огромным, отталкивающим, и потом пугаюсь сам. Я перестаю смотреть, додумываю, чего там «дальше», и наращиваю воображение до невероятных величин. Это позиция бегства — постоянная попытка уйти от реальности, от видения вещей такими, какие они есть. Я искажаю объекты, выбирая точку зрения, и пугаюсь собственных искажений. Не смотреть, потому что страшно; смотреть — только так, чтобы было страшно.
Процессы
Я постоянно прижимаюсь, делаю себя меньше, запугиваю себя. Мой взгляд обрывочный, резкий, как будто за сам факт того, что я посмотрю, меня могут наказать, побить, уничтожить. Мне нельзя смотреть — я дёргаюсь, смотрю из-под лба, выхватываю картинку и убегаю. Моё восприятие рваное, дёрганое. Я смотрю так, чтобы не дать себе возможности рассмотреть детали, вникнуть в суть, увидеть то, что есть на самом деле. Постоянно обрываю восприятие, перестаю смотреть, потому что мне кажется: если я что-то увижу — мне будет больно.
Восприятие идёт через страх увидеть что-то болезненное, знакомое. Мне страшно увидеть то, что я считаю болезненным. Я ограничиваю своё восприятие, чтобы не делать себе больно, боюсь увидеть то, что может причинить боль.
ЦИ
Восприятие реальности сделает мне больно. Я боюсь видеть реальность и вещи такими, какие они есть на самом деле. То, что я увижу, причинит мне боль.

Уровень 2
Я улетаю, плыву куда-то, раздуваю проблему до гигантских размеров. Всё это — процесс оправдания своего отказа смотреть и видеть. Вместо того чтобы рассмотреть происходящее, я начинаю додумывать то, чего не заметил, дорисовывать свои страхи и оживлять их. Домысливать то, что есть, и то, чего нет. Постоянно рестимулировать боль: увидел — и вместо того чтобы смотреть дальше, оказываюсь в каком-то постороннем пространстве. Это даже не бегство от боли как таковой, а бегство от восприятия реальности, которое сопровождается постоянным подтверждением себе целесообразности такого бегства.
Я оправдываю свои действия, переключаюсь с реального восприятия на переживание боли. Включается механизм: «я должен доказать себе, что мне действительно больно», и начинается процесс реализации этой идеи. Я удерживаю в себе установку — «воспринимать больно» — и запускаю цикл страха. Я не позволяю себе вернуться в реальность, а продолжаю рестимулировать страх с помощью эпизодов из памяти, воспоминаний, наглючивания, подтягиваю под текущее состояние испуга реальные переживания, чтобы сделать страх реальным. Связываю его с чем-то похожим, ищу аналогии, переживаю подобный опыт, чтобы замкнуть себя внутри этого круга.
Я внушаю и доказываю себе, что это происходит в реальности, заменяю реальные переживания на их проекции, удерживаю себя в состоянии, которое сам же и создал. Я не должен разрешить себе осознать, что этот страх пустой, что переживания пусты и под ними нет реальной почвы. Я подгоняю почву, заталкиваю её в себя, прокручиваю снова и снова, переживая состояния, которые я «должен был бы» испытывать, если бы было чего бояться. Заталкиваю себя в эти состояния и рестимулирую их, обосновываю свой страх, подтягиваю под него что-то похожее из жизни, чтобы иметь оправдание.
Я не могу позволить себе осознать, что бояться нечего. Я раздуваю страх из ничего, потому что без этого теряется конструкция.
Процессы
Механизм прост: сбежать, погрузиться в состояние «ничего не вижу, ничего не замечаю». Страх полностью отключает восприятие, остаётся только само состояние страха. Я не буду ничего видеть, потому что мне страшно. Чтобы ничего не замечать, я начинаю переживать состояние «мне страшно» и убеждать себя в нём, поддерживать его по кругу: «мне страшно, мне страшно», чтобы не увидеть, что на самом деле ничего страшного нет.
Я не даю себе осознать, чего я боюсь. Не позволяю себе увидеть, что бояться нечего. Не пытаюсь выйти из этого состояния. Загоняю себя глубже, отключая от восприятия реальности. Мне больно признать, что я ошибся и что ничего страшного нет. Больно признать, что решение не смотреть было ошибкой. Поэтому я доказываю себе, что прав, что ошибки не было, что моё решение не смотреть — правильное. И для этого я должен бояться.
Я отказываюсь осознать свою ошибку, отказываюсь признать, что не прав. Я боюсь оказаться неправым, боюсь осознать собственную неправоту. Для этого я упорствую в своих заблуждениях, доказываю себе, что я прав и что всё именно так, как я думаю.
ЦИ
Я отказываюсь осознать факт собственной неправоты, неверность своего решения. Отказываюсь знать, что действую неправильно. У меня болезненное отношение к любому проявлению «неправильности» — я не могу допустить даже мысли, что ошибся. Способ борьбы с этим — не знать, запугивать себя. Мне страшно осознать, страшно, что я могу увидеть этот страх, и этим страхом я удерживаю себя внутри программы.

Уровень 3
Я всё время пытаюсь сбежать и спрятаться — уйти от чувства страха, от самого ощущения страха, уйти от тех действий и взаимодействий, которые вызывают это чувство. Мне «не должно» быть страшно, я не должен бояться. Решение простое: уйти и не делать. Переключиться, перестать воспринимать страх, избавиться от него как от навязчивой идеи.
Это превращается в тупой отказ — не делать там, где мне страшно, не делать то, что вызывает напряжение. Такой отказ становится одновременно отказом воспринимать реальность и осознавать собственные действия. Я ухожу в состояние трансового самоуспокоения — «я не боюсь», «всё хорошо», «мне не страшно, не больно». Отказываюсь чувствовать страх, отказываюсь делать, отказываюсь принуждать себя к действию.
Я перестаю управлять собой в состоянии страха, перестаю понимать мотивацию. Исчезает понимание целей, появляется только одно желание — избавиться от чувства страха и не испытывать его. Это полностью отключает волю к действию, гасит желание чего-то добиваться, достигать, делать. Остаётся лишь желание не делать, чтобы не испытывать страх, не действовать в реальности, сбежать от необходимости переживать это чувство.
Мне больно постоянно бояться. Я оказываюсь в ситуации, где нужно делать то, что вызывает страх, и думаю: можно ведь просто сбежать, чтобы его не испытывать. Я отказываюсь понимать причину страха, мне неприятно даже смотреть, чего именно я боюсь. Возникает страх нового страха. Я начинаю ограничивать себя уже на этапе планирования, избегаю даже задумываться о том, что может вызвать страх.
Я избегаю взаимодействия с реальностью, избегаю взаимодействия с самим собой. Избегаю разбираться с тем, что делаю. Избегаю видеть, осознавать и разбирать собственные решения и ошибки. Я делаю, не думая, потому что боюсь того, что почувствую, когда посмотрю на это. Рассмотрение заменяется рефлексией и бегством от того, чтобы смотреть на неприятные участки себя. Я избегаю себя знать, видеть, понимать причины своих поступков. Я отказываюсь понимать, что я делаю.
Процессы
Я постоянно переключаюсь, зависаю на чём-то приятном, чтобы уйти от напряжения. Моё времяпрепровождение становится бесцельным, воля исчезает. Я убиваю в себе желание действовать, желание самостоятельно решать, реализовывать, потому что страх столкновения с собой сильнее. Мне страшно, что начав что-то делать, я столкнусь со страхом, и я начинаю запугивать себя заранее, закручивать этот страх, отталкивать желание действовать.
Я отказываюсь иметь волю и способность реализовать задуманное. Начинаю бездельничать, занимаю себя тупой и непродуктивной деятельностью — делать то, что не даст никакого результата, что не приведёт к ошибке. Все действия сводятся или к бездействию, или к бесполезной активности, где невозможно ошибиться. Я делаю так, чтобы не было ошибок и нечего было бояться. И для этого проще ничего не делать или «жевать жвачку».
ЦИ
Я отказываюсь от воли, от способности и желания реализовать задуманное, чтобы не вызвать страх. Отказ действовать — чтобы не бояться.

Уровень 4
Я живу в пространстве виртуального страха. Запрещаю себе не просто хотеть — даже думать в сторону того, чтобы хотеть, чтобы сделать. Это уже не просто страх действия или бездействия, это другой уровень — обоснование самого страха. Страх рождает новый страх: страх действия, страх бездействия. Всё начинает ходить по кругу. Я подталкиваю себя — «надо подумать», «надо оправдаться», — и снова возвращаюсь к страху.
Внутри — постоянный страх того, что кто-то подумает обо мне плохо: что я сделал не так, выглядел не так, поступил не так, решил что-то не то. Само бездействие не избавляет от страха — страх снова прорастает, желание его загасить и обосновать становится навязчивым. Это страх показаться неправым. Я докатываюсь до точки, где начинаю оправдываться ещё до того, как произошло событие. Мне страшно не столько от того, что кто-то увидит, сколько от того, что кто-то подумает обо мне что-то плохое.
Моя задача внутри этой схемы — выдумывать возможные причины и поводы для страха. Всё начинает расползаться, я начинаю искать, чего бы мне ещё забояться. Какой-то процесс запускается: в голове — «выдумать себе страх», выдумать, что обо мне подумают плохое, и тут же начинать объяснять это, закрывать это, прокручивать варианты, как выйти из этой гипотетической ситуации. Кажется, что я пытаюсь спланировать, выбрать способ поведения, минимизирующий риски, чтобы всё выглядело красиво. Но всё сваливается в одно — я ничего не делаю.
Я снова и снова гоняю свои страхи, выдумываю новые, и всё превращается в умственную игру: выдумать страх, напугать себя, придумывать ситуацию и пытаться из неё в голове выйти. Всё взаимодействие превращается в ступор. Я ничего не делаю, а пугаю себя самой попыткой что-то сделать. И таким способом удерживаю себя от действий в реальности: выдумываю страхи, чтобы ничего не делать.
В реальности страх не того, что есть, а того, что могло бы быть. Я уже не различаю, кто и что думает про меня на самом деле, начинаю придумывать что-то плохое и удерживаю себя от действия. Здесь задача не просто запугать себя, а унизить себя и оправдаться. Я унижаю себя, выдумывая страхи, чтобы их преодолевать или обосновывать в голове. Я боюсь не происходящего, а гипотетического. Этот страх нужен мне, чтобы гнобить себя, оправдывать своё бездействие, снижать себя до жалкого состояния, внушать себе, что я не просто боюсь, а боюсь всего и не способен ни с чем справляться.
Я внушаю себе, что жизнь в реальности полна страхов, боюсь того, что не существует, но могло бы быть. Это переход от страха реальных объектов к страху гипотетических ситуаций. Я убеждаю себя, что ни с чем не смогу справиться.
Процессы
Я постоянно ищу повод не делать, ищу повод себя унизить, внушаю себе, чего ещё я не могу. Объясняю себе, почему я этого не могу, постоянно обосновываю своё поведение, свои решения, даже там, где ничего решать не нужно. Выдумываю новые ситуации, в которых мог бы оказаться, прокручиваю их, выискиваю «пугалки» и застреваю в этом.
Я погружаю себя в бездну страхов, из которой не могу выбраться, формирую уверенность, что я не способен ничего сделать — потому что… (куча причин). Всё это становится способом удержать себя от действия, чтобы не столкнуться с риском, с ошибкой, с реальностью.
ЦИ
Я отказываюсь быть способным действовать в реальности. Убеждаю себя в полной неспособности жить в ней. Убеждаю себя, что ничего не способен сделать, использую для этого абсолютно иррациональные страхи. Всё это под видом рационализации собственных действий. Я запугиваю себя и объясняю себе, что я не способен, довожу себя до состояния полной неспособности действовать.

Уровень 5
Я нахожусь в позиции жертвы. Это не просто состояние страха — это призма, через которую я начинаю видеть весь мир. Я вижу врагов повсюду, угрозы, подвохи. Всё кажется попыткой меня использовать, принудить, манипулировать. Я воспринимаю людей в штыки, любую инициативу ощущаю как давление. При этом с одной стороны внушаю себе идею, что я сам что-то решаю, чего-то хочу, а с другой — усиленно сопротивляюсь самой идее желаний и действий. Внутри формируется постоянная позиция бегства: я убегаю от всего, становлюсь жертвой собственного страха.
Я не просто боюсь страха, я боюсь боли, боюсь самого факта, что мне страшно. Я уже не только запугал себя, но и отказываюсь что-то с этим делать. Я не могу справиться даже с осознанием этого страха. Я вижу всё так, будто «не могу». Решил — и не могу себя заставить. Отказываюсь управлять собой, любое желание вызывает сильнейшее отторжение. Даже собственное согласие что-то сделать, согласие с условиями, работа, обязательства — всё вызывает внутренний протест. Я соглашаюсь и тут же начинаю отказываться от своего решения, не понимая, почему сопротивляюсь, но чувствуя, что нахожусь «под давлением». Я не замечаю, что это давление исходит от меня самого, от моих собственных решений.
Я отказываюсь понимать, что саботирую свои решения. Лень, возмущение, жажда свободы, бегство — всё это в итоге есть бегство от столкновения с самим собой. Это отказ осознавать, как я сам делаю себя беспомощным. Я запугиваю себя, запрещаю себе действовать, переношу ответственность на других, на чужую волю, на события, виню обстоятельства и людей. Мне снова и снова хочется сказать: «меня заставляют», хотя больно именно от того, что я не могу выполнить собственные решения.
Я больше не управляю собой, и мне больно от того, что я не могу сделать задуманное, то, что якобы хочу. Больно от того, что желание бездействовать оказывается сильнее, чем желание действовать, и я не могу с этим справиться. Я не могу справиться с собственным желанием ничего не делать и с собственным страхом. Я говорю себе: «это не я», и перекладываю нежелание действовать на качества, давление, обстоятельства, невозможность. Я отказываюсь признавать внутреннее противоречие — что я сам себе запрещаю действовать.
Я отказываюсь видеть, осознавать, постоянно скидываю ответственность на других. Мне страшно признаться, что я не управляю собой, что не в состоянии себе помочь, не в состоянии выполнить собственное решение на текущем уровне.
Процессы
Внутри возникает раздражение от самой необходимости что-то делать. Злость на тех, кто поступает по-своему, потому что я боюсь признать, что кто-то может решать сам за себя, а я — нет. Мне трудно жить с осознанием того, что другие люди действуют свободно. Возникает раздражение, злость, неприятие, сопротивление действию. Я сопротивляюсь собственному решению, оспариваю свои намерения, убеждаю себя не делать.
Фокус внимания оказывается на противодействии, на том, чтобы давить на себя с обеих сторон: я отказываюсь действовать, я хочу — и я не могу. Я застрял в этом, залип. Отказываюсь видеть, что сам создаю себе проблемы. Раздражение на необходимость становится настолько непрошибаемым, что любое решение сделать воспринимается как угроза, как повод для сопротивления. Я сопротивляюсь собственным действиям, собственным решениям, не позволяю себе осознать истинную причину отказа действовать.
Я отказываюсь признавать, что сопротивляюсь всему сам. Отказываюсь осознавать собственное решение не делать. Отказываюсь осознавать своё желание сбежать от себя. Мне страшно увидеть, что я не могу справиться с собой. Я отказываюсь видеть, что мешаю себе сам, что принял решение не делать. Я отказываюсь видеть свою беспомощность по отношению к самому себе. Отказываюсь что-то с этим делать, отказываюсь управлять собой, разбираться с собой, отвечать за свои страхи и их последствия, видеть себя автором. Я боюсь — и убегаю.
ЦИ
Я отказываюсь быть автором своих действий. Я сам себя запугиваю, запрещаю себе действовать, убеждаю себя, что не способен, и таким образом создаю собственную беспомощность.

Уровень 6
Я нахожусь в состоянии, где даже словами не могу выразить происходящее. Всё внутри как будто сформировалось в единое сжатое ощущение: желание всё упростить, желание перестать видеть сложность. Я отказываюсь знать, как боюсь взаимодействовать с реальностью, бегу от самого факта, что мне страшно и я ничего не могу с этим сделать. Я отказываюсь признавать, что это моё желание — желание не знать, не видеть, не взаимодействовать.
На самом деле я перешёл в режим выполнения программы. Мне хочется одним махом сделать «правильно», и поэтому я отказываюсь делать что-либо, если есть шанс сделать неправильно. Каждый потенциальный шанс сделать ошибку превращается в команду «не делать». Так же и здесь — я не проясняю ЦИ, потому что внутри есть установка: она должна быть гигантски верна и точна, а всё остальное может быть неправильно. Поэтому я устраиваю танцы с бубном, чтобы ничего не делать, и просто запрещаю себе прояснять ЦИ.
Я отказываюсь ошибаться. Я отказываюсь быть неправым. Я отказываюсь делать неправильно. Я отказываюсь признавать собственные ошибки. Я отказываюсь принимать собственные ошибки как свои. Если это неправильно — значит, это не я. Это приводит к тому, что я начинаю «улетать» из реальности. Я боюсь признаться самому себе в собственной неправоте, боюсь признать факт своей ошибки. Я отказываюсь от ответственности за свои действия, за собственные решения, за собственные ошибки, за всё, что пошло не так.
Я постоянно сбрасываю всё на кого-то другого. Боюсь признать, что это я сделал, что это мои действия и моё бездействие привели к тому, что есть. Мне жутко тяжело признаться себе в этом. Я ухожу от рассмотрения: «я ошибся» — и сразу убегаю. Я начинаю повторять примитивные фразы, не выходя за их уровень.
Состояние здесь — не философия, не продуманный процесс, а просто жуткий страх и недовольство. Мне не хочется, чтобы было страшно. Вот и вся суть. Я не знаю, как, не знаю что, но хочу, чтобы мне не было страшно. Это каприз, неоформленное требование. Даже понятие «хочу» не оформлено. Это детское требование: «не хочу, чтобы было страшно», и всё.
В этом состоянии появляется отвращение, раздражение, непереносимость необходимости что-то делать. Я отказываюсь влиять на происходящее, ожидаю, что всё само станет как надо, как в сказке, идеально. Даже желания хотеть нет. И это не ожидание, а требование: чтобы всё происходило само и в лучшем виде.
Постоянный страх, что всё будет «очень плохо». Всё, что происходит, вызывает раздражение, ощущение потери связи с реальностью, ощущение, что я чем-то управляю и что-то могу, но в то же время всё как будто против моей воли. Появляется желание всё остановить, выйти из-под управления, потому что кажется, что не я управляю — мной управляют. Всё направлено против меня, всё происходит так, что я не могу ничего сделать.
Суть не в том, что я хочу, чтобы что-то было, а в том, что я постоянно сталкиваюсь с тем, чего не хотел. Всё происходит по неприемлемому для меня сценарию. Я не могу ничего с этим поделать. Я не могу взаимодействовать с реальностью. В основе один и тот же страх: что я ошибусь. Я уже тотально уверен, что по-другому не будет. Любое взаимодействие с реальностью приведёт к ошибке, это гарантировано. Я гарантированно сделаю неправильно, и мне будет больно. Отсюда тотальное раздражение происходящим: всё направлено на меня, всё происходит так, что я не смогу ничего сделать, я не приспособлен к жизни в этой реальности.
Внутри происходит тотальный отказ от себя. Я создал личность, она есть, но сейчас я ставлю на ней огромный крест, объявляю её браком. Я отказываюсь от личности, которую создал. Я ставлю ей тотально негативную оценку. Я объявляю её неудавшейся, отказываюсь от неё.
ЦИ
Я — это что-то неспособное жить. Я отказываюсь от себя. Я могу произносить эту фразу сколько угодно, но за ней стоит признание: всё это я сделал своими решениями. Я довёл себя до такого состояния как личность. Я признаю свою личность неспособной, неудавшейся и отказываюсь от неё. Отказываюсь от воли, от желания что-то делать, что-то менять, продолжать дальше, использовать себя для решения и взаимодействия с реальностью. И остаётся вечное раздражение, что я ничего не могу.

Общее резюме

Все уровни 1–6 описывают постепенное погружение в одну и ту же структуру — структуру страха, отказа от действия и ухода от собственной ответственности. Это не отдельные состояния, а разные слои одного процесса. На каждом уровне проявляется один и тот же механизм: страх, бегство, самоограничение и обоснование собственного бездействия, но в разных формах и глубинах.
Уровень 1 — это базовая призма страха: «всё страшно». Любое восприятие сужено до обрывочного взгляда, который постоянно дёргается, выхватывает детали и не даёт увидеть целое. Страх становится фильтром, через который проходит всё восприятие реальности. Я смотрю быстро, поверхностно, чтобы не успеть испугаться. Я выбираю такие углы зрения, чтобы всё казалось больше, страшнее, грознее. И затем пугаюсь сам. Это не просто страх, а позиция бегства от реального видения вещей.
Уровень 2 — механизм оправдания страха. Здесь я не просто вижу страшное — я создаю вокруг страха целую систему. Я начинаю домысливать, дорисовывать, оживлять, рестимулировать боль воспоминаниями, чтобы сделать её «реальной». Я запрещаю себе увидеть, что страх пустой. Я подгоняю под него почву, заталкиваю внутрь себя истории, эпизоды, чтобы доказать: «мне есть чего бояться». Это замкнутый процесс: боюсь — чтобы оправдать своё бегство, и бегу — чтобы не увидеть, что бояться нечего.
Уровень 3 — бегство от самого действия. Я ухожу в трансовое «мне не страшно», «всё хорошо», но под этим — тупой отказ делать. Страх отключает волю, гасит мотивацию, убивает желание чего-то добиваться. Я избегаю не только действий, но и понимания своих причин. Бегу от взаимодействия с реальностью и с собой. Я перестаю анализировать собственные поступки, свои ошибки, делаю, не думая, чтобы не смотреть на неприятное. Это переход от страха к прямому отказу от воли.
Уровень 4 — виртуальный страх, восприятие всего через призму страха. Я начинаю выдумывать поводы для страха, гипотетические ситуации, чтобы удерживать себя от действий. Страх становится инструментом самоунижения, способом оправдать бездействие. Я боюсь не того, что есть, а того, что могло бы быть. Перехожу от страха реальных объектов к страху гипотетических. Использую иррациональные опасения, чтобы довести себя до неспособности действовать.
Уровень 5 — позиция жертвы. Я вижу врагов повсюду, угрозы, манипуляции. Я внушаю себе, что всё давление — извне, что меня принуждают. Переношу ответственность на других, на обстоятельства, на чужую волю. Но на самом деле сопротивляюсь своим же решениям. Больно от того, что я не могу выполнить собственные решения, не могу справиться с желанием ничего не делать. Я сам создаю свою беспомощность, но не признаю этого.
Уровень 6 — тотальный отказ от себя. Здесь я уже не просто бегу от страха — я отказываюсь от самой личности, которую создал. Ставлю на ней крест, объявляю её браком, признаю её неспособной. Отказываюсь от воли, от желания, от взаимодействия с реальностью. Требую, чтобы всё происходило само и идеально. Любое взаимодействие с реальностью воспринимаю как гарантированную ошибку. Возникает тотальное раздражение, отвращение к происходящему и полная убеждённость, что я не приспособлен к жизни.

Центральная линия (ЦИ)
В основе всех уровней — страх как фундаментальный фильтр восприятия. Этот страх перерастает в программы:
Сначала — объявлять всё страшным, смотреть быстро и поверхностно, искажать, убегать.
Потом — оправдывать страх, доказывать себе его реальность, рестимулировать боль.
Затем — уйти от действия, убить волю, сделать бездействие единственным способом избежать боли.
Позже — выдумывать страхи гипотетического уровня, чтобы полностью обосновать своё бездействие.
Дальше — переносить ответственность вовне, становиться жертвой собственного страха, обвинять других.
Наконец — отказаться от себя, объявить свою личность неспособной, поставить на ней крест и перестать взаимодействовать с реальностью.
Эта динамика показывает не только страх как эмоцию, но и страх как программу, которая захватывает всё восприятие, мотивацию, волю, превращает жизнь в последовательность «танцев с бубном», чтобы ничего не делать и не видеть, что бояться нечего.