Бегство от ужаса старения в распад личности и отказ от сознания.

Краткая аннотация

Текст — исследование распада сознания как внутреннего механизма старения. Через восемь уровней и центральную точку показан путь от боли ненужности до полного забвения себя. Основная идея — старение начинается не в теле, а в утрате сознания, а деменция — это итог добровольного отказа помнить, чувствовать и быть.

2021_08_19

ПРИКАЗЫВАЮ себе найти и проявить, в чём я сейчас нахожусь.
Я смотрю на эту программу — боль, нехватка воздуха, сил, страх, одиночество. Это ощущение горя, ненужности, внутреннего распада.

Уровень 1

Меня здесь всё раздражает, и раздражение это настолько сильное, что я не хочу больше ни с чем связываться. Хочу уехать, не привыкать, не оставаться на одном месте, не врастать в пространство, не прирастать ни к людям, ни к месту, ни к ощущениям. Вечно в движении, в попытке избежать боли, особенно боли отказа и непринятия, боли одиночества и ненужности. Поэтому я снова еду дальше — как будто никто и не должен меня задерживать, ведь я уже внутренне уехал. Это моё решение — не привязываться, не позволять себе остаться.
Под всем этим движением чувствуется боль смерти, будто я бегу от неё куда-то, боясь подведения итогов, боясь остановки. Это уже когда-то проявлялось — тема ненужности, тема “никому не нужен”, только сейчас она обнажается глубже. Здесь не просто человеческая обида, а что-то почти космическое — ненужность самому существованию. Не детская боль, не социальная, а какая-то древняя, праматеринская программа, будто идущее ещё с момента беременности: ощущение, что само твоё появление — ошибка, что ты загрязняешь мир своим присутствием.
Это чувство засорения пространства своим существованием — будто я лишний элемент, посторонний объект во вселенной. Я чувствую это давно, хотя отчётливо проявилось со вчерашнего дня. На самом деле влияние было и раньше, просто раньше я не мог его осознать. Это одно из проявлений программы ускорения — внутреннего нежелания себя видеть, признавать, принимать. Я ем, как на убой, набираю вес, словно хочу удержаться в материальном, заземлиться через тяжесть тела. Я превращаюсь в толстую бабку, физически утяжеляюсь, как будто так могу не исчезнуть.
Кажется, что я уже лет двадцать засоряю пространство своим существованием. Постепенно приходят навязанные идеи: “пора домой”, “уступи место молодым”, “твоя дорога окончена”. Это не просто мысли — это структура, внушающая, что жить нужно любой ценой, но при этом уже пора умирать. Где-то с сорока пяти лет это стало особенно заметно — в дне рождения, в каждом взгляде на себя в зеркало. Поздравления вызывали не радость, а физическое отвращение, как будто я — старый клоун, лишённый смысла. И это ощущение, что радости жизни не было никогда: ты чего-то ждал, но пришли лишь живот и тяжесть, и вместо счастья — осадок несостоявшегося ожидания.
Процессы
Я выполняю процессы  - сожалею, горюю, тороплюсь, ем, накапливаю, собираю, цепляюсь. Путешествия, деятельность, публикации — всё это одно и то же: попытка накопить массу, стать тяжелее, удержаться, не быть снесённым потоком перемен. Всё направлено на то, чтобы зацепиться за землю, за жизнь, набрать вес — физический, эмоциональный, символический.
ЦИ
Центральная идея проста: набрать тяжесть, стать весомым, удержаться на земле, не быть унесённым в космос, не раствориться. Все мои действия — от активности в соцсетях до стремления “что-то значить” — подчинены этому внутреннему импульсу: удержаться, накопить, не исчезнуть. Но за этим всегда стоит одна боль — боль смерти, боль исчезновения навсегда.
Я убегаю, чтобы смерть не застала меня дома. Помню, как бабушка пела: “Смерть всех найдёт”. И действительно, пока мы живём в пространстве законов, она находит всех. Программа устроена так, что под видом жизни, деятельности и самосохранения запускается ускорение расходования ресурса, уничтожение тела. Турборежим саморазрушения — под видом заботы, стабильности, сохранения.
Постепенно начинаешь замечать, что всё вокруг напоминает о старости, ненужности, замедлении. В поле зрения попадаются только пожилые люди, болезни, упадок. Центральная тема — ненужность, особенно как у стариков: “я мешаю”, “я лишний”. И теперь ясно, откуда это: это программа, встроенная в систему. Ощущение, что я первый в очереди на смерть — родители уже ушли, теперь моя очередь. Это не просто мысль, это структура, которая удерживает и одновременно разрушает.

Уровень 2
Тело начинает расплываться, движения становятся вялыми, ощущается скованность, как будто ресурс ушёл, и нет больше физических сил. Первое, что замечаю, — это изменения тела и лица: черты теряют чёткость, появляется усталость, и всё чаще возникает мысль, что надо бы что-то делать, но уже не хочется. Не потому что лень или апатия, а потому что нет внутреннего желания, нет интереса. Всё быстро надоедает, всё кажется уже известным: я заранее знаю, чем закончится любое начинание, вижу исход наперёд, и от этого исчезает вкус к действию, теряется новизна, исчезает живое ожидание.
Вижу себя как бы со стороны, будто я иду вниз с другой стороны горы, тогда как кто-то другой — Настя — поднимается вверх, к вершине. Она ещё в пути, ещё зовёт людей, верит, что «люди хорошие», а я уже иду вниз, и в ответ говорю ей: «Люди — это грязь». И только позже понимаю, почему вижу это так: она ещё не столкнулась с тем, что открылось мне, она ещё не дошла до той точки, где всё иллюзорное рушится. Я уже спускаюсь, и подъёма не будет.
Помню, как в голове всплыла строчка Высоцкого — «Лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал» — и я сама себе ответила: «Кто сказал, что впереди есть горы?» В этот момент ясно почувствовала, что во мне запустилась программа старения. Я сравниваю себя со своей матерью, вспоминаю, как она всё время чувствовала холод и бесконечно хотела есть: только поела — и снова тянется к еде, будто внутри зияет дыра. Это ненасытность, желание заполнить пустоту. У меня же наоборот — не голод, а пресыщение, безразличие, как будто всё уже перепробовано. Я начинаю что-то, но бросаю на полпути, не довожу до конца, не вижу смысла.
Это то же самое, что и в первой точке, только в другой фазе. Тогда было ненасытное стремление хватать, а сейчас — утомлённое равнодушие, пресыщение, когда не хочется ничего. Всё кажется суетой, бурей в стакане. И появляется неуверенность во всём, будто я теряю знания, которые раньше давали ощущение устойчивости. Всё, что раньше казалось несомненным, теперь вызывает сомнение. Знания больше не соответствуют тому, что вижу, — я начинаю замечать ошибки, несостыковки, и от этого становлюсь молчаливой: слова больше не попадают в смысл, не соответствуют внутреннему ощущению.
Особенно ярко это проявилось в ситуации с Юлей. Я чувствую, что неправильно оценила ситуацию, сделала неверные выводы, и от этого отношения испортились. Но суть не в ней — суть в том, что я больше не доверяю собственным знаниям, тому, что было накоплено за годы. Всё чаще ошибаюсь, попадаю пальцем в небо, и это вызывает ощущение деградации, старческого помешательства. Я начинаю воспринимать реальность искажённо, интерпретирую всё неправильно, вижу в людях агрессию, где её нет, и реагирую с раздражением, хотя на самом деле за многими событиями стоят прекрасные люди.
Возникает вопрос: как видеть ситуацию такой, какая она есть на самом деле? Почему восприятие стало искажённым, почему всё окрашивается в негатив? Происходит постепенный отказ воспринимать мир как есть — без фильтров, без интерпретаций. Я начинаю сравнивать себя с прежней собой: раньше могла, теперь не могу; раньше делала, теперь не получается. Это сравнение становится фоном, формирует устойчивую структуру самоуничижения, постоянное гнобление, поиск признаков старения и деградации.
Сознание словно надевает красные очки: всё вокруг окрашено в один тон — небо, вода, лица людей. Вчера был особенно сильный всплеск этого состояния: я поймала себя на ощущении, что бегу от самой себя, от слабости, от бессилия, от внутреннего умирания. Внутри будто что-то умирает — тихо, не громко, но неотвратимо. И это вызывает одновременно жалость, боль и чувство потери, хотя неясно, что именно теряешь.
Вечер оказался испорчен: всё вокруг казалось бессмысленным. Я пыталась остановить внутренний поток критики, говорила себе: «Посмотри, как красиво, где ты находишься, как ты смогла сюда добраться». Но внутренняя реакция оставалась прежней: «Раньше я могла лучше, раньше я была другой». И всё, что делается сейчас, обесценивается по сравнению с прошлым, хотя объективно я сделала невозможное — после семи месяцев болезни, после полного упадка я снова в пути, еду, двигаюсь, живу. Но внутренний голос всё равно не удовлетворён, он требует совершенства, которого больше нет.

Уровень 3
Почему-то становится трудно просто быть, без постоянных поисков чего-то нового. Всё время тянет искать, анализировать, разбираться, рассуждать — искать, искать, искать, вместо того чтобы просто идти по течению и позволить себе видеть. Возникает заумствование, ментализация, бесконечные разговоры — поток слов, который превращается в стену. Всё вокруг наполнено «бла-бла-бла», бесконечными объяснениями, и именно через этот поток создаётся дистанция между мной и реальностью, будто я отделяю себя от живого восприятия прозрачным стеклом.
Не хочется думать — не в смысле отказаться от ума, а отказаться от восприятия. Я заменяю чувствование на интеллектуальные конструкции, не воспринимаю, а анализирую. И эта ментализация становится способом избежать боли. Поток умных слов — как щит, как ограждение. Я говорю, говорю, объясняю, и за этими словами скрываю страх, растерянность, живое чувство. Так формируется отделение от реальности: я заполняю пространство словами, чтобы не чувствовать.
Этот бесконечный разговор становится способом прожить время, не присутствуя. Я заговорю себя до усталости, потом засыпаю, просыпаюсь и снова начинаю говорить. Это иллюзия деятельности, иллюзия жизни, в которой время уходит, но ощущение его течения отсутствует. На самом деле я просто сжигаю время — не проживаю его, а уничтожаю.
Постоянная говорливость становится защитой от понимания: я загружаю ум, чтобы он не осознал, что время идёт, что конец приближается. Разговор превращается в способ не видеть и не чувствовать, не понимать происходящее. Ум бесконечно занят, чтобы не соприкоснуться с реальностью, не заметить исчезновение жизни.
Этот механизм проявляется особенно ярко в других людях, и я вижу его теперь отчётливо. Например, в … - её бесконечная речь, не останавливающаяся ни на секунду, поток слов без содержания, без тишины. Это поток не осознания, а бегства. Её слова бьют, как волны: громкие, хаотичные, непрерывные. Пространство наполняется её голосом до такой степени, что некуда деться. Когда мы вдвоём в машине, становится невыносимо: крик, шум, и ощущение, будто она пытается перекричать саму себя. Она говорит, как глухая, но я понимаю — это форма самозащиты.
И я вижу, как этот же механизм начинает проявляться и во мне. Я тоже начинаю говорить громче, чтобы не слышать себя. Это не просто разговор — это крик, способ не чувствовать, не соприкасаться с тишиной, потому что в тишине поднимается боль.

Уровень 4
Какое-то внутреннее тление — медленное разложение всего, что ещё недавно было живым. Всё будто гниёт изнутри: тело стареет, сознание теряет ясность, способности ослабевают, понимание распадается. Это не просто утомление, а всесторонняя деградация, когда даже привычные рабочие функции — анализ, восприятие, концентрация — начинают разрушаться. В каждой точке ощущается один и тот же процесс: распад. Особенно заметен распад ума, его целостности, способности соединять смысл. Всё словно превращается в прах, утрачивает форму и содержание. И я понимаю, что этот процесс не просто физиологический — это распад восприятия, сознания, воли. Отказ чувствовать, отказ воспринимать — и есть форма этого распада.
Четвёртая точка — это игнорирование всего. Я игнорирую сигналы, ощущения, происходящее. Отказываюсь понимать, отказываюсь видеть взаимосвязи между событиями. Всё очевидное становится незначимым. Я осознанно не хочу осознавать. Отказываюсь от сознательного восприятия, от процесса связывания фрагментов опыта в единую картину. Всё распадается на обломки, и я даже не пытаюсь их собрать. Сознание фрагментировано, и из этих частей можно сложить что угодно, любую иллюзию, любую ложную форму, потому что целостности уже нет.
Это похоже на пазлы, которые можно собрать в любом порядке, не заботясь, к какому рисунку они относятся. Примерно так же действует человек, утративший способность к прямому осознанию: видит обрывки, но не видит связи. Я вспоминаю пример — парень, поехавший во Францию, чтобы встретиться с девушкой, не имея ни понимания ситуации, ни осознания реальности. Он был влюблён, ведом дефицитом, нуждой, и не мог даже осознать очевидное. Он верил в иллюзию, потому что отказался смотреть на правду. И я вижу в этом отражение себя: точно так же я не хочу видеть, не хочу понимать, предпочитаю оставаться в неведении, потому что за знанием стоит боль.
Отказ осознать — это способ избежать боли правды. Я словно не верю себе, своим чувствам, заменяя живое восприятие пустыми рассуждениями. Мне проще оперировать дефицитом, чем признать реальность. И тогда сознание выключается: я вижу, но не воспринимаю; ощущаю, но не пропускаю в сознание. Это и есть выключение осознанного восприятия. На этом уровне человек сам убивает свою способность осознавать.
Он может говорить, может рассуждать, даже произносить правильные слова, но не понимает их смысла. Это как читать книгу, видя лишь буквы, но не видя смысла. Механизм речи сохраняется, а восприятие — нет. Всё превращается в форму без содержания, в звуки без осознания.
ЦИ
Очень больно видеть, что со мной происходит на самом деле. Больно видеть развал тела, ума, сознания, чувствовать, как жизнь уходит из каждой клетки. И именно поэтому внутри рождается решение — не видеть, не осознавать, не признавать разрушение. Это решение — последняя защита от боли, но оно же закрепляет сам процесс распада.

Уровень 5
Появляется странное состояние — будто всё время что-то забываю, теряю, теряюсь сама в себе, не понимаю даже очевидного. Это не просто рассеянность, а как будто язык реальности перестаёт быть понятным. Когда ехала в Италию, везде на знаках было написано Genova, но я не связывала это с Генуей, хотя знала, что еду именно туда. Казалось, что это разные города, и я, не задумываясь, повернула на Милан, потеряв два часа. Это не просто ошибка — это отказ видеть очевидное, отказ понимать, что перед глазами. Я вижу слова, но не понимаю их смысла. Всё написано на каком-то другом языке, и я не в состоянии перевести.
Это уже не просто сбой внимания — это отказ от осознания. Здесь начинается разрушение человеческого сознания в его прямом смысле — способности связывать символы, значения, знаки. Красный — это запрет, зелёный — можно. Эти простые связи — основа человеческого сознания. Когда они разрушаются, человек теряет возможность ориентироваться в мире, воспринимать символ как смысл. Этот уровень связан именно с отказом от человеческого аспекта сознания, где понимание строится через условные связи и образы.
Я чувствую, что внутри что-то путается, ломается, как будто часть мозга, отвечающая за понимание, перестаёт работать. Это не просто забывчивость — это деградация участка личности, отвечающего за восприятие. Личность сама по себе состоит из множества фрагментов, каждый из которых связан с определённой группой нейронных сетей. У каждого участка — свои связи, свои маршруты, своя функция. И человек в целом — это совокупность этих программ, привычек, реакций. На деле он представляет собой набор автоматических схем, и то, что мы называем «сознанием», часто лишь декорация для этих автоматизмов.
На этом уровне начинается разрушение участка личности, который связан с восприятием определённой сферы жизни — в данном случае с процессом взросления и старения. Я будто сознательно уничтожаю часть себя, чтобы не видеть, не понимать, не чувствовать приближение конца. Это не просто отказ, это стирание — отключение целых связей, блокировка каналов, ведущих в осознание. Нейронные сети продолжают работать где-то на фоне, но их сигналы уже не доходят до сознания.
Так развивается деменция — у тех, кто хотел забыть что-то навсегда. Мозг исполняет приказ буквально: забывает. Это вроде бы защита от боли, но вместе с воспоминаниями уходит и способность ориентироваться, действовать, жить. Человек постепенно теряет навыки, забывает простейшие вещи — как открыть дверь, зачем включать воду, как выйти из комнаты. Всё, что когда-то было записано в памяти, распадается. И начинается обратный процесс — разборка личности, как если бы кто-то развинчивал систему, созданную годами.
Животные не теряют себя так, потому что они изначально живут в режиме программы. У них нет абстрактного мышления, нет возможности выйти за пределы автоматизма. Человек же рождается без готовых инструкций и должен построить их сам, сформировать собственные связи. Но именно здесь, в точке деградации, происходит отказ от этого дара — отказ от построения, от мышления, от осознания.
ЦИ
Чем больше знал, тем больше забываю. Отказываюсь осознавать, чтобы не осознать, что конец ближе, чем начало. Время и пространство теряют чёткие границы: кажется, что впереди вечность, но на самом деле вечности уже нет. Ориентация во времени разрушается, планирование исчезает, а существование превращается в дезориентированное блуждание — когда жизнь идёт, но ты не живёшь, а словно спишь на ходу.

Уровень 6
На этом уровне возникает ощущение мощнейшей внутренней блокады — не просто сопротивления, а полного отказа от любой деятельности, даже мыслительной. Всё словно гаснет сразу: не хочется думать, не получается анализировать, невозможно действовать. Это не усталость, не апатия, а состояние полной остановки, когда любая попытка осознания встречает глухую стену. Мозг будто выключается, и остаётся ощущение безвременья — пустоты, в которой ничего не происходит.
Эта точка похожа на момент, когда старческий ум окончательно теряет связь с реальностью. Я часто думаю о своих родителях — как они действовали в последние годы жизни: делали что-то автоматически, без смысла, без цели, как бы из инерции. В их действиях уже не было результата, только движение ради самого движения. Всё превращалось в переливание из пустого в порожнее, в раздражённые реакции на любые мелочи, как у животного, которого ткнули палкой — оно просто огрызается.
В шестой точке именно это и происходит: человек имитирует деятельность. Делает вид, что что-то производит, решает, создаёт — но это только форма, внутри которой уже нет содержания. Всё становится бессмысленным, бесцельным, не имеющим последствий. Производится что-то, но не нужно никому, даже самому себе. Возникает иллюзия занятости, как будто день наполнен действиями, а на деле — это бесконечное повторение пустоты.
Это отказ от создания нового, отказ от живого творчества, от способности производить смысл. Остаются лишь осколки прежних процессов, которые пытаешься сцепить между собой, чтобы не провалиться в полную остановку. Но ничего не соединяется. Всё распадается, и так и должно быть, потому что шестой уровень — это не просто спад, а разрушение самой способности быть осознающим участником жизни.
Пятый уровень был границей, где ещё оставался свет — пусть и искажённый. Здесь же свет гаснет. Сознание перестаёт светить само себе. На пятом уровне ты мог видеть, но уже не понимал; теперь ты даже не видишь. Всё, что остаётся, — внутренние реакции, выдумки, интерпретации. Ты можешь удариться о предмет и не понять, что это стул. А если ударился, то придумываешь: “Это знак свыше”, “Бог меня испытал”, “судьба направляет”. Здесь рождаются все человеческие суеверия, философии, учения о смысле жизни — попытки объяснить то, что больше не воспринимается напрямую.
На этом уровне человек уже живёт в зазеркалье. Он не видит мир — он видит только собственные интерпретации, собственные иллюзии. Вся реальность заменяется внутренними конструкциями. Так создаются мифы, религии, эзотерические системы — всё, что пытается вернуть смысл туда, где сознание уже выключено. Это — компенсаторные формы существования без света.
Так было и с моим отцом: он мог идти по улице с закрытыми глазами, веря, что идёт прямо, пока не врезался в столб. Вместо того чтобы открыть глаза, он начинал искать объяснение — “судьба дала знак”, “Бог остановил”. Это типичный пример шестого уровня: человек перестаёт смотреть, но придумывает объяснение происходящему.
Всё, что люди называют “поиском смысла жизни”, рождается здесь. Ведь поиск смысла возможен только тогда, когда свет выключен. Пока сознание работает, ничего искать не нужно — всё видно само по себе. Но когда свет гаснет, человек остаётся в темноте и начинает гадать, что вокруг него. Сначала — выключить сознание, а потом — заниматься толкованием тьмы.
ЦИ
Центральная идея шестого уровня — отключение света сознания. Это отказ не от самого сознания, а от пользования им. Сознание невозможно уничтожить — оно продолжает существовать в других частях, но человек перестаёт пользоваться им как инструментом. Это отказ видеть, думать, действовать, быть. Свет не исчезает окончательно, но человек отворачивается от него. И тогда начинается жизнь в полной темноте, где единственное, что остаётся, — внутренние тени, выдуманные самим умом.

Уровень 7
На этом уровне возникает особое ощущение физического присутствия — словно само тело становится обузой, оболочкой, от которой хочется избавиться. Возникает внутреннее стремление сбросить форму, избавиться от носителя, который удерживает всё — болезни, боль, усталость, старение. Здесь проявляется отказ от тела как от носителя сознания, как от зеркала, в котором отражается процесс старения и приближения смерти. Тело становится не домом, а доказательством распада, знаком неизбежности конца.
Одни начинают тело насыщать, лечить, укреплять, другие — калечить, истязать, подвергать операциям, экспериментам, диетам. В обоих случаях мотивация одна — избавиться от страха смерти, попытаться изменить необратимое. Эти постоянные попытки «помочь» телу на самом деле часто оборачиваются его уничтожением. Тело превращается в объект борьбы, контроля, переделки, будто его нужно исправить, чтобы отменить сам факт старения.
Сюда же относятся все формы скрывания признаков возраста — краски, маски, омолаживающие процедуры, фильтры, привычка прятать седину. Всё это — не просто забота, а форма отрицания: нежелание видеть тело как часть реальности, как доказательство того, что жизнь движется к завершению. Стремление стереть следы времени становится способом убежать от страха, но в этом побеге человек не замечает, что уничтожает самого себя.
Это парадоксальный процесс: в попытке избежать смерти человек ускоряет её приближение. Отвергая тело, разрушая его, он лишает себя основы существования. Отказ от тела становится отказом от жизни. Бегство от старения превращается в движение навстречу смерти.
Молодящиеся женщины с искусственными лицами, с розовыми собачками на руках — это яркий образ этого уровня. Внешне они будто побеждают время, но на самом деле полностью подчиняются ему. В них живёт ненависть к телу, к старению, к самому факту смертности. Они не принимают тело как часть себя — видят в нём врага, которого нужно обмануть, замаскировать или уничтожить.
ЦИ
Центральная идея этого уровня — ненависть к телу за то, что оно стареет. Это процесс отказа видеть и воспринимать тело как часть себя, как естественное проявление жизни. Отказ от тела — это не освобождение, а форма бегства, в котором человек разрушает не только физическую оболочку, но и связь с сознанием, с реальностью, с самим существованием.

Уровень 8
На этом уровне появляется иллюзия завершённости — состояние, похожее на нирвану, когда человек говорит себе: «Я всего достиг, я доволен, я прожил достойно». Возникает ощущение гордости за прожитые годы, будто старость — это награда, заслуженный покой, высшая точка цикла. «Мне шестьдесят, я спокоен, я принимаю, дети обо мне заботятся, всё прекрасно». Кажется, что жизнь завершена правильно, что всё сложилось гармонично, и в этом спокойствии проявляется самообман — попытка найти смысл в угасании.
Это состояние — кульминация деградации, оформленная как принятие. Цикл завершён, сознание успокаивается, тело отдыхает, ум больше не ищет, не сопротивляется, просто существует в режиме потребления — ест, спит, говорит о внуках, выкладывает фотографии, фиксирует доказательства своей «нормальной старости». Но за этим внешним спокойствием остаётся неутихающая боль. Тоска, ощущение утраты, пустоты — они не исчезают, просто прячутся под видимостью примирения.
Я ловлю себя на том, что фотография, песня, знакомая вещь могут стать триггером. Как старая швейная машинка — вдруг поднимает память, боль, чувство несделанного, утраченного, прожитого впустую. Цикл снова запускается: боль поднимает старое, возвращает туда, откуда вроде бы удалось уйти. Всё повторяется.
Восьмая точка — это завершение одного витка программы и одновременный запуск следующего. Здесь уничтожается часть личности, отвечающая за старение, за восприятие времени и убывания, но сама боль остаётся. Она становится зерном нового цикла. Иллюзия нирваны — это не освобождение, а пауза между повторениями. Внутренний покой — это не осознание, а состояние временного онемения, когда программа на мгновение перестаёт сопротивляться самой себе.
Так рождается и закрепляется обманчивая идея: будто можно смириться, будто можно спокойно принять. Но «принятие» здесь не есть осознание, а лишь форма саморазрушения, когда боль заглушена, но не исцелена. Через это наступает мнимая гармония — ровная, но мёртвая. Человек перестаёт хотеть, перестаёт страдать, но и перестаёт жить.
А потом приходит малейший толчок — запах, фото, слово — и боль возвращается. Начинается новый цикл, та же программа, то же движение. Кажется, что всё позади, но на самом деле просто включился новый виток старого процесса.
ЦИ
Центральная идея восьмого уровня — иллюзия завершённости. Это момент, когда внутренний покой воспринимается как достижение, но на деле он лишь маскирует продолжение цикла. Удовольствие от «мира с собой» — не финал, а пусковой механизм нового витка. Человек принимает разрушение как покой и запускает процесс снова — чуть быстрее, чуть глубже, но по тому же кругу.

ЦТ (Центральная точка)
Это состояние полного распада личности, постепенного уничтожения сознания по частям — не одномоментно, а через распад структуры, через утрату связей между частями, когда целостность перестаёт существовать. Здесь центральная идея — не просто старение тела, а уничтожение сознания во всех его проявлениях. Старение — это не процесс биологического увядания, а результат прекращения функционирования сознания как живой, осознающей системы.
По сути, уничтожая сознание, человек запускает старение. Когда прекращается осознанное участие, исчезает внутренняя активность, разрушаются связи между мыслями, между ощущениями, между Я и миром. Тогда начинается ускоренный процесс деградации — деменция, то, что обычно воспринимается как старость. Стареет не тело — тело лишь отображает этот внутренний процесс. Стареет сознание, переставая быть личностью, переставая быть носителем смысла.
Уничтожение сознания происходит во всех его формах: мысль, восприятие, чувствование, память, осознание себя — всё постепенно выключается. Это не смерть, а распад, растянутая во времени. Человек ещё живёт, говорит, двигается, но уже не присутствует. Сознание разрушено, и его функции больше не соединены. Это и есть деменция — забыть, кто ты есть, забыть, что ты можешь, забыть саму способность помнить.

ПРИКАЗЫВАЮ себе найти и прояснить, как называется это пространство.
Это — пространство деменции, пространство забвения. Здесь человек не просто не помнит — он не способен помнить. Всё, что было, исчезает, и каждый миг становится как первый. Ты был здесь, но уже не знаешь, что был. Ты видел, но не помнишь, что видел. Это состояние постоянного исчезновения — забывание всего, включая самого факта забывания.
Так проявляется центральная точка программы: человек, утративший связь с сознанием, живёт в состоянии вечного забвения, где всё кажется новым, но ничего не удерживается. Это не потеря памяти — это отказ от осознания. В этом и заключается механизм старения: не тело изнашивается, а сознание перестаёт быть активным носителем жизни.

Общее резюме
Документ представляет собой последовательное исследование процесса распада сознания, показанного как многоуровневая структура деградации личности. Каждый уровень фиксирует отдельную фазу разрушения восприятия, начиная с ощущений внутренней ненужности и заканчивая полным отказом от сознания. Центральная линия повествования — постепенное выключение живого присутствия, замена осознания автоматическими программами, ведущими к старению, деменции и потере идентичности.
Содержание уровней:
Уровень 1 описывает исходную точку — чувство тотальной ненужности, бегство от боли и смерти, стремление удержаться в жизни через накопление и материальную тяжесть. Здесь запускается программа «удержания», ставшая основой ускоренного саморазрушения.
Уровень 2 показывает утрату интереса к жизни и телу, появление равнодушия и пресыщения. Сознание теряет остроту, человек перестаёт доверять собственному опыту и знаниям, что ведёт к формированию внутренней программы старения.
Уровень 3 — переход к ментализации: слова и мысли заменяют живое восприятие. Ум создаёт иллюзию активности, чтобы не соприкасаться с болью и страхом, превращая речь в способ избегания реальности.
Уровень 4 фиксирует момент внутреннего распада: сознание дробится, восприятие теряет целостность. Человек перестаёт связывать фрагменты опыта, создавая иллюзорные формы, чтобы не видеть разрушение.
Уровень 5 раскрывает разрушение участка сознания, отвечающего за понимание символов и ориентацию в мире. Это начало деменции — буквальный отказ понимать очевидное, разрушение человеческого аспекта сознания.
Уровень 6 описывает состояние полной внутренней остановки, отказ от деятельности и мышления. Свет сознания гаснет, и человек начинает существовать в зазеркалье собственных интерпретаций. Здесь рождаются религиозные и философские концепции как попытки объяснить тьму после выключения сознания.
Уровень 7 показывает отказ от тела как от носителя сознания. Ненависть к телу и старению становится формой самоуничтожения. Попытка победить смерть через омоложение или отрицание тела лишь ускоряет распад.
Уровень 8 — иллюзия завершённости: состояние ложного покоя и примирения. Кажется, что достигнута нирвана, но это лишь фаза временного онемения, за которой следует новый виток цикла.
Центральная точка (ЦТ) объединяет все уровни в одну структуру: разрушение сознания — это и есть старение. Стареет не тело, а сознание, утрачивая способность помнить, воспринимать, осознавать. Итогом становится пространство деменции — состояние вечного забвения, где человек живёт, не присутствуя.
Главная идея документа:
Жизнь в человеческой форме представлена как процесс постепенного отказа от сознания. Каждая попытка избежать боли, старения и смерти лишь ускоряет деградацию. Центральный вывод — старость и деменция являются не следствием биологии, а результатом отказа сознания от осознанного участия в жизни.